- Но и это еще не все! Горячая похлебка избавляет и от ватной одежды, и от топки, от которой все прокапчивается и становится вонючим. Вдобавок топливо быстро сгорает, а те, кто топит, подвергаются опасностям пожара, и приходится тратить на него уйму денег!
Каша и впрямь вышла вкусной - разваристой, с жирной янтарной пленкой над набухшими зернышками пшеничного толокна. Жадно облизывая ложку, куфанец вежливо пробубнил с полным ртом:
- Воистину, о Рафик, такое дело не постигается умозрением, оно может быть только ниспослано небом...
Некоторое время все благодарно и молча жевали.
Потом кто-то из куфанцев, Абу Каб, что ли, мрачно сказал:
- А я бы все равно чего-нибудь выпил!
- А нечего, - так же мрачно отозвался Хунайн.
- А до ночной молитвы всего ничего, спать неохота, пить нечего, что делать? - уперся Абу Каб.
И тут со стороны палаток каидов донесся приветственный гомон.
- Что там, во имя Всевышнего? - заорал куфанец знакомцу у соседнего костра.
- Вестовой из ставки! - крикнули ему в ответ. - Приказ, говорят!
- Ну-ка я пойду посмотрю-послушаю, - тихо сказал Марваз и поплотнее завернулся в джуббу.
Птицы в лесу заорали в страшном переполохе, отвечающем оживлению лагеря.
Спешно дожевывая, все обтирали лепешками миски и поднимались.
- Мы все пойдем послушаем, - пробормотал Хунайн. - Все послушаем, что за приказ...
- ...У нас есть время до ночной молитвы, о шейх, - тихо сказал аль-Мамун, перебирая четки.
Огонек в носике стеклянной лампы горел ровно, не дрожа. Тем не менее, Джунайд почему-то провел пальцем сквозь язычок пламени, словно поправляя фитиль.
За пологами шатра слышались надсадные крики - рассылали вестовых. Шейх сидел расслабленно, безучастно, полуприкрыв не по-человечески большие глаза. Аль-Мамун отметил про себя, что Джунайд переоделся во все чистое. В пахнущей ладаном полутьме шатра рукава белой рубашки, казалось, светились. Темная шерстяная хирка скрывала доспехи - если они были на этом странном суфии.
- Расскажи мне притчу, о шейх, - попросил Абдаллах.
- Какую притчу желает услышать мой халиф? - почтительно осведомился Джунайд. - Об обучении? О единении? О пути и его стоянках?
- Наставь меня, о шейх. Расскажи мне то, что считаешь уместным.
Ладони с длинными белыми пальцами безмятежно легли на укрытые грубой шерстью колени. Джунайд слабо улыбнулся:
- Я расскажу тебе притчу о собаке и суфии, о повелитель. Вот она:
"Однажды к суфию подошла собака и некоторое время шла с ним рядом, деля дорогу. Суфию надоело ее соседство, он поднял палку и ударил собаку несколько раз. Та оскорбилась и отправилась с жалобой к царю Дауду ибн Абдаллаху. Собака пала царю в ноги и сказала: "Я защищала этого человека от диких зверей, а он обошелся со мной так жестоко!" Царь рассердился и, призвав к себе суфия, сказал:
- Как ты мог так жестоко поступить с бессловесной тварью!
В оправдание суфий сказал:
- Я тут ни при чем. Собака сама во всем виновата - она запачкала мою одежду! И потом, что сказали бы люди, увидев меня рядом с нечистым животным!
Но собака все равно считала себя несправедливо обиженной. Тогда несравненный царь сказал так:
- Возьми от меня возмещение за жестокий поступок этого человека!
Собака ответила:
- О мудрый и великий! Увидев этого человека в одежде суфия, я подумала, что он не причинит мне вреда. Если бы я увидела его в обычной одежде, разумеется, я постаралась бы держаться от него подальше. Моя единственная вина состоит в том, что я полагала внешний вид служителя истины залогом своей безопасности. Если ты желаешь наказать его, отбери у него одеяние избранных. Лиши его права носить хирку человека праведности".
Некоторое время помолчав, аль-Мамун сказал:
- Это притча о том, что облик не всегда соответствует намерениям?
- Почему ты спрашиваешь меня об этом, о мой халиф?
- Это слишком просто для суфийской притчи, о шейх.
Улыбка Джунайда превратилась в кошачью:
- Ты проницателен, о мой повелитель. Истинный смысл притчи в другом.
- Наставь меня, о шейх.
- Собака сама находилась на одной из стоянок пути суфия.
Халиф долго молчал, перебирая в пальцах обсидиановые зерна четок. Джунайд сидел неподвижно, чуть прижмурившись, как кошка, сторожащая мышь.
Из-за ковровой занавески за спиной аль-Мамуна донесся сдавленный женский всхлип.
Абдаллах поднял глаза на суфия. Тот все так же бесстрастно встретил его взгляд. Аль-Мамун сказал:
- Дух, явившийся нам, преувеличил численность войск аль-Джилани. Их в два, а не в пять раз больше.
За занавеской сдавленно разрыдалась еще одна женщина.
Халиф спокойно продолжил:
- Чем больше я думаю о том разговоре с Зеленым Хызром, тем больше понимаю, что был околдован. Разумному человеку не следовало переходить через горы со столь малой армией. Теперь, когда морок рассеян, я вижу, что принял опрометчивое решение, соблазнившись предложением помощи от странствующего ангела.
Джунайд смотрел на него с пустой, ничего не выражающей полуулыбкой.
- Это лишний раз доказывает, что магия и волшебство лишь туманят око разума и сбивают человека с пути, заповеданного Всевышним.
Шейх молчал.
- В любом случае, жалеть о принятом решении поздно. На рассвете мы пойдем в бой.
Всхлипы на женской половине шатра перешли в жалобный плач. Плакала Нум. Шаадийа, глотая слезы, пыталась ее успокоить жалобным шепотом.
- Раньше ты не просил меня о наставничестве, о мой халиф, - вдруг прервал свое молчание Джунайд. - Скажи, зачем ты призвал меня. Я тебя слушаю.
- В случае нашего поражения я приказываю твоим женщинам выполнить свой долг, - четко выговорил аль-Мамун. - Мой харим не должен достаться врагу.
- Слушаюсь и повинуюсь, о мой халиф, - так же четко отозвался Джунайд.
Рыдания женщин перешли в жалобное поскуливание.
Аль-Мамун поднялся с подушек и вышел из шатра.
рассвет
Зубами затягивая ремешок наруча, Марваз натужно сопел - но внутри радовался.
В бой. Мы идем в бой. Бой - лучше чем неизвестность. И тягучие дни стояния напротив громадной, как нависающая гора, армии врага.
Вокруг Марваза, над ним, и даже, казалось, в самых его внутренностях быстро и низко били таблы. Большие молитвенные барабаны, созвав верующих на ночной намаз, снова загрохотали в рассветных сумерках. Все знали, что "молитва - лучше сна". Но время рассветного намаза застанет их сражающимися.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});