Читать интересную книгу Адъютант императрицы - Грегор Самаров

— Неправда, Сергей Семенович, вы не приносите мне никакой благодарности! — воскликнула Екатерина Алексеевна. — Вы сердитесь на императрицу, которая только благодаря сыну вспомнила об отце, бывшем когда‑то ее другом. Однако вы не правы.

— Подданный всегда не прав, когда осмеливается в чем‑нибудь упрекнуть своего властелина! — иронически заметил Салтыков.

— Нет, не потому вы не правы, Сергей Семенович, не потому, — уверяла императрица. — То время, которое я никогда не забываю и не хочу забыть, было временем мечты. Начинающееся утро жизни не требует тех обязанностей, которые предъявляются полуденному часу. На заре можно мечтать, глядя на розовые облака наступающего дня, но день принадлежит действительности, работе, борьбе.

— Вы, ваше императорское величество, вероятно, думаете, что я так и остался при одних мечтах? — сказал Сергей Семенович с оживившимся лицом и румянцем на щеках. — Вы сомневаетесь в моей творческой силе и работоспособности? — спросил он.

— Нет, Сергей Семенович, я в этом не сомневаюсь, но я считала своей обязанностью рассеять мечты, рассеять их совершенно, дабы их сладкий туман не затмил предстоящего жизненного пути. Теперь мечты рассеяны!

— Да, — мрачно согласился Салтыков, — мечты рассеялись, и от них остался лишь горький осадок.

— Нет, Сергей Семенович, от них осталось все самое лучшее, самое прекрасное: сила, мужество и возвышенные стремления. Этим стремлениям откроет широкий путь императрица, не имеющая права предаваться тем мечтам, которые волновали великую княгиню, — с подкупающей искренностью возразила Екатерина Алексеевна.

— Я не понимаю вас, ваше императорское величество, — заметил Салтыков. — Впрочем, это и неудивительно после столь долгой разлуки.

— Вы меня поймете, Сергей Семенович, — успокоила генерала государыня, — твердый, гордый мужчина поймет так же императрицу, как когда‑то пылкий юноша понимал мечтательную великую княгиню. Выслушайте меня! Судьба моего государства, того самого государства, о будущем которого мы когда‑то думали с великой надеждой, находится в крайне серьезном положении. Если мне не удастся решительным ударом сразить турок, то слава русского оружия и то выгодное положение, которое заняла Россия по отношению к другим европейским державам, будут надолго утеряны.

— Я это знаю, ваше императорское величество, — воскликнул с гневной горечью Салтыков. — Хотя я был далеко, но все время следил за тем, что касалось чести и славы русской императрицы. Мое сердце сжимается от боли, когда я представляю себе, что турецкие варвары будут оскорблять Россию под злобный хохот Европы или что они могут беспрепятственно ворваться в наши пределы: Румянцев слишком слаб, чтобы одержать победу над ними.

— Мне это известно, — живо проговорила Екатерина Алексеевна, — но решительный, уничтожающий удар должен быть нанесен Турции во что бы то ни стало. Я за тем и пригласила вас, чтобы вручить в ваши руки честь, славу и величие Российской империи. Мною послан приказ в Польшу выделить из стоящих там войск значительную военную силу и двинуть ее ускоренным маршем к берегам Дуная. Вы поведете эту армию, Сергей Семенович. Составляйте полки, выбирайте офицеров и идите на помощь Румянцеву. Передайте ему мой приказ: дать врагам решительное сражение и победить во что бы то ни стало.

— О, ваше императорское величество, — с юношеским жаром воскликнул Салтыков, — если дело обстоит так, то нам нечего тревожиться. Я знаю войска, стоящие в Польше, я долго просидел там в бездействии, и если мне представляется право по своему усмотрению выбрать для Румянцева армию, то я убежден в успехе.

— И я в нем не сомневаюсь, — заметила Екатерина Алексеевна, — я потому и остановилась на вас. Вы спасете честь русского оружия, и громкая слава имени вашей императрицы и друга заглушит насмешливые голоса недоброжелателей Европы. Я знаю, что вы первый нанесете смертельную рану в самое сердце неприятеля.

— Клянусь вам, ваше императорское величество, что я так именно и сделаю, — воскликнул Салтыков. — Я прошу позволения отдохнуть армии лишь один день по приходе к берегам Дуная, а затем мы переправимся — уничтожим турок и заставим склониться перед знаменем святого Георгия Победоносца.

