Читать интересную книгу Кто делает мировую политику? - Николай Сенченко

Далее Раковский продолжал: «Человечество попросту не имеет права допускать хаоса в политике. Иными словами, человек, как животное общественное, требует жесткой руки, пусть и в бархатной перчатке. Если пастух управляет стадом при помощи кнута и окрика, то на человека лучше всего воздействовать через его мозговые центры. Вспомните библейскую притчу о стаде свиней, в которых вдруг вселился нечистый дух. В итоге стадо само устремилось к обрыву и погибло в морской пучине. Какой впечатляющий образ! Свиней никто не гнал, не принуждал. Само! Вот в чем дело. Но разве нельзя то же самое сделать и с людьми? Задача, разумеется, не из легких, но достижимая вполне» [276].

Исповедь Раковского настолько поразила Сталина, что он надолго замкнулся в своих собственных размышлениях. Он вдруг осознал, насколько разнообразно и всесильно масонство, превратившее планету Земля в рассадник своих корыстолюбивых планов. Многие детали его подозрений сошлись и подтвердили его самые неожиданные догадки.

Раковский выпадал из общей когорты участников процесса. Он выделялся среди своих соучастников, сидевших рядом за деревянной загородкой: Бухарина, Радека, Сокольникова, Ягоды. Он был не исполнитель, а руководитель. Еще один подсудимый вел себя несколько обособленно. Это был Генрих Григорьевич Ягода.

Справка. В синагоге г. Рыбинска сделана запись: в семье аптекаря Гирша Фишелевича Иегуды (жена Хася Гершаевна) родился мальчик, которому дали имя Генах. Кроме него в семье имелось еще два мальчика и пять девочек.

Три поколения назад семья аптекаря породнилась с такой же многочисленной семьей Свердловых из Нижнего Новгорода. Сруль Свердлов выдал свою сестру за Фишеля Иегуду. Таким образом, мальчик по имени Генах (Генрих Ягода) приходится троюродным братом Я. М. Свердлову (Иешуа Соломону Мовшевичу), будущему председателю ВЦИК, верховному правителю Советской России.

Как и ожидалось, масоны проявили к судьбе Раковского большой интерес. Пока происходило судебное разбирательство, в Октябрьском зале, в первом ряду сидел американский посол Д. Дэвис. В первый же день он поймал взгляд Раковского и сделал ему условный масонский знак. К своему удивлению, посол отметил, что Раковский этому никак не обрадовался и перестал смотреть в его сторону. Это вызвало определенные подозрения Дэвиса, не раскрыл ли его «брат» все тайны масонских планов.

Запад всячески пытался спасти наиболее важных подсудимых московских процессов 1936–1937 гг. Этой цели были посвящены и частые визиты в Москву, и беседа с И. В. Сталиным писателя и видного члена еврейской ложи «Бнай-Брит» Лиона Фейхтвангера.

В канун оглашения приговора Раковскому таинственная мощная радиостанция несколько раз передала одну и ту же фразу: «Помилование всем, или возрастет угроза нации». Помилования не последовало. И день в день с окончанием процесса, 12 марта 1938 г., Европа вздрогнула от грохота фашистских танков — в 5 часов 30 минут гитлеровские войска вошли в Австрию.

О дальнейшей судьбе участников этого процесса имеются противоречивые сведения. Многие исследователи считают, что некий договор состоялся, что Раковский не был расстрелян, в отличие от других, а отсидел небольшой срок и дожил до своей старости под чужой фамилией. Такая же участь постигла и Радека (Собельсона) Карла Бернгардовича, который в 1937 г. на московском процессе «троцкистов» в предчувствии трагического финала вдруг сказал: «Я раскрою вам важнейшую из тайн — тайну войны…» и был мгновенно прерван. Какими сверхсекретными сведениями располагал ближайший соратник Троцкого? Почему его — единственного из обвиняемых на том процессе — не приговорили к смерти? Радек отсидел десять лет тюрьмы, а затем жил под чужой фамилией.

Однако есть и другие сведения. «Радек и Сокольников отбывали наказание в разных местах, — пишет Николай Кузьмин, — но были убиты сокамерниками в один и тот же день — 19 мая 1939 г.

Раковского начало Великой Отечественной войны застало в старинном Орловском централе. Осенью 1941 г., когда фашисты приближались к Москве и во всех местах заключения проводилась первая «зачистка», он был расстрелян вместе с М. Спиридоновой и О. Каменевой (женой Каменева и сестрой Троцкого)» [277].

Как видим, вопросов много и они ждут своего исследователя.

