Читать интересную книгу Эфина - Ноэль Реваз

В другой раз Т. и Эфина остаются наедине. Режиссеру звонят во время репетиции, и он выходит поговорить. У других актеров выходной, Т. репетирует монолог. Эфина входит в зал, Т. на сцене. В зале холодно, не топят, от окна дует. Т. сидит в потертом, распоротом в нескольких местах кресле, поставив локти на колени и скрестив пальцы. Он отвечает на приветствие Эфины, кивком подбородка указывает, куда ушел режиссер. Эфина ждет. Как удачно, что на ней сегодня платье, юбка колышется, касаясь коленей, она ходит по залу, обняв себя руками за плечи, чтобы согреться, и куртка обтягивает тело. Но Т. на нее не смотрит. Он наклонил голову и глядит в пол. Эфина продолжает нервно прохаживаться. Время от времени она тихо роняет: как холодно. Т. не поднимает головы. Эфина может сколь угодно долго рассматривать его жирную спину. Неряшливый затылок в складках. Эфина открывает рот, и слова падают в пустоту. Она не обдумывает своих слов, говорит, как актриса на сцене. Она хочет получить объяснение. Как будто Т. — ее партнер. Она берет быка за рога, делает вид, что готова все выложить, лишь бы Т. раскрылся. Клубок размотался. Прошли месяцы и годы. Вскрыты и заклеены конверты. Развернуты и прочитаны письма. В глубине мерцает белизна самого первого листка. Найдено слово: чувства. Т. поднимает глаза. Она стоит прямо перед ним. Лоб Т. сморщился, потому что он поднял брови. Он не знает, что делать, у него замедленная реакция. Нужная реплика не приходит на ум. Он произносит два вязких, путаных слова. Ужасная слабость. Бедняга. Возвращается режиссер, обнимает Эфину за талию и усаживается вместе с ней на подлокотник второго кресла. Его руки сделаны из странного материала. Руки и рот из пластика.

Вечер премьеры. Эфина накладывает еду в тарелку у буфета. За столом осталось одно свободное место, рядом с Т. Он ест и что-то говорит. Ест он неизящно. Держит в руке ножку цыпленка. Пьет из бокала, не вытерев рот салфеткой. Вытирает пальцы о брюки. Почему Т. не приходит в голову воспользоваться салфеткой? — думает Эфина, но ее лицо остается невозмутимым, она продолжает спокойно есть. Губы у Т. жирные. Но женщин это не отталкивает. Женщины то и дело целуют Т. Он говорит и ест. Обращается к кому-то справа от себя. Она — к соседу слева. Эфина не все слышит. Т. разглагольствует о женщинах.

Т. разводится, у него масса проблем. С жильем, со спиной, с детьми и деньгами. Глупо было флиртовать с той актриской. Он не влюблен. Она тощая, смуглолицая. Чтобы назвать ее по имени, ему всякий раз приходится делать над собой усилие и собираться с мыслями. Говорить не о чем, и Т. в основном молчит. Она курит легкие сигареты, и у нее быстро пачкаются волосы. Похожа на испанку, всякий раз думал Т., утыкаясь носом в шершавую кожу. Ему не нравится ее внешность. Они и переспали-то всего два раза. Все получилось слишком легко, он и сам не знает, зачем так поступил, видимо, по привычке. Седина в бороду… кричала его жена, швыряя на пол посуду и требуя выбрать между ней и любовницей, Т. перестал понимать, что она говорит, он устал и, вместо того, чтобы утешить ее, сбежал из дома. Ему не следовало уходить надолго, он должен был вернуться тем же вечером, а не оставаться у знакомых, и вот, когда он пришел, не смог открыть дверь своим ключом. Он ночевал у друзей и вскоре получил бумаги от адвоката. Младшего сына он почти не видел, а старшие дети явились и принялись упрекать его. Т. живет в гостинице. В жалком номере. Не работает. С отвращением вспоминает гостиницы, куда его селили на гастролях. Не сказать, что они были такими