Читать интересную книгу Ракеты и люди. Лунная гонка - Борис Черток

— Я попрошу кровью расписаться тех, кто гарантирует безопасность водорода на борту, — напутствовал Афанасьев.

Подобные комиссии, как правило, создавались в тех случаях, когда на заседаниях Госкомиссии возникали вопросы, требующие дополнительных проверок и времени. В протоколе обычно записывалось: «В такой-то срок принять совместное мотивированное решение, утвердить его у технического руководителя».

Решением Госкомиссии по предложению Мишина был установлен срок готовности Н1 № 5Л к пуску — 3 июля.

Сотням испытателей, конструкторов, инженеров, техников и рабочих предстояла напряженная работа в начавшейся степной нестерпимой жаре.

В новом большом МИКе впервые работала система кондиционирования и атмосфера была вполне терпимой. Но на стартовой позиции от прямого солнечного жара спасения не было. № 3Л готовилась в январе-феврале при минус 25 градусах. Тогда люди, прибегавшие в теплушки отогреть закоченевшие руки и растереть побелевшие носы, говорили, что летняя жара все же лучше. Теперь, перегоняя через себя литры не утоляющей жажды воды, те же испытатели вспоминали:

— А на морозе совсем пить не хотелось.

1 июня я ненадолго распрощался с оставшимися для работы на № 5Л товарищами, уложил в командировочный чемодан кучу писем, бумаг с поручениями и «не подлежащими оглашению» замечаниями и поспешил на аэродром, чтобы улететь в Москву вместе с Афанасьевым и Мишиным.

В самолете Афанасьев предупредил, что накануне вечером ему звонил Смирнов и от имени Устинова просил собрать нас — руководство ЦКБЭМ для обсуждения программы предстоящих пусков ракеты-носителя Н1.

Утром 3 июня в кабинете Мишина — бывшем «большом кабинете» Королева — собралось избранное общество руководителей.

Подобные сборы мы называли в шутку совещаниями «узкого круга ограниченных людей». Келдыш, которому мы рассказали об этом афоризме, очень развеселился.

Съехались: Смирнов, Келдыш, Афанасьев, Тюлин, Литвинов, Керимов, Пашков, Царев, Пилюгин, Рязанский, Бармин, Иосифьян, Мозжорин, Галин.

С нашей стороны были: Мишин, Охапкин, Черток, Бушуев, Трегуб, Абрамов, Крюков.

Смирнов предупредил:

— Настоящее совещание весьма ответственное — в ЦК очень обеспокоены состоянием программы по Н1-Л3 и вообще положением дел в ЦКБЭМ. На фоне американских успехов, — добавил Смирнов, — наши неудачи вызывают особую озабоченность у руководства. Хотелось бы услышать объективный доклад об истинном состоянии.

Мишин не очень тщательно готовился к такому представительному сбору. Он коротко доложил об итогах разбора аварийного полета Н1 № 3Л, о ходе подготовки Н1 № 5Л. Назвал срок пуска — «ровно через месяц — 3 июля».

С понятным для главного конструктора оптимизмом Мишин сказал, что пуск Н1 № 3Л, несмотря на неудачу, дал богатейший экспериментальный материал. Мы учли горькие уроки использования КОРДа, защитили его от помех и поэтому в предстоящем пуске Н1 № 5Л можно смело идти на программу облета Луны.

Далее Мишин, не посоветовавшись со своими заместителями, обещал Н1 № 6Л запускать с ЛОКом в полной штатной комплектации для совершения облета Луны и возвращения на Землю в беспилотном режиме.

— Все наши системы и приборы укомплектованы полностью, дело за смежниками.

Смирнов, глядя в подготовленную для него заранее справку, спросил:

— А так ли это? По нашим данным, дефицит по комплектации еще очень велик.

Справку для Смирнова, вероятно, готовил Игорь Бобырев. Я и другие замы часто общались с ним в кремлевских апартаментах ВПК, не упуская случая просить помощи для закрытия дефицита по поставкам комплектующих, особенно когда дело касалось чужих министерств. Бобырев сам разъезжал по организациям и был лучше других кремлевских чиновников аппарата ВПК знаком с реальным состоянием дел.

Как положено в таких случаях, я должен был выручать Мишина.

— Закончить изготовление и поставку всех недостающих приборов для Н1-Л3 № 6Л в этом году — срок реальный, — доложил я. Но после их получения предстоит цикл испытаний — отработка всех систем в комплексе. Далее я перечислил наиболее критические по отработке системы: автоматика ЭХГ, вычислительная машина НИИАПа и ее стыковка с другими системами, оптические датчики «Геофизики».

Келдыш перебил мое многословие и спросил, нельзя ли Н1 № 6Л и Н1 № 7Л предусмотреть в двух вариантах. На тот случай, если пуск Н1 № 5Л покажет недостаточную надежность, Н1 №6Л и Н1 №7Л укомплектовать только макетами для отработки самого носителя.