ИЗ пРОТОКОЛА ДОпРОСА х. Г. РАКОВСКОГО

Ввиду важности этого документа, для выяснения механизмов организации революций Финансовым интернационалом приведу его, но с некоторыми сокращениями. Отдельные фрагменты допроса приводятся в тексте, который органично связан с ответами Раковского. (Здесь: Р. — Раковский, К. — Кузьмин).

«26.1.1938 г., Москва.

Р. Не знаю, обратили ли вы внимание на странное сходство, которое существует между финансовым Интернационалом и Интернационалом пролетарским; я бы сказал, что один является оборотной стороной другого, и этой оборотной стороной является пролетарский, как более модерный, чем финансовый.

К. Где вы видите подобное в вещах столь противоположных?

Р. Объективно они идентичны. Как я это доказал, Коминтерн, дублируемый реформистским движением и всем синдикализмом, вызывает анархию производства, инфляцию, нищету и безнадежность в массах; финансы, главным образом финансовый Интернационал, дублируемый сознательно или бессознательно частными финансами, создают те же самые противоречия, но еще в большем количестве… Теперь мы бы могли уже догадаться о причинах, по каким Маркс скрыл финансовые противоречия, каковые не могли укрыться от его проницательного взора, если бы не имелось у финансов союзника, воздействие которого — объективно-революционное — уже тогда было необычайно значительно.

К. Бессознательное совпадение, но не союз, предлагающий ум, волю, соглашение…

Р. Оставим эту точку зрения, если вам угодно… Теперь лучше перейдем к субъективному анализу финансов и даже еще больше: разглядим, что представляют собой персонально люди, там занятые. Интернациональная сущность денег достаточно известна. Из этого факта вытекает то, что организация, которая ими владеет и их накапливает, является организацией космополитической. Финансы в своем апогее — как самоцель, финансовый Интернационал, — отрицают и не признают ничего национального, не признают государства, а потому объективно он анархичен и был бы анархичен абсолютно, если бы он — отрицатель всякого национального государства — не был бы сам, по необходимости, государством по своей сущности. Государство как таковое — это только власть. А деньги — это исключительная власть.

Это — коммунистическое сверхгосударство, которое мы создаем вот уже в течение целого века и схемой которого является Интернационал Маркса. Проанализируйте — и вы разглядите его сущность. Схема — Интернационал и его прототип СССР — это тоже чистая власть. Подобие по существу между обоими творениями — абсолютно. Нечто фатальное, неизбежное, ибо персональность их авторов была идентична: финансист настолько же интернационален, как и коммунист. Оба под разными предлогами и при помощи различных средств борются с национальным буржуазным государством и его отрицают. Марксизм для того, чтобы преобразовать его в коммунистическое государство; отсюда вытекает, что марксист должен быть интернационалистом; финансист отрицает буржуазное национальное государство, и его отрицание заканчивается само в себе; собственно говоря, он не проявляет себя интернационалистом, но космополитическим анархистом… это его видимость на данном этапе, но посмотрим, что он собой представляет и чем он хочет быть. Как вы видите, в отрицании имеется налицо индивидуальное подобие между коммунистами-интернационалистами и финансистами-космополитами; в качестве естественного результата такое же подобие имеется между коммунистическим Интернационалом и финансовым Интернационалом…

К. Случайное подобие, субъективное и объективное в противоречиях, но стирающееся и малозначащее в самом радикальном и реально существующем.

Р. Разрешите мне не отвечать сейчас, чтобы не прервалась логическая нить… Я хочу только расшифровать основную аксиому: деньги — это власть. Деньги — это сегодня центр всемирной тяжести… Надеюсь, что вы со мной согласны?

К. Продолжайте, Раковский, прошу вас.

Р. Понимание того, как Финансовый интернационал постепенно, вплоть до теперешней эпохи сделался хозяином денег, этого магического талисмана, ставшего для людей тем же, чем был для них Бог и нация, есть нечто, что превышает в научном интересе даже искусство революционной стратегии, ибо это тоже искусство и тоже революция. Я вам это истолкую. Историографы и массы, ослепленные воплями и помпой Французской революции, народ, опьяненный тем, что ему удалось отнять у короля — у привилегированного — всю его власть, не приметили, как горсточка таинственных, осторожных и незначительных людей овладела настоящей королевской властью, властью магической, почти что божественной, которой она овладела, сама этого не зная. Не приметили массы, что эту власть присвоили себе другие и что они вскоре подвергли их рабству более жестокому, чем король, ибо тот в силу своих религиозных предрассудков и моральных был не способен воспользоваться подобной властью. Таким образом, получилось, что высшей королевской властью овладели люди, моральные, интеллектуальные и космополитические качества которых позволили им ею воспользоваться. Ясно, что это были люди, которые от рождения не были христианами, но зато космополитами.