уж ужасными, но без ванных комнат в номерах. Т. приходится писать в общей уборной. Вся гостиница слышит, как он справляет нужду. Он перестал бриться каждый день и ничего не стирает. Он похож на одного из героев, которого играл в молодые годы. Роль опустившегося Геракла. Он видит его в зеркале и, выходя на улицу, невольно утрирует образ. Ты либо актер, либо нет, смеется Т., когда люди отводят взгляд. Чтобы чем-то себя занять, он делает записи в блокнотах. Его тексты принимают форму посланий к некой женщине. К даме, которая может быть кем угодно. Мадам, пишет он, как ваше самочувствие сегодня утром? Я скучаю по вашему лицу и дурному характеру. Мне жаль, что я не знаю, какие глупые мысли крутятся в вашей голове. Вы нашли молодого человека по своему вкусу. Надеюсь, у вас все сложится. Если же нет, приходите сюда, в «Отель дю Бор», номер сорок три. Я вам помогу. Вы такая бестолковая. Верите всему, что вам говорят, и не умеете читать между строк. Вы не понимаете мужчин, вы вообще ничего ни в чем не понимаете. Не знаю, как вы живете и как справляетесь. Взгляните, до чего довела меня жизнь. Я считаю вас во многом ответственной за то положение, в которое попал. Я стал старым психом. Меня забыли, возможно, я никогда больше не выйду на сцену. Я даже не могу утопить горе в алкоголе. Я всегда был разумным человеком. Думаю, я мог сделать карьеру и преуспеть в Париже, если бы мне не нанесли с хирургической точностью рану, от которой я избавлялся так долго и с таким трудом. Знайте, дорогая мадам, я не верю, что вы все еще вздыхаете по мне. Ваша жизнь не важна, единственное, чего вы хотите, — утонуть в моих глазах. Вы идете по жизни так, словно она бумажная. Вы полагаете, что у меня найдутся силы на то, чтобы нести вас, поддерживать, придавать вес и помогать дышать. Увы, мадам, мне и самому нужна помощь. Поддержи вы меня, жизнь раскрыла бы мне объятия. Вы этого не сделали. Мы подобны двум призракам, мы накачаны воздухом и вот-вот взлетим в небо. Возможно, именно это нас и связывает: способность одновременно быть тут и отсутствовать. Я трачу свою жизнь на письма к вам и отношусь к этому занятию более чем серьезно. Дома, в семье, и на репетициях в театре я всегда был слегка отстраненным. Зато когда думал о вас, писал к вам, обретал вес. Мои письма заполнили множество тетрадей и блокнотов. Подозреваю, что мои подруги, и мои дети, и мои домработницы тайно читали и перечитывали их много лет. Для меня это единственное объяснение, почему они так долго терпят меня. Мои письма заполняют огромное пространство. Я подумываю опубликовать их. Хочу показать издательствам, на что способен. Думаю, к письмам проявят интерес. Кусок жизни в чистом виде — или я ничего не понимаю в искусстве. Дорогая мадам, у меня ломит запястье, ведь я пишу от руки, усилились боли в спине, потому что я пишу, лежа на кровати, мои локти вдавливаются в пружины и скрипят всю ночь. Мне жаль, что я не познакомил вас со своими писательскими экзерсисами. Нужно все прояснить. Я действительно устал. Искренне ваш, из мерзкого номера, талантливый актер, которым вы восхищались, а теперь, по вашей вине, невротик по имени Т.

Вырвавшись из чистилища, Т. снова водворяется в доме бывшей жены. Женщины умеют прощать. Т. приняли обратно, но на определенных условиях. Установлен своего рода комендантский час, и, если Т. не возвращается до заката, замок снова может не открыться. Т., конечно, предпочел бы спать с молоденькими курочками, но он решил, что попробует исправиться: днем, когда его жена на работе, он шустрит, а вечера проводит с ней, на диване. Да, он хотя бы попытается.

