Читать интересную книгу "Тайга - Лина Кэрл"

пилота?

Я покачала головой.

— Хочешь попробовать?

Я снова покачала головой и отвернулась в другую сторону. За иллюминатором показалась земля. Раньше я не летала в вертолете и не знала, что прямо к трапу можно подогнать машину.

— У тебя слабость ко всему, что дорого стоит? — спросила я, когда села рядом с Марком на заднее сиденье роскошного черного лимузина.

— Ты о чем?

— Дорогие машины, вертолет… Даже спальня, в которой я провела эти недели, захламлена дорогой мебелью.

— Я не живу в этой комнате, она создана в память о Лике. Хотя ты права, только элитные вещи имеют право находиться рядом со мной. Тебя это тоже касается… — поддел Марк и легко толкнул локтем. — Знаешь поэта Федора Сологуба? «Благословенно все и во всем, в неизмеримости пространств и в беспредельности времен, и в иных обитаниях, здесь и далече, — и жизнь, и смерть, и расцветание, и увядание, благословенны радость, и печаль, и всякое дыхание, — ибо все и во всем — Я, и только Я, и нет иного, и не было, и не будет…»

«Это ж надо быть настолько самовлюбленным!» — подумала я и отодвинулась от Марка. Сейчас мои мысли принадлежали Кате и Андрею. Глядя на заснеженные улицы и кварталы, я молчала и рисовала ногтем хвойные ветки на запотевшем тонированном стекле.

— Милана, — окликнул Марк, едва водитель открыл дверь автомобиля с моей стороны, — твоя сестра не знает обо мне и все еще верит в заботу государства о здоровье и благополучии граждан. Не стоит пугать Катю рассказом об ужасном оборотне и коварной подруге.

Не удостоив его ответом, я вышла на улицу. Больница, двухместная сервисная палата… Изможденные лица Кати и Андрея, бинты и гипс производили пугающее впечатление.

— Катя! — Я бросилась к кровати и попыталась обнять сестру, но, понимая, что это может навредить, села на пол и прижалась лицом к ее ладоням. — Как хорошо, что вы живы…

Слезы долго катились по нашим щекам. Сестра иногда вздрагивала, и я видела, с какой невыносимой болью ей пришлось столкнуться. Когда мы успокоились, Катя сокрушалась по поводу моего одиночества и без остановки давала советы, как наладить быт самостоятельно. Она похвалила, что мне удалось организовать достойные похороны, о чем ей стало известно от папиной коллеги. Я рассказала Кате о своем желании прекратить учебу в школе и сдать экзамены досрочно, но сестра попросила не делать этого.

— Понимаю, тебе сложно, но, пожалуйста, потерпи немного. Остались последние месяцы, и ты поступишь в медицинский университет. Мы уедем из этого ужасного города. Обещай ради папы, он ведь так хотел этого. Ты не должна пропускать уроки, чтобы находиться здесь. У нас все есть: врачи заботливые, лекарства в наличии. Обещаешь?

Я обреченно вздохнула, скрестила пальцы и кивнула.

Перед уходом еще раз обняла Андрея и, пройдя длинные коридоры областной больницы, вышла во двор.

Черный лимузин, припаркованный у ворот больницы, мешал движению и привлекал внимание прохожих. Мне стало неудобно подходить к нему.

— Милана, — послышался голос из приоткрытого окна, — ты же не хочешь остаться ночью на улице? Стесняешься роскоши?

— Не думаю, что китайский ароматизатор разит роскошью, — оказавшись рядом с вожаком на заднем сиденье автомобиля, я подняла очки на макушку и попыталась приземлить любителя комфорта.

Марк сделал вид, что не обратил внимания на мой саркастический тон. Достал из бара бутылку виски, бокал и позолоченный поднос с тонкими кусочками лайма. Они благоухали так сильно, будто еще пару минут назад висели на дереве.

— Дамам не предлагаю, они не умеют пить, — съязвил Марк, наполняя бокал.

— Если не изменяет память, именно ты притащил спиртное в подсобку физрука. Между прочим, спаивание молодежи не красит взрослого мужчину.

— Разве я заставлял употреблять этот божественный нектар? — Марк прищурился и пригубил янтарный напиток. — Виски нужно смаковать, а не вливать в себя, как газировку. К тому же я не просто так угощал выпускников.

— Интересно, может, Кальцина попросила? Вы, кажется, подружились? — я вспомнила, как Мария прилюдно целовалась с Марком, и мне стало противно.

Не знаю, зачем это ляпнула. Мне не было дела до его личных отношений. Наверное, устала, а может, самодовольная демонстрация отвратительного напитка вывела из себя. Пусть делает что хочет. Я благодарна за Катю с Андреем, за помощь в похоронах, а в остальном его поступки меня не волнуют. Я не забыла, что именно из-за его приказа убить меня, оказалась втянутой в эту историю. Я зевнула и отвернулась к окну.

— Ревнуешь? — нагло спросил Марк. — Мне надо было ближе узнать твое окружение, и, честное слово, выходка красавицы в платье-колокольчике очень удивила и даже напугала.

— Что?! — От этого наглого предположения, касающегося моей ревности, у меня перехватило дыхание. Вместо того чтобы спокойно поставить Велозарова на место, я еле слышно прошипела: — Я ревную?! Дурак что ли? Ты меня абсолютно не интересуешь! Ты отвратительный самовлюбленный эгоист! Я не забыла твой приказ убить меня. И если бы не благодарность за помощь в похоронах и лечении Кати, даже не посмотрела бы в твою уродскую сторону!

— Как сестра? — перебил Марк, отводя взгляд к окну. Его напряженные пальцы сжались в кулак.

— Держится, — Злость все еще кипела внутри, но воспоминания о сестре заставили гордость замолчать.

Марк несколько раз глубоко вдохнул, затем разжал пальцы и повернулся ко мне.

— Так, — сказал он, — думаю, тебя придется научить, как следует разговаривать с мужчинами. Ты слишком импульсивна и самонадеянна. По видимости, даже не представляешь, насколько опасен такой неуважительный тон. Мне уже несколько раз хотелось вырвать твой поганый язык. Если не умеешь следить за речью, лучше молчи.

— Да ну?

— Заткнись, я сказал! — Он грозно сдвинул брови и резко поднял руку, будто замахнулся. К моему счастью, оказалось, что он всего лишь хотел почесать затылок…

«Фух, — подумала я с облегчением. — Наверное, и правда лучше держать язык за зубами».

— Куда мы едем? — спросила я, пытаясь сгладить напряжение.

Марк отвернулся к окну и сдержанно ответил:

— В ресторан.

— Я не хочу есть.

Он быстро повернулся и заорал:

— А я хочу!

Какое-то время мы молчали и испепеляли друг друга взглядом. Это был настоящий поединок. Мне очень хотелось заорать в ответ, но то ли инстинкт самосохранения, то ли интуиция заставили слегка улыбнуться и сдержать порыв гнева.

— Что ты все время кричишь? В столь почтенном, престарелом возрасте надо знать, что беззащитным девушкам страшно находиться в твоем присутствии.

Я не могла объяснить себе, почему продолжала его злить.

— Стой! — гаркнул Марк и ударил по стеклу, отделявшему нас от шофера. Лицо Велозарова перекосилось от злости. Он выскочил