Тов. Сталин отвечает, что он не возражает.
Черчилль заявляет, что англичане надеются, что в Северной Италии власть будет осуществляться под руководством армии союзников. Англичане не ценят итальянского короля, но англичане не хотят, чтобы в Италии после или до ухода оттуда вооруженных сил союзников возникла гражданская война. Мы, говорит Черчилль, хотели бы, чтобы советское правительство затормозило деятельность итальянских коммунистов, чтобы итальянские коммунисты не будоражили Италию и не создавали там возбуждения. Все можно будет решить демократическим путем, но мы, заявляет Черчилль, не хотим беспорядков в Италии, где находятся войска союзников, ибо эти беспорядки могут привести даже к столкновениям с войсками. Рузвельт относится благосклонно к итальянцам, хотя ему, Черчиллю, это не нравится. Тут дело в том, что в штате Нью-Йорка много итальянских голосов.
Тов. Сталин говорит, что ему трудно повлиять на итальянских коммунистов, он не знает национальной обстановки в Италии. Кроме того, в Италии нет советских войск, в противоположность Болгарии, где они имеются и где мы можем приказать коммунистам не делать того-то и того-то. Но если он, тов. Сталин, будет давать какие-либо советы Эрколи, то Эрколи может послать его к черту, ибо он, тов. Сталин, совсем не знает национальной обстановки в Италии. Другое дело, когда Эрколи был в Москве, он мог с ним беседовать. Он, товарищ Сталин, может лишь сказать, что Эрколи — умный человек и что он не пойдет на какую-либо авантюру.
Черчилль говорит, что пусть все же итальянские коммунисты не будоражат Италию.
Тов. Сталин заявляет, что нужно было бы исправить цифру по Болгарии.
Черчилль отвечает, что, вообще говоря, ему на Болгарию наплевать и что, может быть, этот вопрос обсудят между собой Иден и Молотов.
Тов. Сталин отвечает согласием.
Черчилль заявляет, что остается еще несколько вопросов, которые должны быть обсуждены. Нужно будет иметь особую беседу о будущем Германии. В Тегеране этот вопрос был рассмотрен очень поверхностно. Нужно, чтобы на беседе о будущем Германии присутствовал Гарриман. Он, Черчилль, воздерживался и воздерживается от публичного заявления о расправе с Германией огнем и мечом, так как это заставило бы немцев сражаться еще более упорно. Но здесь он, Черчилль, может сказать, что он стоит за жесткое обращение с Германией. В Америке существуют два мнения по этому вопросу. Президент — за жесткое обращение с Германией. Но самое лучшее, конечно, это сначала одержать победу над немцами, а тогда сказать, что им следует делать. Нужно решить вопрос, отделить ли Восточную Пруссию, Саар, Рур и вообще раздробить территорию Германии, запретить немцам иметь оружие.
Русские фабрики сильно пострадали в этой войне так же, как и бельгийские, и голландские. Он, Черчилль, думает, что немцы будут обязаны возместить ущерб машинами. Встает вопрос, как разделить Германию. Может быть, Иден, Молотов и Гарриман обсудят между собой этот вопрос в деталях и представят Маршалу Сталину, ему, Черчиллю, полную картину общих предложений.
Тов. Сталин соглашается с этим предложением и заявляет, что, по его мнению, Версальский договор был половинчатым. Он породил в Германии настроение реванша, но он не лишил Германию возможности осуществить реванш. Любые меры по обузданию Германии неизбежно вызовут настроение реванша в Германии. Задача состоит в том, чтобы предотвратить реванш. Для этого нужно до минимума сократить тяжелую промышленность Германии и все те отрасли Германии, из которых возникают военные отрасли промышленности. Если союзники не лишат Германию возможности для осуществления реванша, то войны с Германией будут неизбежны через каждые 25–30 лет.
Черчилль с этим соглашается, заявляя, что немцев, состоявших в фашистских отрядах, отрядах гестапо, и гитлеровскую молодежь нужно отправить на исправительные работы, чтобы показать им, что строить труднее, чем уничтожать. Он, Черчилль, может сказать, что в Англии не могли бы согласиться с массовым истреблением лиц этой категории. Нужно будет их перевоспитать.
Тов. Сталин отвечает, что никто массового истребления не предлагает и что самым верным средством перевоспитания будет длительная оккупация Германии.
Черчилль заявляет, что американцы, вероятно, не намерены участвовать в длительной оккупации Германии.
Тов. Сталин заявляет, что к оккупации можно будет привлечь другие союзные страны, в том числе Францию.
Черчилль с этим соглашается.
Тов. Сталин заявляет, что к оккупации Германии можно будет привлечь также вооруженные силы мелких союзных государств.
Черчилль говорит, что он хотел бы, чтобы в оккупации Германии были использованы также войска единой Польши.
Тов. Сталин заявил, что поляки будут заниматься оккупацией Германии с большой охотой. Полякам нужно будет отдать Восточную Пруссию, Силезию, а район Кенигсберга с городом заберет Советский Союз.
Черчилль заявляет, что он считает это правильным, но полагает, что германское население из этих районов должно быть переселено в Германию. Теперь для немцев, после того как союзники истребили около 8 миллионов немцев, в Германии будет достаточно жизненного пространства.
Тон. Сталин отвечает, что он согласен с тем, чтобы немецкое население Силезии и Восточной Пруссии было переселено в Германии".
Согласно первоначальной британской записи, Черчилль положил на стол лист бумаги с личным знаком WSC и сказал, что этот "грязный документ" содержит список балканских стран и пропорциональную заинтересованность в них великих держав и что американцы если узнают, то будут поражены той грубостью, с которой он его изложил, но господин Сталин реалист и поймет, о чем идет речь. Британский премьер предложил раздел "сфер влияния" на Балканах в следующем процентном соотношении: Румыния — 90 % влияния России, 10 % — другие; Греция — 90%о влияния Англии (в сотрудничестве с США), 10 % — другие; Югославия и Венгрия — 50 на 50 %; Болгария — 75 % влияния России, 25 % — другим странам. Позднее Черчилль говорил Идену, что "забыл" про Албанию, которую следует также разделить 50 на 50 %.
Обсуждение планов раздела сфер влияния на Балканах, равно как и планов раздела и максимального ослабления Германии, было вполне циничным. Сталин, требуя полного советского доминирования в Болгарии, ясно намекал, что от этого зависит, насколько итальянские коммунисты будут пытаться дестабилизировать королевское правительство Италии. Отдавая Англии Грецию, Сталин требовал для СССР ведущей роли в остальных балканских странах.
Реального значения вес эти проценты не имели, поскольку, за исключением Греции, в остальных балканских странах Советский Союз господствовал безраздельно, не допуская туда западных наблюдателей. Только ссора Сталина и Тито в 1948 году вывела Югославию из советской сферы влияния.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});