Читать интересную книгу Лавка чудес - Жоржи Амаду

Вот тут Мануэл де Прашедес и крикнул «браво». Ущемленное самолюбие и боязнь утратить едва завоеванную репутацию заставили прокурора потребовать у секретаря материалы дела и выступить в прениях сторон. Ссылаясь на статьи законов, на юридические труды и материалы следствия, он взялся за обвинение всерьез – не мог же он уступить этому юнцу, который не был даже студентом юридического факультета, посыльному стряпчих, мальчику на побегушках у секретарей, бог знает кому! Он попытался восстановить истину, опровергнув нелепую версию, но было слишком поздно. Все присяжные уже оказались во власти Дамиана, аптекарь Филомено Жакоб плакал навзрыд. В зале – море слез, как отметила на другой день газета «Гарде».

Кассационный совет единогласно постановил освободить обвиняемого. Судье Сантосу Крусу осталось лишь сформулировать решение суда и выпустить обвиняемого на волю. «Я и сам чуть не расплакался, со мной такого еще не бывало, – сказал достопочтенный судья обескураженному прокурору. – Я выправлю ему документ на звание адвоката без университетского образования, и у бедных всегда будет защитник».

Вот как Дамиан получил звание. Не было ни кольца, ни диплома, ни групповой фотографии, ни портрета, ни мантии, ни шапочки, ни куратора, ни сокурсников – один он, сам по себе. Когда заседание суда было закрыто, многострадальная Касула, которая, как бы там ни было, любила своего мужа и уже не чаяла увидеть его на свободе, подошла к безусому защитнику и поблагодарила:

– Храни вас господь, сеу майор!

Почему «майор»? То было ведомо ей одной, но только с тех пор и остался за ним этот титул – майор Дамиан де Соуза.

8

– Можно войти, крестный?

Услышав знакомый голос, Педро Аршанжо сунул типографские гранки под книги.

– Это ты, Тадеу? Входи.

За окном сыпал дождь, мелкий, бесконечный, нагоняющий тоску.

– Какими судьбами? Случилось что-нибудь?

Закончив образование, Тадеу сразу же поступил на строительство железной дороги Жагуакуара – Жекье младшим инженером. Скромный оклад, работа в трудных условиях. Юноша, однако, предпочел отправиться в глушь и заниматься делом, вместо того чтобы протирать штаны в Техническом управлении и дожидаться теплого местечка в муниципалитете столицы штата. Не для того он учился.

– Мне надо с вами поговорить, крестный.

С кровати доносилось ровное дыхание Розалии. Аршанжо встал со стула и пошел прикрыть пышную наготу молодой женщины. Она заснула с улыбкой на устах, согретая теплом нежных слов, таких желанных, таких нужных. Десять с лишним лет назад, когда ей едва минуло семнадцать, нахальный Роберто, сын полковника Лоурейро, взял ее за подбородок и сказал: «Красавица, ты уже годишься в постель». После сына был отец. Полковник купил ей платье и дал немного денег. Она поселилась в Алагоиньясе, в пансионе, и пошла по рукам. В Баию приехала с каким-то коммивояжером, Педро Аршанжо встретил ее на Террейро Иисуса, где она покупала апельсины. Только сойдясь с ним, Розалия поняла, что она человек, а не вещь, не подстилка.

– Мне надо поговорить с вами, крестный, – повторил Тадеу. – Я пришел просить вашего совета.

– Пойдем погуляем. – Аршанжо ощутил тяжесть на сердце. Ему вспомнилось гаданье в день выпуска Тадеу: хлопоты, дальняя дорога и сердечная тоска.

Они медленно пошли по переулку вверх мимо «Лавки чудес», мельком увидели Лидио Корро, занятого набором и наставлением ученика. Тадеу говорил, Аршанжо слушал понурившись. Совет? Какой тут совет, если ты все уже решил и даже заказал билет на пароход?

– Советовать тебе я не стану, да ты не за тем и пришел. Но думаю, ты правильно делаешь. Мне тебя будет не хватать. Очень. Но удерживать тебя я не могу.

Тадеу решил уволиться со строительства железной дороги и ехать в Рио-де-Жанейро, где он войдет в группу инженеров, которая под руководством Пауло де Фронтина занимается реконструкцией столицы страны, превращая ее в современный город. Приглашением туда он был обязан профессору Бернару, дружному с Фронтином. Будучи в Рио, профессор рассказал, что есть у него молодой протеже, который талантлив, прилежен и честолюбив и мог бы принести немалую пользу, работая в группе знаменитого инженера. «Присылайте парня, мне нужны молодые и способные работники».

– Для меня это шанс, крестный. В Рио есть где развернуться. А здесь в конце концов не пойдешь дальше Управления дорожного строительства. Я же не для того учился, чтобы стать чиновником, торчать за письменным столом ради мизерного жалованья да мечтать о местечке потеплее. Другое дело – юг, там можно сделать настоящую карьеру, тем более если работать с таким человеком, как Фронтин. Не каждому улыбается подобный случай. Профессор Бернар доказал, что он настоящий друг.

