Медленно-медленно, задыхаясь, как астматик, я отодвинул стол. Вид Аллана являл тяжкое зрелище. Шея была неестественно вытянута, словно в ней вообще не осталось костей. Голова лежала под острым углом к линии плеч, как бы и не принадлежала больше этому телу. Только одно сравнение пришло мне на ум. Давным-давно, в детстве, наша семья приехала на лето в украинское село — на родину отца. И там на моих глазах кто-то из родни, готовясь к праздничному обеду, свернул курице шею. Для психики городского мальчика трех лет от роду это было чересчур. У меня случилась истерика, курица с вывернутой головой долго еще преследовала меня во снах. Вот Аллан и был сейчас курицей. Нелепым курочеловеком, которому какой-то кошмарный великан свернул шею.
С момента боя прошло уже часа три. Никто не пришел. Никакая завывающая машина не остановилась у подъезда. Кажется, пронесло. Но вопрос остается: что делать с трупом? Видимо, оптимальная тактика — дождаться ночи, угнать машину, вывезти тело за город и постараться утопить его в море. Технически все это очень сложно, но выполнимо.
Что ж, буду ждать темноты.
II
Николс-Таун — небольшой городок на северной оконечности острова Андрос. Здесь все и всё на виду, новый человек сразу привлекает внимание, и, если чужак хочет сотворить что-нибудь тайное, ему надо идти на немыслимые ухищрения. Угон машины — событие. И хотя полиция здесь не очень-то вооружена новейшими средствами поиска и обнаружения, она разобьется, чтобы найти похитителя. И найдет. В общем шансов избавиться от тела у меня было очень немного, а вероятность выйти сухим из этого «мокрого дела» (увы, на язык просился именно такой жаргон) стремилась к нулю.
Остров Андрос в восемнадцатом веке имел прочную репутацию пиратского логова. И не только Андрос — весь Багамский архипелаг пользовался у джентльменов удачи большой популярностью. В свое время пиратам объявили здесь настоящую войну, и губернатор капитан Вудс Роджерс, присланный для этой цели, одержал верх над морским братством. После чего Багамам был дарован девиз «Экспульсис пиратис реститута коммерциа» — «Пираты изгнаны, коммерция восстановлена». Местная топонимика цепко хранит память о тех временах. Здесь есть утес Моргана, Крысиная отмель, мыс Болвана, остров Уильямса. Думаю, не ошибусь, если скажу, что последний остров был назван не по имени какого-нибудь сгинувшего в море рыбака, а в честь знаменитого пирата: был такой морской разбойник Уильямс, который в давние времена наводил ужас на здешних жителей. Эта же легендарная личность увековечена и в названии гостиницы, куда мы вселились с Алланом, удрав из Хард-Баргина. Вселились — чтобы через полчаса вступить в безжалостный бой с предопределенным смертным исходом для одного из нас.
Вдобавок ко всему у меня ведь еще есть одна бредовая видео-монетка, на которой записано, как я — я! — вхожу, предъявив пропуск, на секретную шпионскую базу западных разведок на горе под зловещим названием Черный Засов. Я не знаю, каким дьявольским способом получено на ней изображение, но догадываюсь, что у моих «друзей» с того света есть копии — причем в достаточном количестве. Конечно же уничтожение видеомонетки ничего не даст. Надо разыскать где-нибудь компьютер с большим дисплеем, посмотреть внимательно весь сюжет еще раз — от начала до конца — и крепко подумать, что это может означать. Надо, надо, надо… Господи, как же у меня скованы руки! Тот факт, что я скрывающийся иностранец, практически полностью лишает меня свободы маневра. Да еще этот равнинный, малонаселенный Андрос. Туристский рай… А для меня — ад!
