Рано. Да и не место здесь. И вообще – чую, могу наломать дров, спугнуть. Ну нет. Я столько терпел. Выжидал. Заманивал. Для чего? Чтобы так тупо все за секунду слить? Ни черта подобного.
Дам ей час. Ладно – два. Максимум три. Хватит форы. Потом поеду следом. Задолбало уже торчать в четырех стенах. Давно пора развеяться.
А врач меня выпишет. Прямо сейчас. Куда он, блять, денется?
Возвращаюсь в палату, а там до сих пор эти сучки трутся.
– На выход, – бросаю, не глядя.
Бэмби приревновала. Ха. Реально? Обалдеть. Она не сечет, что меня давно никто не цепляет. Ноль. Пусто. Мимо. Голая баба будет ползать в ногах, а я пройду мимо. Не замечу. Гребаный факт.
– Глеб Александрович, но мы же не закончили, – начинает верещать одна из этих девиц.
Я затыкаю ей рот. Взглядом. На выход киваю. Измеряю комнату шагами. Как разъяренный зверь метаюсь из стороны в сторону точно в клетку заключен.
Дьявол раздери, если трезво посудить, правильно она все сделала. В нужный момент удрала. А то… я бы ее прямо там. Раскатал. Размазан. Возле стены. Содрал бы одежду. Взял свое. До хрипов. До судорог. До стонов. До мелкой дрожи под кожей.
Но так нельзя. С ней – нельзя. Особенно в первый раз.
Херня, конечно. Пиздец. Раньше я ни о чем таком не парился. Брал, что хотел. Дальше двигал. Не заморачивался насчет деталей. А тут другая тема.
Бэмби. Гребаный олененок. Глаза такие. Глазища. Как глянет, так все внутри и продирает, разрывает в клочья.
Короче, объяснить трудно. Просто чувствую: надо иначе. По правилам. Вся вот эта сопливая романтика. Музыка. Свечи. Вино. Точно как в кино. Что девчонки любят? Внимание. Слюнявые нежности. Обязан обеспечить.
– Глеб, – рядом слышится томный вздох. – Александрович. Я бы могла вам немного помочь. Разрядить обстановку.
Одна девка валит. Вторая приставучая. Подступает ко мне, усмехается, губы облизывает и кусает. Руку вперед тянет. Будто невзначай, но прямо к херу.
Я хватаю ее под локоть, выталкиваю за порог.
– Ай! – визжит. – Вы мне руку сломаете! Пусти-те…
Хнычет. А я захлопываю дверь, чтобы не слушать нытье.
Девахи здесь наглючие. Липнут покруче шлюх из притона. Но меня ни одна не торкает. Даже смотреть на них влом. Не то, мимо на все сто.
А Бэмби разошлась. Разгорелась. Понятное дело, я чуял, как она теплеет, проникается, расслабляется. Но взрыва не ждал. Улетный расклад.
Я поглядываю на осколки, разлетевшиеся по полу. На потеки бульона. Лыбу тяну как последний дебил. Только как устоять? Милота же.
Прикольная она. Крутая. Классная. Одурительная. Могла банку о мою башку расколоть, и бровью бы не повела. А я бы от этого тащился. Чувства же. Живые эмоции. Такое не сыграть, не подстроить. Реальный рефлекс.
Моя девочка. Моя! И характер огонь. Буря. Ревнивая. Собственница. Прямо как я. В постели бомба. Ну это я сразу выхватил, учуял. Жаль, первым не стану. Эта мысль мозг грызет. Тупо о таком заморачиваться. А тут заклинило.
Скрежещу зубами. Кулаки сжимаю.
Мало я тому Данилу врезал. Вообще, готов всех ее бывших найти, каждому зарядить по роже, сломать пару ребер и не только.
Ублюдочный безопасник. Долбоящер. Лапал ее возле тачки. Рядом терся. Гребаный камикадзе. Я ему обеспечу поездку в один конец. Еще конверт в тачку моей девочки втиснул. Что там? Я обязательно выясню.
Подхожу к окну и смотрю на улицу. Накрываю стекло ладонями. Выхватываю взглядом хрупкую фигурку, которая вылетает на порог и несется вниз по ступеням клиники. Застывает, резко оборачивается назад. Точно ощущает меня.
Судьба. Сука, я сразу это понял. Просек безошибочно. Крюком меня взяла. За печень. За нутро. Проняла.
Мои пальцы скользят по стеклу, будто ласкают, обводят контуры желанного тела. Я натыкаюсь на холод, но чувствую тепло кожи. Ладони печет, жжет от дикой жажды дотронуться.
Девчонка дрожит. Даже на таком расстоянии вижу. Поправляет одежду, хотя с ее нарядом нет никаких проблем. Действует быстро, лихорадочно. Движения хаотичные, смазанные.
