— Безусловно, — незамедлительно согласилась Геронда.
Все сидели за массивным дубовым столом в трапезной; с ними не было только Смргола. Он улетел по неотложным делам в пещеры драконов. Ужин подходил к концу, и Джим, здоровье и аппетит которого улучшились, активно утолял жажду вином из погребов замка. Геронда повернулась и посмотрела дракону в глаза.
— Как и сэр Брайен, я принимаю на себя точно такие же обязательства, — заверила она. — И я неукоснительно подчинюсь любому решению. Но, сэр Джеймс, прошу учесть целесообразность и преимущество безотлагательного похода против Хьюго де Буа.
— Это преимущество тебе на руку, — прорычал Арагх. Волк чувствовал себя неуютно в трапезной — как, впрочем, и в любом здании, и это усиливало его раздражительность. — Нечего мне делать в замке. Да и тебе, Горбаш!
— Но ты же хочешь покончить с сэром Хьюго, — обратилась к волку Геронда. — Ведь это твоя давнишняя мечта!
— Убью при встрече, но охотиться специально — не стану. Я охочусь за едой. А вы, люди — за чем попало, по поводу или без повода, лишь бы прихоть удовлетворить, — проворчал Арагх. — Горбаш похож скорее на меня, чем на людей.
— Горбаш — да, но не сэр Джеймс, — возразила Геронда. — И со дня на день сэр Джеймс перестанет быть драконом. А когда этот день наступит, ему потребуется замок. По закону я не могу приобрести замок и земли сэра Хьюго, пока существуют сомнения в смерти моего отца; а Малвернский замок после моего замужества переходит к сэру Брайену. Ну а после того, как с сэром Хьюго будет покончено, надежное соседство излишним не покажется. Буа де Маленконтри не такое уж плохое владение, — тут она бросила быстрый взгляд на Даниель, — для человека богатого и знатного…
— Замки и земли — пустые звуки, — проворчал Арагх. — Какой прок от холодного камня и сухой земли? Пошевели мозгами, Горбаш. Жаль, что Смргол улетел. Он бы вразумил тебя. Я присоединился к отряду, чтобы сражаться против Темных Сил, а не гоняться за человеческими игрушками. Наши пути разойдутся, Горбаш, если замки затмят твой разум!
Он поднялся на лапы, повернулся и вышел из зала. Прислуга расступилась, освобождая ему проход.
— В словах волка заключена истина, — заметил Дэффид, когда Арагх ушел. — Защищать свою жизнь и охотиться на человека — два разных понятия; и это не зависит от мотивов.
— Не слушай их, сэр Джеймс, — заспорила Даниель. — Ты сумеешь обойтись и без них. Если не ты захватишь замок, то его захватит кто-нибудь другой. Да, отец?
— Рассчитывай на нас, — намекнул Жиль леди Геронде. — Нас интересуют деньги. Только ради них мы согласны пойти на замок Маленконтри.
— Я обещаю половину богатств замка Маленконтри, — объявила Геронда. — И слово свое сдержу. Как известно, сэр Хьюго долгие годы обирал соседей и накопил огромное состояние.
— Я дал свое согласие, — заявил Жиль. — Теперь последнее слово за сэром Джеймсом.
Джим намеревался пожать плечами, позабыв, что тело дракона не может выполнить столь простого и красноречивого для человека движения. Каролинус уверял, что Энджи, находясь в плену и ожидая спасения, не подвергается никакой опасности. Несколько дней, подумал он с новых позиций отчуждения и отрешенности, или даже неделя-другая не имеют решающего значения. И если Каролинус не сумеет отослать их с Энджи в исходную точку, то владение замком и землями окажется нелишним. Потребность в пище и крове — в хорошей еде и удобном жилище — была такой же реальностью нового мира, как и сама боль. А игнорировать подобную реальность невозможно.
— Почему бы и нет, — сказал он. — Согласен. Мы выступаем против Хьюго де Буа де Маленконтри и захватим его владение.
Как только он произнес эти слова, атмосфера в зале изменилась невидимым приливом и отливом волны тепла. Душа исчезла, оставив внутри тела Горбаша пустоту. Джим заморгал, склоняясь к тому, что вино и свечной дым повлияли на его зрение и воображение. Ощущение быстро исчезло, и он не был уверен, возникало ли оно вообще.
Он оглядел остальных, но никто, похоже, ничего не заметил — кроме Дэффида, который пристально смотрел на Джима.
— Превосходно, — обрадовалась Геронда. — Все решено.
— Это неверное решение, — вмешался Дэффид. — В моей семье от отца к сыну и от матери к дочери на протяжении многих поколений передавался дар предчувствия и интерпретации предостережений. Только что пламя свечей нагнулось, хотя в зале было безветренно. Это дурное предзнаменование. Я против похода на сэра Хьюго.
— Арагх вселил в тебя страх, — заметила Даниель.
— Я не напуган. Но, как и волк, я не рыцарь, чтобы идти на приступ и захватывать замки.
— Я сделаю из тебя рыцаря, — пообещала Даниель, — А когда получишь шпоры, твои девичьи страхи и предрассудки как рукой снимет.
— Постыдись, Даниель! — перебил Жиль. Лицо его потемнело. — Не смей злословить о благородном рыцарском звании!
Дэффид резко поднялся на ноги:
— Ты насмехаешься надо мной! — воскликнул он. — Я люблю тебя и лишь потому присоединяюсь к отряду. Но сейчас я прогуляюсь по лесу. Мне необходимо побыть наедине с самим собой, — и он вышел из зала.
— Господа! — жизнерадостно обратился к оставшимся Брайен. — Изгоним прочь мысли о злом роке! Наполним кубки! Соглашение достигнуто. За пленение сэра Хьюго и захват его замка!
— И за долгие, мучительные пытки! — добавила Геронда.
Они дружно выпили.
Ранним утром следующего дня они выступили в путь. Арагх так и не появился, но отряд разбойников Жиля пополнился сорока воинами, набранными из Малвернского замка и других владений де Шане. Геронда страстно хотела присоединиться, но чувство долга перед владениями отца победило жажду мщения. Она осталась, чтобы управлять замком. Уходя, они видели стоявшую на стене замка Геронду, а потом деревья сокрыли ее силуэт.
Утро выдалось облачным, как в тот день, когда они шли на приступ замка Малверн. Но сегодня, однако, облака не рассеялись, а наоборот, сгустились, и вскоре заморосил мелкий дождь.
Начало пути пролегало через редкий подлесок, перемежавшийся полянами, но потом тропа пошла под уклон и вывела в район мелких озер и болотец. Набухшая влагой колея стала вязкой и скользкой. Отряд разбился на группы и растянулся на добрые пол мили.
Серая унылость дня повлияла не только на темп марша: опостылевшая пелена дождя вызывала раздражительность и злость. Те, кто шел пешком — разбойники и сорок воинов из Малверна — медленно передвигались по липкой грязи, укрывая лица от ветра и дождя; мечи были в ножнах, луки зачехлены. Грубые шутки, издевки, ругательства, которыми обычно перекидывались разбойники, прекратились. Редкие недовольные замечания адресовались погоде или дороге. Они прикидывали вероятную цену победы — числом убитых и раненых. Приводились старые, давно всем известные аргументы, а отношения откровенно накалялись.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});