– И это все, Тадеу? Тебе не о чем больше рассказать, нечем поделиться? – Местре Аршанжо знал, что главное еще не сказано. Тадеу искал нужные слова, нужный тон.

– Говори, сынок.

Педро Аршанжо почти всегда называл Тадеу по имени, порой даже присовокупляя и фамилию: Тадеу Каньото. Не имел обыкновения в разговоре с ним употреблять свои излюбленные словечки: «мой милый», «дружище». Редко, крайне редко говорил ему «сынок».

– Крестный, я люблю сестру моего соученика. Вы его знаете, я как-то его вам представлял, это Астерио, тот, что выступал от имени выпускников, помните? Сейчас он в Соединенных Штатах, поехал на два года стажироваться при каком-то университете. Семья очень богатая.

– Белокурые локоны, прозрачная кожа и большие глаза.

– Вы знаете ее, крестный?

– А как смотрит на вашу любовь эта семья белых богатеев?

– Никто ничего пока не знает: только я да она, теперь еще и вы. То есть…

– Забела…

– Она вам сказала?

– Не беспокойся, ничего не говорила. Она им родственница?

– Нет, не родственница, но они знакомы. Ну, в общем, бабушка моей Лу – ее имя Луиза, но все зовут ее Лу – в молодости была подругой Забелы и иногда заходит к ней вспомнить прошлое. Через нее и Лу знакома с Забелой, навещает ее. Но в семье никто ничего не знает, и я не хочу, чтоб знали, по крайней мере сейчас.

– А почему ты не хочешь? Боишься, что родители не согласятся?

– Из-за того, что я мулат? От ее родичей всего можно ожидать, не знаю, что будет, когда все откроется. Пока они со мной хороши. А вот как будет дальше, предсказать не берусь. Мать Лу кичится благородным происхождением, бабушка, подруга Забелы, – еще того пуще. Забавно иногда получается, когда дона Эмилия, мать Лу, обзовет служанку «черномазой свиньей», и тут же – бестактный взгляд в мою сторону, мол, это к вам не относится. Но я не потому пока держу свои намерения в тайне, вы научили меня гордиться цветом моей кожи. Просто я не хочу идти с пустыми руками в дом богачей просить в жены их дочь. Если мне откажут из-за того, что я мулат, я буду знать, что мне делать. Но если они отвергнут меня под предлогом, что я не в состоянии содержать семью, какие у меня основания возражать? Никаких, верно ведь?

– Ты прав.

– Уеду в Рио, примусь за работу. Я не тупица и сумею стать хорошим специалистом. Меня берут в группу, составленную из лучших инженеров страны. Думаю, года через два, максимум через три, у меня будет солидное положение. Вот тогда-то я и смогу постучаться в дом Лу, у меня будет что ей предложить. К тому времени и Астерио вернется из Соединенных Штатов, он может оказаться сильным союзником, поддержать в нужный момент. Вы ведь знаете, я часто ходил к нему, занимался с ним. Астерио говорит, что без моей помощи не осилил бы курса. Он мне друг.

– Сколько девушке лет?

– Скоро будет восемнадцать. Когда я на первом курсе познакомился с Астерио и он привел меня к ним в дом, Лу было всего двенадцать лет, подумать только. Мы давно уже полюбили друг друга, но лишь в прошлом году объяснились и поклялись.

– Поклялись?

– Да, крестный! Настанет день, когда мы поженимся. Непременно! – почти с угрозой вымолвил юноша сквозь зубы.

– Почему ты думаешь, что она станет тебя дожидаться?

– Потому что она любит меня, а породы она упрямой. Такие люди когда чего захотят – от своего не отступятся. Лу вся в отца, никогда назад не повернет. Знаете, полковник Гомес чем-то напоминает мне вас. Во многом вы совсем разные, но в чем-то схожи. Когда-нибудь я вас с ним познакомлю.

– Чувствуешь ли ты себя готовым твердо стоять на своем, что бы ни случилось? Возможно, тебе придется трудно, Тадеу Каньото, да и опасности не миновать.

– Разве я не ваш воспитанник, ваш и дяди Лидио?

– Когда уезжаешь?

– Сегодня же. Пароход отходит вечером, билет я уже взял.

Вечером Педро Аршанжо и Лидио Корро пришли на пристань проводить Тадеу. Юноша заходил попрощаться к Гомесам, и они оставили его обедать. Потом он обежал всех друзей. Маже Бассан подарила ему ожерелье из гладких бусинок и амулет – фигурку Шанго. Забела, измученная ревматизмом, уже едва могла двигаться, но изъявила желание проводить его на пристань. Тадеу воспротивился: оставайтесь в постели, читайте себе своих поэтов. Забела состроила гримасу: вот как приходится доживать век женщине, у ног которой был весь Париж. В последнюю минуту на пристань пришли Мануэл де Прашедес и Манэ Лима, они только что узнали об отъезде Тадеу. Второй гудок поторопил отъезжающих.