Она вздрагивает особенно сильно, а после резко разворачивается, бросается в сторону своей тачки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я повторяю ее путь указательным пальцем. Закипаю. Задыхаюсь. Хочу ее до ломоты в деснах. Но приходится исходить слюной и снова терпеть.
Ладно, осталось недолго.
Ее авто срывается с места. Пропадает из виду. Я утыкаюсь лбом в стекло и сам поражаюсь, как не раскалываю его. Башка горит. Кости плавятся.
Я вспоминаю, насколько сильно охренел, когда впервые увидел Бэмби. Здесь, в палате. Хотя в самый первый раз тоже накрыло нехило, именно тут меня добило.
Почуял запах. До боли знакомый парфюм. Нежный аромат. Свежий, но тягучий, цепляющий, прямо шлейфом тянется. Было проще поверить, что это Тимур вернулся. Надушился? Ха. Нет, просто успел со своей женой позажиматься. Ника вполне могла купить похожие духи. Вот и все совпадение.
Но я обернулся и обалдел. Уже видел ее. Осязал. И не верил. Решил, глюк поймал. Кучу препаратов вкололи. Заставили глотать таблетки горстями.
– Бэмби, – выдал и понял, что дышать боюсь.
Вдруг спугну? Вдруг моргну и мираж пропадет?
Я шагнул к ней. Осмотрел. Со всех сторон. Глазами облапал. Запах втянул. Пропитался изнутри. Кайф. Чистейший. Настоящий.
– Как ты? – спросила девчонка.
Точно Лика. Голос ее. Наваждение не проходило.
Я ответил, а она задрожала, начала губы кусать, на мои бинты глянула и стала белее снега. Пара царапин. О чем тут париться? Я пытался ей пояснить. Но она не слушала.
Накрыл ее плечи ладонями, попробовал успокоить.
А она зарыдала. Заревела. Навзрыд. Ребра огнем обожгла. Затрепетала в моих руках, взвилась ледяным пламенем.
Моя девочка перепугалась. Правда поверила, будто от меня так легко избавиться. Знала бы из каких переделок я живым выходил.
– Бэмби, – усмехаюсь. – Рано мне подыхать. Все самое интересное только начинается.
Я бросаю взгляд на часы. Врач еще не скоро припрет. К вечеру. Но вообще, кто сказал, что надо его дожидаться? Я и сам выпишусь, нечего грузить старикана.
Дверь распахивается и в спину ударяет вопрос.
– Ты чего буянишь?
Тимур. Бля, прямо как чувствует, когда валить собираюсь. Тут же поблизости нарисовывается.
– Ничего, – хмыкаю. – На волю пора. Засиделся я здесь. Закостенел. Пора бы заняться делом.
Меня ждет моя Лика.
К чертям работу. К чертям разборки. В башке только одно на повторе. Ее глаза. Губы. Руки. Пальцы, вонзающиеся в мои плечи. Острые коготки. Хер тверже гранита. Дымится. Штаны рвет. В яйцах разливается кипяток.
Я пока плохо представляю дальнейший план действий. Зато четко вижу кровать и мою девочку на ней. Голая. Готовая. Подо мной. Плавится. Полыхает.
Дьявол, я не железный.
Сколько мне терпеть?
– Короче, я погнал, – бросаю и двигаю на выход.
– Куда?
Тимур делает шаг в сторону, закрывает проход.
– Ты чего? – прищуриваюсь и наклоняю голову к плечу.
– Врач тебя не выписал, – заряжает на полном серьезе.
Жесть. Совсем охренел? Мои пальцы в кулаки сжимаются. Кровь бурлит и вскипает. Жажда ослепляет, но я привык держать порывы в узде.
– Так, – скалюсь. – Пошел на хрен. Ты и твой врач. Никакая блядская сила меня здесь не удержит. Свали с дороги.
– Глеб, тормози, – бросает Тимур. – Разговор есть. Важный. И девчонка твоя тоже там круто замешана.
– На понт берешь? – кривлюсь. – Разводишь?
– Серьезная тема, – отрезает друг. – Здесь не до шуток. Айдаров тебе ничего не говорил? Про случай на стройке?
– У нас напряг, – жму плечами. – Конфликт интересов.
– А он что, на твою девчонку запал? – зубы скалит.
Насмехается гад. Пользуется случаем. Видно забыл, как сам по своей Веронике сох. Хотя нет – мок. Растекался точно слюнявый пацан. Разливался лужей. Он томился и дурел, встрескался так, что по всем кругам ада прошел.
Ладно. Тогда он огребал. Теперь моя очередь. Считай, все честно. Пусть ржет, пока может.