кустах". Но я не доставлю ему такую радость.
- Давайте к столу, картошка уже сварилась. И мясо поджарилось, - приглашает милая женщина, напоминающая маму. Кажется, только ей тут я нравлюсь полностью.
Мне тарелку ставят напротив Николая Ивановича, а Гаечке садится рядом со мной. Тетя у нее что надо, зато папа - Гитлер во плоти. Он бы пустил под трибунал и глазом не моргнул. А лучше сразу расстрелял.
- В армии служил?- Поднимает тяжелый взгляд, и, конечно, он ждёт ответа “нет”, чтобы потроллить.
- Да. - Смотрю в глаза. - На заре молодости отец сбивал так с меня спесь и отправил в армию. Правда, на пару месяцев. Потом вернул. Но все прелести новобранца я испытал. Потом взялся за ум, выучился и пошел работать к нему. Поэтому безгранично благодарен отцу за школу жизни.
- Какие войска?
- Радиотехнические.
- И в каком звании?
- Рядовой.
За пару месяцев добиться результата-то не сильно получилось.
- А чего не сержант?
- А не любили очень умных и правильных.
Вот тут не вру. На самом деле, часто ходил в наряды за то, что хотел изменить устоявшийся порядок.
- Да, с твоим языком не портянки да берцы протирать.
- Пап, может хватит вести допрос?
- Хочу знать, с кем моя единственная дочь время проводит. А то мы приехали с одним водителем, уезжаем с другим. - Перевожу взгляд на нее, ожидая фамилии этого бессмертного. - Такой высокий. Приятный был парень, правда, Нин? - Николай Иванович переводит взгляд на сестру и ждет поддержки. От упоминания о том, что Шпала тоже был тут, внутри распространяется непонятное недовольство. Он был тут и тоже знает ее родственников. Я будто везде второй, хоть она и говорила, что у них ничего не было.
- Ты ещё вспомни Витю с третьего курса, который тебе в город картошку возил, - вмешивается Нина Ивановна. Опять кажется, что только она тут за меня. Если бы еще она имела власть над этим мужиком. Не хватает ему женщины. Определенно. Всю бы свою скопившуюся любовь на двоих распространял, а не на одну Гаечку.
- Был такой Витя. Помню. Все такие скромные были, совета спрашивали. Один этот, буржуй, - кивает на меня, - на все сам знает ответ.
- Пап, ну перестань.
- А это вы научили дочь ремонтировать машины?
Поднимаю глаза на мужчину и встречаюсь с удивленным взглядом. Ага. Не ожидал смены темы? Что-то мне слушать про каких-то там ухажеров и далекого прошлого не очень хочется. А похвалиться своим ребенком всегда приятно. Для любого отца это будет как бальзам на душу, когда хвалят способности его чада.
- Я, а что и тебя надо научить?
- Нет, спасибо, я умею их продавать. Этого достаточно.
- Лёгкие деньги, - усмехается старик Кэролл.
- Если они такие лёгкие, почему вы этим не занимались?
- Начального капитала не было.
- Начальный капитал дают в любом банке в кредит. Было бы желание, - пожимаю плечами.
- Ты мне про желание будешь говорить? Я растил один дочь, работал на двух работах, чтобы она ни в чем не нуждалась.
- Пап, Марк, давайте перестанем, - вмешивается Гаечка.
Закрываю рот, хотя с языка еще хочет сорваться несколько колкостей. Понимаю, что ей неудобно, хотя я себя чувствую комфортно.
- Все очень вкусно, Нина Ивановна, вы прям волшебница, - меняю тему разговора.
- Спасибо, Марк. Думала, что вы привыкли только к ресторанной еде.
- Да, к ресторанной еде я привык, но домашнюю ничто не заменит. Мама у меня тоже любит готовить.
Все ненадолго замолкают, доедая. А мне становится как-то погано. Все здесь настоящие. Никто не строит из себя кого-то другого. Никто не хочет казаться лучше, чем он есть на самом деле. Все искренне рады или искренне ненавидят. Один я участвую в споре, который, кажется, пора заканчивать. И я либо признаюсь, что мы переспали, выигрываю спор, но скорее всего она этого не оценит. Либо я говорю, что ничего не было. Тогда я должен оплатить ему поездку. Но я ведь не должен, потому как Гаечка сдалась перед моим напором.
Хотя… А зачем вообще ей об этом знать? Надо поговорить с Серым и завершить этот тупой спор. Ни ему, ни мне. Как-то разрулить, а лучше аннулировать. Пока все не раскрылось, и Гаечка не проболталась подружке.
65. Алиса
- Марк, постелила вам тут, - Тетя ведет его в комнату, а я иду следом. - Располагайтесь, сейчас завешу шторы, а то утром солнце светит прямо в окна.
- Спасибо, - кивает ей и переводит взгляд на меня, рассматривая из-под своих сексуальных бровей.
- А ты не смотри на нее так, - Слышу за спиной голос папы. - Она будет спать в другой комнате. Со мной.
- Чту традиции семейства, - Марк поднимает обезоруживающе руки вверх и, улыбаясь, подмигивает мне. Ох, черт. От одной мысли, что мне надо будет спать в соседней комнате, и я не смогу к нему прийти, внутри все начинает дрожать от злости. Я же взрослая и сама могу решать, с кем мне спать. А сейчас, как подросток, что рвется навстречу приключениям, но ему подрезают крылья. И хоть я уже не подросток, но авантюра нарушить правила все равно меня манит.
- Спокойной ночи, - желаю парню и прикусываю нижнюю губу, чтобы увидел только он. Сжимаю кулаки, потому что очень хочу его обнять. Но нам мало будет этого легкого дружеского касания.
Папа откашливается за спиной и, как надзиратель Шоушенка, не дает и шага ступить в сторону. Не хочу уходить. Не хочется спать одной в холодной постели. Не хочу вдыхать запах перьевой подушки. Не хочу, чтобы сердце стучало само по себе, не подстраиваясь под чей-то ритм.
С ним было бы проще, но и сложнее одновременно. Поджимаю губы и едва заметно киваю Марку, после чего выхожу из комнаты.
Папа всегда был щепетилен в вопросах противоположного пола, вращающегося возле меня, но Марк будто вобрал в себя все самые-самые нелюбимые папой черты.
Нахальство, самоуверенность при относительно молодом возрасте, отсутствие беспрекословного повиновения, желание спорить, ну и буржуйские замашки.
Переодеваюсь в пижаму, что захватила с собой из города, и залажу под одеяло, предусмотрительно выключив звуковые уведомления, но оставив чудо секс-мобилизации - вибросигнал. Одной в кровати прохладно. Не к кому прижаться и согреться.