Темнота наступила неожиданно и быстро — хоть это преимущество дарует воображаемая линия, именуемая тропиком Рака. Она проходит всего в 175 километрах южнее Николс-Тауна. Еще два часа я сидел в темноте, слушая голоса. Наконец все смолкло. Разумеется, выходить через освещенный холл, где сидит портье, — полное безумие. Я открыл окно. Хорошо хоть номер дали на первом этаже. Но все равно до земли — метра два. И внизу — полоса скрипучего гравия, опоясывающая дом, ширина ее — не меньше трех метров.
Я снял с Аллана куртку — ту самую, на рукаве которой была нашита эмблема 29-й дивизии, — и привязал один рукав к металлической ручке оконной рамы, достаточно прочной на вид. Теперь — если ручка выдержит — можно будет использовать куртку как страховочный конец. Крепко держась за второй рукав куртки, я выбрался наружу и осторожно — как мне казалось, даже бесшумно — опустился на гравий.
Тишина. Темень. Впрочем, яркие тропические звезды дают достаточно света, чтобы ориентироваться. Я не решаюсь обогнуть дом — фасад, выходящий на улицу, наверняка освещен. Здесь, на задах гостиницы, стоят четыре машины. Меня больше всего устраивает «плимут». У него вместительный багажник. На панели управления я замечаю дисплей компьютера. О большем и мечтать нельзя.
Вытащив из кармана универсальный ключ — его на жаргоне называют «кимп», это слово-кентавр, составленное из «ки» — ключ и «компа», — я тихонько отпираю дверцу машины. Сигнализация молчит — все правильно: ее блокировал мой компьютер. Вставляю щуп кимпа в замок зажигания. Маленький экранчик моего компьютера загорается зеленоватым светом. Ага, значит, компьютерная защита задействована и здесь. Минут десять я «беседую» с кимпом, который помогает мне оптимизировать поиск нужных кодов, и наконец нащупываю код доступа. После чего можно приступить к составлению программы-«червяка». Надо же, я — как последний тать электронного века — применяю на практике то, с чем приехал на Багамы бороться. Будучи запущена в недра автомобильного компьютера, эта программа «выест» память защиты, и тогда «плимут» можно будет заводить без всяких хлопот. К сожалению, я не могу быть уверенным, что от «червяка» не пострадает остальная память автомобильного компьютера.
Вылезаю из машины и осматриваюсь. Паркинг устроен таким образом, что выезд со стоянки имеет положительный наклон в сторону улицы. Это меня очень устраивает. Я снимаю автомобиль с тормоза и, не включая двигатель, сталкиваю с места, навалившись всем телом. С натугой вертя руль, разворачиваю машину, подвожу ее к выезду со стоянки. Теперь стоит легонько подтолкнуть «плимут», и он поедет под уклон сам. Эта работа отнимает у меня много сил. Минуты три я отдыхаю. Затем подхожу к своему окну, забираюсь внутрь.
Аллан был невысокого роста, но весит тело, оказывается, прилично. Я подтаскиваю труп к окну и переваливаю его через подоконник. Ослабляю узел на рукаве куртки. Затем вылезаю наружу, спускаюсь на землю, сдергиваю куртку с оконной ручки и выволакиваю тело. Взвалив его на себя, медленно иду к машине — приходится ставить каждую ногу на гравий плоско и переносить тяжесть очень осторожно. На путь в двадцать метров уходит несколько минут. Уложив тело в багажник, я, упершись руками в стойку кузова, сталкиваю машину с места, на ходу запрыгиваю в кабину и бесшумно выезжаю на улицу. У подъезда гостиницы — никого. Метров тридцать я еду медленно, затем движение ускоряется. Оказывается, улица тоже имеет уклон — и не маленький. Ну что ж, хоть в чем-то мне должно повезти! Глаза уже полностью адаптировались к темноте. Впереди поворот. Сворачиваю. Когда освещенный подъезд гостиницы исчезает из зеркальца заднего вида, я наконец-то поворачиваю щуп кимпа в замке зажигания. Двигатель просыпается, даже не дождавшись, когда я доверну щуп до упора.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});