— В таком случае отправляйтесь немедленно, — сказала Екатерина Алексеевна, — молитвы императрицы будут сопровождать вас: вы убедитесь, что я права, говоря, что светлый блеск дня гораздо лучше бледной утренней зари. Идите с Богом, Сергей Семенович!.. Хотя вы будете под начальством Румянцева, но обладаете большими полномочиями императрицы, которая одобрит все, что вы сделаете.

— Каждый военный с удовольствием подчинится великому Румянцеву, — заметил Салтыков. — Мне не придется подталкивать его на активную деятельность, и, затем, он — не такой человек, чтобы завидовать чужой славе и ограничивать деятельность своих подчиненных. Благодарю вас, ваше императорское величество, за милость, которую вы оказываете мне. Да, — прибавил он, подавляя тихий вздох, — вы правы, эта минута искупляет годы страданий.

— Надеюсь, Сергей Семенович, вы теперь не откажетесь протянуть руку своему другу юности, — проговорила Екатерина Алексеевна, — ведь этот друг помнит о том, что императрица не имеет права так мечтать, как мечтала, будучи великой княгиней.

С этими словами она снова протянула руку генералу. Салтыков опустился на колени и прижал пылающие губы к руке государыни.

— Все темное исчезло, — горячо проговорил он, — тихий свет прошлого соединяется с блеском настоящего дня.

Государыня медленно отстранила руку от губ Салтыкова и, как бы забывшись, провела ею по его лбу.

— Счастье прошлого было слишком хорошо для того, чтобы долго длиться, — прошептала она, — но также слишком хорошо для того, чтобы его можно было позабыть. Встаньте, Сергей Семенович, и, прежде чем пойдете добывать славу для отечества и государыни, убедитесь, что я исполнила свой долг по отношению к сыну своего старого друга.

Екатерина позвонила и приказала попросить к ней пажа Николая Сергеевича Салтыкова.

Молодой человек вошел и крайне смутился, увидев генерала, ласково протягивающего к нему руки и заметно дрожавшего от волнения.

— Это твой отец, Коля, — нежно произнесла императрица, — да, твой отец и мой друг; это тот человек, за которого я заставляла тебя ежедневно молиться, когда ты был маленьким.

— Мой отец? — не помня себя от радости, воскликнул Николай Сергеевич и бросился в объятия.

Некоторое время отец и сын не отрывались друг от друга, а государыня стояла рядом с ними и ласково улыбалась.

Долго еще просидели Салтыковы в кабинете императрицы. Екатерина Алексеевна сумела повести разговор так, чтобы все больше и больше соединить между собой не встречавшихся так давно отца и сына. Она дружески–сердечно относилась к генералу и с такой материнской нежностью смотрела на пажа, что ее присутствие не только не стесняло Салтыковых, а, напротив, способствовало их сближению.

— Простите меня, ваше императорское величество, — воскликнул Сергей Семенович, — что я осмелился сомневаться в вас, в чем теперь каюсь. Вы, ваше императорское величество, подобны Провидению: мы никогда не знаем, что оно вам готовит, мы часто ропщем тогда, когда должны были бы благодарить его. Теперь только я узнал, какое великое счастье иметь сына, такого сына, которому я смело могу вручить честь своего имени и имени наших предков. Никогда при своей кочевой жизни я не мог бы воспитать его так, как это сделали вы, наша всемилостивейшая государыня. Вы, ваше императорское величество, заменили ему настоящую мать.

— Я ему такая же мать, как была и буду другом его отца! — сказала императрица, ласково проводя рукой по волосам пажа.

Николай Сергеевич преклонил колени и поцеловал руку государыни; его лицо побледнело от внутреннего волнения; казалось, что он хочет что‑то сказать, открыть какую‑то тайну, покоящуюся в самой глубине души, но Екатерина не дала ему времени на это.

— А теперь, Сергей Семенович, — обратилась она к генералу, — идите и принимайтесь за великое дело. Минуты счастья коротки и мимолетны, но они освещают длинный жизненный путь; надеюсь, что это мгновение ничем не омрачится для вас.

— Яркий блеск этого солнечного луча будет всю жизнь светить мне, — воскликнул генерал Салтыков. — Вы скоро услышите обо мне, ваше императорское величество.

Он обнял сына, еще раз поцеловал руку Екатерины Алексеевны и с высоко поднятой головой вышел из кабинета, чтобы немедленно отправиться в Польшу и составить войско против турок.

— Что с тобой? — спросила императрица юного пажа, который с бледным лицом и сжатыми руками смотрел вслед отцу, как бы желая удержать его и высказать то, что тяжелым камнем лежало у него на сердце.