Чтобы на практике понять эту работу, проделаем ее хотя бы на отрывке «с пеленками» из «Бранда», — сказал Аркадий Николаевич. — Возьмем два первых куска, два эпизода. Я вам напомню содержание их.
Агнес, жена пастора Бранда, потеряла единственного сына. В тоске она перебирает оставшиеся после него пеленки, платья, игрушки, разные вещи реликвии. Каждый предмет обливается слезами тоскующей матери. Воспоминание разрывает сердце. Несчастие произошло оттого, что они живут в сырой, нездоровой местности. В свое время, когда болел ребенок, мать умоляла мужа уехать из прихода. Но Бранд — фанатик, преданный своей идее, не хотел пожертвовать долгом пастора ради блага семьи. Это и лишило их сына.
Напоминаю содержание второго куска-эпизода. Приходит Бранд. Он страдает сам, страдает за Агнес. Но долг фанатика заставляет его прибегать к жестокости, и он уговаривает жену подарить цыганке вещи и игрушки, оставшиеся после умершего ребенка, так как они мешают Агнес отдаться богу и проводить основную идею их жизни — служение ближнему.
Теперь сделайте экстракт внутренней сущности обоих кусков и для этого придумайте каждому из них соответствующее наименование.
— Да что же тут, понимаете ли, думать? Все ясно. Название первой задачи — любовь матери, и название другой задачи, изволите ли видеть, — долг фанатика, — заявил Говорков.
— Хорошо, пусть будет так, — согласился Торцов. — Я не собираюсь входить в детали самого процесса кристаллизации куска. Эту работу мы изучим во всех подробностях, когда будем иметь дело с ролью и с пьесой.
Пока же посоветую вам никогда не определять наименование задачи именем существительным. Приберегите его для наименования куска, сценические же задачи надо непременно определять глаголом.
— Почему? — недоумевали мы.
— Я помогу вам ответить на вопрос, но с условием, чтобы вы прежде сами попробовали и выполнили в действии те задачи, которые только что были обозначены именем существительным, а именно: 1) любовь матери и 2) долг фанатика.
Вьюнцов и Вельяминова взялись за это. Первый сделал сердитое лицо, выпучил глаза, выпрямил спину и напряг ее до одеревенения. Он твердо ступал по полу, притоптывал каблуками, басил, пыжился, надеясь этими средствами придать себе твердость, силу, решимость для выражения какого-то долга «вообще». Вельяминова тоже ломалась, стараясь выразить нежность и любовь «вообще».
— Не находите ли вы, — сказал Аркадий Николаевич, просмотрев их игру, что имена существительные, которыми вы определили ваши задачи, толкнули одного — на игру образа якобы властного человека, а другую — на игру страсти — материнской любви? Вы представлялись людьми власти и любви, но не были ими. Это произошло потому, что имя существительное говорит о представлении, об известном состоянии, об образе, о явлении.
Говоря о них, имя существительное только образно или формально определяет эти представления, не пытаясь намекать на активность, на действия. Между тем каждая задача непременно должна быть действенной.
— Но, извините, пожалуйста, имя существительное можно иллюстрировать, изобразить, представить, а это, изволите ли видеть, тоже — действие! спорил Говорков.
— Да, действие, но только не подлинное, продуктивное и целесообразное, которого требует для сцены наше искусство, а это актерское, «представляльное» действие, которое мы не признаем и гоним из театра.
Теперь посмотрим, что будет, если мы переименуем задачу из имени существительного в соответствующий глагол, — продолжал Аркадий Николаевич.
— Как же это делается? — просили мы объяснения.
— Для этого есть простое средство, — сказал Торцов, — а именно: прежде чем назвать глагол, поставьте перед трансформируемым существительным слово «хочу»: «хочу делать… что?»
Попробую показать этот процесс на примере. Допустим, что опыт производится со словом «власть». Поставьте перед ним слово «хочу». Получится: «хочу власти». Такое хотение слишком обще и нереально. Чтоб оживить его, введите более конкретную цель. Если она покажется вам заманчивой, то внутри вас создастся стремление и позыв к действию ради его выполнения. Вот его вы и должны определить метким словесным наименованием, выражающим его внутреннюю суть. Это будет глагол, определяющий живую, активную задачу, а не просто бездейственное представление, понятие, которое создает имя существительное.
— Как же найти такое слово? — не понимал я.
— Для этого скажите себе: «Хочу сделать… что… для получения власти?» Ответьте на вопрос, и вы узнаете, как вам надо действовать.