— В конце концов, — сказал он, — мы сегодня спорим о приборах для лунных кораблей, не имея носителя, на котором их можно отослать к Луне. У меня такое впечатление, что надо людям дать возможность спокойно подготовить и отработать ЛОК и ЛК — там особенно много еще нерешенных проблем, а независимо от этого форсировать пуски носителей. Ваш корабль Л3С — это все равно не ЛОК, а его «эрзац». Задаваясь облетом Луны во что бы то ни стало, мы снова связываем себе руки. Мы до сих пор не можем надежно решить задачи облета и возвращения на Землю специальным кораблем Л1. Где гарантия, что Л3С выполнит эту задачу лучше? На ближайший год наша задача — отработать носитель.

Келдыша поддержал Тюлин. Он пошел дальше и сказал, что надо продумать страховочные варианты пусков даже с болванкой вместо корабля.

Мишин горячо возразил. Он обещал Н1 № 7Л иметь в полной штатной комплектации, позволяющей не только ЛОКу выйти на орбиту спутника Луны, но и обеспечить автоматическую посадку ЛК на поверхность Луны.

— Не надо заблуждаться, — вмешался Бушуев, — пуск Н1 № 6Л в этом году возможен только в варианте упрощенном — Л3С — никакого облета Луны мы не гарантируем. Надо планировать выход на земную орбиту или вытянутую эллиптическую, не связываясь с Луной.

Сербин не потерпел прозвучавшего в словах Келдыша, Тюлина и Бушуева намека на ревизию решения ЦК об облете Луны.

— Мы не имеем права говорить об отказе от задач облета. Если вы так ставите вопрос, то его надо доложить в ЦК, — заявил он.

Смирнов согласно кивал головой, Афанасьев что-то быстро записывал в блокнот. Все остальные промолчали.

Дискуссия закончилась поручением министру разобраться и доложить в ЦК дополнительно.

Дальше пошли разговоры о варианте Н11 и проекте марсианской экспедиции.

Эти обсуждения протекали с перерывами на чай с бутербродами, которые в обилии вносил Косяков.

Охапкин успел очень запальчиво выступить в защиту ракеты Н11. Мишин не очень тактично подал реплику, что столь очевидные преимущества этого предложения не находят должной поддержки ни у Келдыша, ни у Афанасьева.

Пользуясь соседством по чаепитию с Пашковым, я спросил:

— А в самом деле, Георгий Николаевич, если бы начать с Н11, как предлагал еще Королев, мы бы уже имели носитель ничуть не хуже УР-500, зато безопасный, и две верхние ступени Н1 были бы уже отработаны. Американцы так и поступили, создавая предварительно «Сатурн-1В». Если вы знакомились с проектом Челомея по УР-700, то он ведь выступал с такой же идеей: верхние ступени у него — уже отработанная УР-500.

— Сейчас не до этого. Военные вообще не поддерживают всю программу в целом. Мы и так отрываем с боем ежегодно сотни миллионов от чисто военных задач.

Пашков был прав в том смысле, что у приехавших сегодня к нам руководителей головы были забиты не только лунными и тем более марсианскими задачами. Разгоралась знаменитая «малая гражданская война» между партиями Янгеля и Челомея. Выбор любого из двух вариантов стратегических ракет обходился во многие миллиарды рублей. Конкурируя масштабами расходов с сухопутными стратегическими ракетно-ядерными силами, военные моряки вместе с атомщиками предлагали свою доктрину «ядерного возмездия».

Общаясь с Исаниным и Макеевым на последнем академическом собрании, я уже знал, что идет невиданных до сего времени масштабов работа по перевооружению флота подводными атомными ракетоносцами, каждый из которых вооружен 16 макеевскими ракетами.

В предстоящие пять лет планировалось построить более десятка ракетных подводных крейсеров стратегического назначения.

Разговор с Макеевым протекал в атмосфере приподнятого настроения — нас обоих только что избрали в Академию наук.

— Ты меня извини, — сказал Макеев, — я, ты знаешь, не любитель хвастаться, но подводный атомный крейсер с нашими 16 ракетами не дешевле Н1, а может быть, и не проще. Мы все время работаем над новыми проектами. Года через два-три, это максимум, вместе с корабелами сдадим крейсера с ракетами межконтинентальной дальности. Найди время, приезжай, сам увидишь.

Очень жалею, времени я не нашел, чтобы побывать у Макеева в Миассе. Знал о нелегких проблемах системы управления подводными ракетами, побывав в Свердловске у Семихатова. Изготовление атомных подводных крейсеров кораблестроители через пять лет поставили на поток. Для их вооружения ракеты потребовалось делать действительно «как сосиски». По современной терминологии это была тонкая и наукоемкая технология.