Т. входит в бистро, где Эфина пьет кофе. В зале только она и официант-итальянец. Другие столы уже покрыты скатертями к ланчу. Они здороваются, оба смущены, и Т. ничего не остается, кроме как сесть за ее столик. Только на нем нет ни скатерти, ни салфеток, ни стаканов. Эфина улыбается и говорит, что случайностей не бывает, но Т. верит в судьбу, у них появляется предмет спора, и можно без смущения разглядывать и оценивать друг друга. У Эфины круги под глазами. Лицо осунулось, появились морщины, но Т. узнает женщину, которую знавал до Большого Взрыва. Она прижимает ладонь к уху, когда говорит, как будто не хочет слышать ответ или обращается сама к себе. Рука женщины, которой приходится работать, хотя ручным трудом Эфина не занимается. Т. думает, что она нервничает и возится по дому, чтобы снять напряжение. А может, эта женщина маньячка и только и делает, что убирается. Эфина со шваброй. Эфина чистит ванну. Эфина собирает пылесосом собачью шерсть под кроватью. Эфина спрашивает, где он живет, и он довольно отвечает, что живет теперь у своей жены. Она слегка удивлена, потому что слышала, что Т. разводится, но вида не подает и задает вопросы, чтобы понять, врет он или говорит правду: как поживает младший сын? Какие ясли, какая школа? Большой ли дом? Тихий район или не очень? Она удерживается от иронии и не спрашивает, у какой именно жены, — ведь в жизни этого человека их было много. Т. пользуется случаем, чтобы поинтересоваться новостями о друге Эфины, режиссере. Ему, как и всем вокруг, прекрасно известно, что парень теперь встречается с актрисой-египтянкой, но он хочет услышать это от самой Эфины и увидеть, какое у нее при этом будет выражение лица. Эфина отвечает, что парень больше ничего для нее не значит, что заводить с ним роман было неразумно, и она понимает, что он был не для нее, и теперь внутренне освободилась. Она дает понять, что у нее много ухажеров. Она — женщина, способная внушить любовь с первого взгляда. То есть соблазнительная женщина. Это она опускает и даже говорит с притворной скромностью, что не понимает, почему так получается. Откуда так много поклонников? В ее возрасте. Необъяснимо. Мужчины иногда такие странные. Т. подхватывает: да, мужчины порой ведут себя своеобразно. Но Эфина не может не понимать своих достоинств. Конечно, смеется Эфина, Т. очень любезен, она и не знала, что он такой милый человек, хоть и донжуан. Истинно так, соглашается Т., кое-какой опыт у него имеется, и он должен признать, что Эфина его привлекает. Да, он понимает, чем она соблазняет мужчин, хоть и поблекла немножко и не очень за собой следит. Эфина уязвленно улыбается и отвечает, что ей это не нужно, хотя на самом деле каждое утро проводит в ванной не меньше часа. Т. дает Эфине несколько советов по части манеры одеваться, перечисляет ошибки, совершаемые женщинами, говорит, чего нужно избегать. Официант хочет рассчитать клиентов. У Т. денег нет, и Эфина платит за кофе. Т. протестует, но у него в кармане ни гроша. Эфина догадывается, что он на мели, и спрашивает его об этом в лоб. Т. удивлен. Он извиняется. Он надеется, что она не подумала, будто он считает ее некрасивой, потому что он, напротив, находит ее неизменно красивой, она относится к тому типу женщин, чья внешность его восхищает. Эфина возражает: это невозможно, ведь они не общаются. С чего бы ему о ней думать? С ней дело обстоит иначе, она ходит на его спектакли и всякий раз потрясается его игрой. Иногда он бывает почти гениален. Но вокруг Т. столько молодых интересных женщин, что до Эфины ему не может быть никакого дела. Т. возражает. Он повторяет, что Эфина относится к числу женщин, с которыми