— Хочу быть властным, — не задерживаясь, решил Вьюнцов.
— Слово быть определяет статическое состояние. В нем нет активности, необходимой для действенной задачи, — заметил Аркадий Николаевич.
— Хочу получить власть, — поправила Вельяминова.
— Это несколько ближе к активности, но все-таки слишком общо и невыполнимо сразу. В самом деле, попробуйте-ка сесть на этот стул и захотеть получить власть «вообще». Нужна более конкретная, близкая, реальная, выполнимая задача. Как видите, не всякий глагол может быть пригоден, не всякое слово толкает на активное, продуктивное действие. Надо уметь выбирать название задачи.
— Хочу получить власть, чтоб осчастливить все человечество, — предложил кто-то.
— Это красивая фраза, но в действительности трудно поверить в возможность ее выполнения, — возразил Аркадий Николаевич.
— Я хочу власти, чтоб насладиться жизнью, чтоб жить весело, чтоб пользоваться почетом, чтоб исполнять свои прихоти, чтоб удовлетворить свое самолюбие, — поправил Шустов.
— Это хотение реальнее и легче осуществимо, но чтоб выполнить его, вам нужно будет предварительно разрешить ряд вспомогательных задач. Такая конечная цель не достигается сразу, к ней подходят постепенно, точно по ступеням лестницы на верхний этаж. Туда не взберешься одним шагом. Пройдите и вы все ступени, ведущие к вашей задаче, и перечислите эти ступени.
— Я хочу казаться деловым, мудрым, чтоб создать доверие к себе. Хочу отличиться, выслужиться, обратить на себя внимание и так далее.
После этого Аркадий Николаевич вернулся к сцене «с пеленками» из «Бранда» и, чтоб втянуть в работу всех учеников, внес такое предложение:
— Пусть все мужчины войдут в положение Бранда и придумают наименование его задачи. Они должны лучше понимать его психологию. Что же касается женщин, что пусть они явятся представительницами Агнес. Им доступнее тонкости женской и материнской любви.
Раз, два, три! Турнир между мужской и женской половинами класса начинается!
— Хочу получить власть над Агнес, чтоб заставить ее принести жертву, чтоб спасти ее и направить.
Не успел я еще договорить фразы, как женщины накинулись на меня и забросали своими хотениями:
— Хочу вспоминать об умершем!
— Хочу приблизиться к нему! Хочу общаться!
— Хочу лечить, ласкать его, ухаживать за ним!
— Хочу воскресить его! — Хочу пойти вслед за умершим! — Хочу ощутить его близость! — Хочу почувствовать его среди вещей! — Хочу вызвать его из гроба! — Хочу вернуть его себе! — Хочу забыть о его смерти! — Хочу заглушить тоску!
Малолеткова кричала громче всех только одну фразу:
— Хочу вцепиться и не расставаться!
— Если так, — в свою очередь объявили мужчины, — будем бороться! — Хочу подготовить, расположить к себе Агнес! — Хочу приласкать! — Хочу дать ей почувствовать, что я понимаю ее муки! — Хочу нарисовать ей соблазнительные радости после исполнения долга. — Хочу объяснить ей великие задачи человека.
— А если так, — кричали в ответ женщины, — хочу разжалобить мужа своей мукой! — Хочу, чтоб он видел мои слезы!
— Хочу еще сильнее вцепиться и не выпускать! — кричала Малолеткова.
В ответ мужчины объявили:- Хочу напугать ответственностью перед человечеством!
Хочу пригрозить карой и разрывом! — Хочу выразить отчаяние от невозможности понять друг друга!
Пока длилась эта перестрелка, рождались все новые мысли и чувства, которые требовали для своего определения соответствующих глаголов, а глаголы, в свою очередь, вызывали внутренние позывы к активности.
Стремясь убедить женщин, я боролся с ними, и когда уже все задачи, которые подсказывал мне ум, чувство и воля, были исчерпаны, у меня явилось ощущение уже сыгранной сцены. Это состояние давало удовлетворение.
— Каждая из избранных задач по-своему верна и в той или иной степени вызывает действие, — сказал Аркадий Николаевич. — Для одних, более активных натур, задача — хочу вспоминать об умершем — мало говорит чувству; им потребовалась другая задача: хочу вцепиться и не выпускать. Что? Вещи, воспоминания, мысли об умершем. Но если вы предложите эти же задачи другим, они останутся к ним холодны. Важно, чтоб каждая задача влекла к себе и возбуждала.