Её Светлость?.. Леди Гортензия?!
Я не знала, что мог задумать отец, но если к этому приложила руку первая королева, то у меня нет причин сомневаться… Хотя это отчасти странно, но матери Корнелии и Териона, с которой я едва ли знакома, я доверяю больше, чем тёте Шонель.
Подойдя к лошади, я неприязненно передёрнула плечами. По спине скользнул холодок, хотя в остальном ветра я не чувствовала.
Ганс помог мне забраться в седло, сел на коня сам и направил его по тропинке, уводящей дальше в лес. Неторопливо, и постоянно оглядываясь на меня — словно мужчина боялся, что я решу сбежать.
Мне не было страшно, но какая-то тревожность присутствовала. Она не усиливалась, по мере отдаления от знакомой полянки, но и не пропадала.
— А как звучали инструкции отца?
— Его Величество желал, чтобы Вы, Ваше Высочество, подъехали к охотникам с другой стороны, не от замка, — монотонным тоном ответил Ганс.
— А Её Светлость?
Этот вопрос секретарь оставил без ответа, лишь бросил на меня задумчивый взгляд, и направил своего коня вперёд — тропинка стала значительно уже, и для животных стало невозможным идти бок о бок.
Но даже через пару десятков метров, когда тропинка вновь стала шире, ответа не последовало.
Я не могла даже его потребовать! Потому что Ганс — человек отца. И потому что сама я по-прежнему никто в реалиях дворца. И то, что Ганс со мной по-прежнему вежлив и пытается выдержать официальное обращение, наверняка заслуга воспитания секретаря, а отнюдь не моего происхождения.
И хотя на первый взгляд у меня была возможность воспротивится, отказаться ехать в пустоту, пока мне ничего не объяснят… На самом деле — её не было. Как ни посмотри, я сейчас — никто. Официальный труп по всем возможным бумагам.
У меня нет ничего своего. Даже конь, который сейчас неспешно увозит меня всё дальше от дворца, в глубь леса, не мой, а один из конюшен отца. Я даже имени его не знаю. Да даже того, конь ли это, или же лошадь!
Костюм на мне — принадлежит Астерии. Так же, как и содержимое седельных сумок.
Да что костюм и лошадь… Вся моя жизнь это буквально и есть — жизнь Астерии.
Я со свистом вздохнула и потрясла головой, отвлекаясь от невесёлых мыслей.
Вокруг стало значительно темнее, светлые берёзки давно сменились гораздо более массивными дубами и осинами, а остановились мы сейчас на границе с хвойным лесом.
Не представляю, как далеко мы уехали от замка. Несмотря на то, что сейчас едва ли середина апреля, пустые ветви деревьев надёжно прятали небо, не говоря уже о том, что находится за пределами леса.
Неуютно.
Передёрнув плечами, я вопросительно посмотрела на Ганса, который спешился с лошади.
— Нет-нет, Ваше Высочество. Не спускайтесь. Нам ждать совсем немного…
Эти слова звучали совершенно обыденно и ничем не отличались от предыдущих по интонации, но почему-то стало тревожно. Особенно когда мужчина подошёл к моему коню и внимательно осмотрел уздечку, что-то там подёргав, и пару раз щёлкнул по подпруге, если верить получившемуся звуку.
— Не беспокойтесь, Ваше Высочество, — улыбка Ганса выглядела натянуто. — Это простая формальность.
— Теперь мы можем ехать дальше? — настороженно уточнила я.
— Да. Разумеется, — Ганс словно очнулся и натужно рассмеялся. — Просто нам предстоит ещё долгий путь, я должен был убедиться, что у нас не случиться неприятностей. Но для этого нам стоит поменяться конями.
— Зачем?!
— У вашего коня…
Где-то далеко-далеко протрубил охотничий рожок.
— А вот и сигнал, — мужчина настороженно оглянулся по сторонам. — Боюсь, Ваше Высочество, нам стоит поспешить.
По спине пробежали мурашки, а в лесу на пару мгновений стало тихо до звона в ушах. Я увидела, как шевелятся губы секретаря, как мотает головой его конь, нервно переступая копытами… Но не слышала этого — всё заглушил тонкий писк, от которого заболели уши.