он не расстается много лет. Некоторые лица сопровождают нас по жизни, и Эфина — даже если она этого не знает — из тех, кто для него важен. Эфина спрашивает, действительно ли он ею дорожит. Дорожу, подтверждает Т., конечно, дорожу. Эфина заявляет, что это нелепо и что она совсем ничего не понимает, а Т. отвечает: ничего не поделаешь, я все время о вас думаю. Вы засели у меня в голове. В мозгах. Эфина молчит, пауза затягивается, Т. откашливается, проводит ладонями по волосам и говорит, что знает, как трудно ей это понять. У нее ведь все по-другому. Для нее он всего лишь артист. Да, Эфина им восхищается, ценит талант — спасибо, кстати, что она следит за его карьерой. Но Т. хорошо понимает, что Эфина не видит за актером мужчину. Нет ничего важнее происходящего на сцене, это естественно, но, когда огни рампы гаснут, зрители расходятся и забывают о человеке, игравшем роль на сцене. Голос Т. звучит горько, и Эфина касается его плеча: ну зачем же так? Возможно, она не такая, как все, но ей приходится делать над собой усилие, чтобы НЕ думать о сердце, бьющемся под театральным костюмом. Ей приходится, ведь она знает, что он выходит на сцену не ради зрительниц. Им предназначается персонаж, но происходящее вне сцены, то, чем человек занят помимо игры, должно оставаться его тайной. Т. смеется, никакой тайны нет, актеры — нормальные люди, они едят, спят, страдают и любят. Он смотрит Эфине в глаза. Эфина берет руку Т. в свою. Пальцы Т. и Эфины переплетаются и затевают любовную игру. Т. и Эфина не осмеливаются смотреть друг другу в лицо, вот и следят за игрой рук. Эфина думает, что Т. донжуан, что она наивная дура и что он ведет себя так со всеми женщинами. Т. очень хочет Эфину и боится, что ему этого не скрыть. Он отпускает ее руку, и разочарованная Эфина решает, что Т. передумал, что он просто хотел развлечься. Они смотрят друг на друга и смеются. Смех выдает их смущение. Руки чувствуют себя потерянными, они жаждут воссоединиться, но не знают, как это сделать. Эфина опасается, что все сейчас закончится, и берет руку Т., которую он намеренно оставил на столе. Она наклоняется, и их головы сближаются. Она надеется, что Т. осмелится. Он медлит. Потом решается. Подается вперед и касается губами рта Эфины. Губы Эфины приоткрываются, Т. целует ее. Язык Т. во рту Эфины. Короткий и широкий язык. Мышца, похожая на улитку. Т. произносит слова, которые Эфина не ожидала от него услышать, потому что те же слова она слышала от других. Вечно одно и то же. Но на сей раз их произносит Т. Его голос, его язык, подобный улитке. С ума можно сойти, как быстро человек привыкает и привязывается, как невозможно остановить то, что началось так внезапно. Что-то повторяется вновь и вновь. Движения обретают полноту, жесты становятся непредвиденно смелыми. Руки Т. на затылке Эфины. Ладони Т. на ее спине. Пальцы Т. у нее в волосах. Груди у Эфины крепкие, и это приятный сюрприз, Т. вечно боится, что женские груди сплющатся и исчезнут под его ладонями. Пожалуй, им лучше уйти, официант делает вид, что ничего не замечает, но на столах уже расставляют еду. Все притворяются, что не видят, как Т., опустив голову, застегивает пальто. Эфина идет к выходу, укрывшись волосами. Но все, конечно, заметили смущение этой парочки, все поняли, чем занимались их руки и какой путь проделали под скатертью. Посетителям известно, какие участки кожи они ласкали и до каких не добрались. Все наблюдали за поцелуями. Клиенты думают, что эти двое больше не могли сдерживаться и отправились в постель. В зале царит разочарование, люди провожают Эфину насмешливыми взглядами, когда она возвращается за забытой сумкой.