Два удара сердца.
Конь подо мной встал на дыбы, и я удержалась лишь благодаря тому, что уздечка была плотно обмотана вокруг запястья.
— Что?.. Н-нет!..
Ганс не успел сделать ничего — даже озвучить свои мысли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Конь сорвался с места. Я лишь успела заметить, что и вторая лошадь мечется по поляне, а потом резко зажмурилась, спасая глаза от еловых веток. Неосознанно практически.
Я цеплялась за уздечку, за луку седла, упиралась в стремёна, буквально вжималась в холодную конскую гриву… И беззвучно молилась Арион.
Головной убор сорвало ещё в начале этой безумной скачки. Еловые ветви хлестали по рукам, ногам, цеплялись за волосы, выжимая из глаз слёзы боли. А трясло так, словно я не на коне скачу, а еду в телеге по самой ямистой из всех возможных дорог.
Но конь — словно не чувствовал. Не реагировал на мои попытки его остановить. И, кажется, собирался продолжать этот забег до бесконечности…
Но мне… Повезло? Впереди замаячил просвет, а конь ещё запнулся, лишь каким-то чудом не полетев кувырком, а просто неуклюже остановившись, и теперь шумно, загнанно дыша.
Я с опаской приоткрыла глаза и, убедившись, что мне не показалось, что вокруг действительно очередная полянка, выпрямилась наконец полностью.
Не знаю, сколько длилась скачка, но спина и плечи сейчас болезненно ныли. А аккуратная некогда причёска по ощущениям превратилась первоклассное воронье гнездо.
Переведя дыхание, я огляделась по сторонам и искренне обрадовалась, заметив узкий ручей. И начала выпутывать руку из плена уздечки. Натёртое запястье успело покраснеть, и теперь неприятно покалывало.
С той стороны откуда мы примчались, вдалеке, завыли волки, от чего я непроизвольно дёрнулась.
Но, что хуже… Волки завыли и впереди.
Я успела заметить волчицу на краю поляны, возле ручья…
Но грозный, пробирающий до костей, рык раздался справа.
Конь вновь встал на дыбы, возмущённо заржав.
Звонко лопнула кожа…
Я вместе с седлом свалилась на землю, предплечье левой руки обожгло жаром, и мир закружился, стремительно уменьшаясь до маленькой точки…
Глава 21
Да начнётся охота. (Часть 2)
Чем сильнее магистр Виарно удалялся от своего сюзерена, тем более хмурым становилось его лицо, и всё более неспокойными — мысли.
Пусть даже путь от охотничьей полянки до королевского замка занимал лишь четверть часа.
Магистр не доверял Шонель.
Он совершенно не верил в её благородные порывы. И, что бы она сама не считала о своих талантах или о талантах самого мага, Виарно прекрасно знал, что к случившемуся с Симоной причастна в первую очередь Шонель.
Не важно каким методом. Не важно чьими руками. В том, что именно королевская сестра послужила инициатором, Мишель не сомневался, а остальное его не особо и волновало… Почти не волновало.
И вторым его страстным желанием — сразу после желания вывести Шонель на чистую воду, — было желание узнать, что ею движет. И как, оборотня лысого, к этому причастна Лонесия, к которой у леди Шонель по-особому трепетное отношение.
Поэтому во дворец магистр приехал весьма взвинченным. Хотя тревога немного отступила, но не ушла окончательно, и это не давало расслабиться. Виарно не Артемия, и своей магической интуиции доверял железно. Пусть даже понять, что это не обычная тревога, а проявление одной из граней магического дара, удалось лишь, когда спешился с коня. Только вот понять, о чем эта самая интуиция пытается предупредить, пока не удавалось.
В замок магистр буквально ворвался, быстрым шагом пронёсся по коридорам, не обращая внимания ни на удивлённые взгляды стражников, ни на шарахающихся в стороны служанок и лакеев.
Дверь комнаты младшей принцессы действительно была приоткрыта, и мужчина замедлился. Ему хотелось пронестись по комнате ураганом и просто снести все возможные угрозы. Он попросту не верил, что там может быть что-то столь же серьёзное, как амулет, что поджидал Симону. Но вбитые годами привычки требовали осторожности.