Читать интересную книгу СУДЬБА В ХРИСТИАНСТВЕ - Георгий Чистяков

Чтобы предательство Иуды было понятно современному человеку, я всегда сравниваю его с такой ситуацией: Андрей Тарковский был изгнан из России, уехал во Францию, умирает от рака в Париже, а в это время какой-нибудь студент ВГИКа пишет дипломную работу под названием, к примеру «Антигуманная, антихудожественная эстетика Тарковского». Что от этого Андрею Арсентьевичу? Абсолютно ничего, он даже не узнает об этой дипломной работе. А что этому студенту? Дадут повышенную стипендию, скажем, сорок пять рублей вместо тридцати пяти или, например, путевку в Болгарию. Вот максимум, что он получит, его тридцать сребренников. А в результате он будет чувствовать себя негодяем, он же прекрасно чувствует, что ничего похожего на «Ностальгию» он снять не сможет, понимает, что это большое искусство, а он написал какую-то гнусность в своей дипломной работе. Он чувствует, что у других людей внутри сердце, легкие, другие органы, а у него сплошная помойка. Вот и Иуда точно так же. Мне многие об этом говорили, те, кто в советское время выступали с разными докладиками типа «Антисоветская деятельность Солженицына», вот такой человек и говорит: «Хожу и чувствую, что у меня внутри дерьмо». Люди были получестные, не очень смелые, временами трусливые и такими поступками себя разрушали изнутри. Вот это очень страшно. Это самое губительное.

Чем меня поразил Владимир Владимирович Познер: он где-то 10 лет назад по первому каналу сказал: «Я был негодяем, я сделал передачу против Сахарова, я говорил совершенно отвратительные вещи об Андрее Дмитриевиче по причине своей трусости, по причине своего приспособленчества». Он прямо с экрана телевидения вынес самому себе обвинительный приговор в трусости, нечестности, приспособленчестве. Я считаю, что это поступок, серьезный поступок, настоящий поступок, я за это его очень уважаю. Но мы не всегда на такой поступок способны. Это и есть покаяние: о себе сказать, отделаться от этого, перерасти свою нечестность, свою трусость, свою лживость, свое приспособленчество, вырасти, как из старой одежды. А когда человек из этого не вырастает, то ходит и чувствует, что внутри вместо сердца одна сплошная помойка. То же самое, наверное, происходит с этими моими бомжами, а те, о которых я говорил еще ранее, – мать Мария и епископ Лука – они все время могли вырастать из своих слабостей, своей трусости. Что, мать Мария не боялась, когда лазила в эту дыру в заборе, что, владыка Лука не боялся, когда принимал священнический сан в атеистическом государстве, прекрасно понимая, что его за это посадят в тюрьму, что, им страшно не было? Было, но они находили в своей вере мужество вырастать из этого страха. Главная проблема христианской жизни есть то, что она есть вырастание из наших страхов, вырастание из нашей нечестности, трусости.

Вопрос. – Почему человек отвечает за грехи своих родителей?

– Вообще-то говоря, не отвечает. Это очень важный момент. Нигде ни в Священном Писании, ни в богослужебной литературе, ни в богословии не говорится об ответственности детей за грехи родителей. Но тем не менее в народном сознании это присутствует. Постоянно слышишь от людей, что, мол, в нашей семье у людей такая судьба, вот это и это дано за грехи, например, дедушкины грехи. Была у меня знакомая семья, где прадедушка когда-то очень нехорошо бросил свою жену, после этого получилось так, что и его дочка, и внучка, и правнучка очень неудачно выходили замуж. Они говорили, что это наказание за его грех. На самом деле, зная и ту, и другую, и третью, я могу сказать, что они все были очень капризными, эгоистичными и раздражительными дамами и совсем не наказанием за грех какого-то мифического прадеда были их несчастья, а просто результатом их эгоизма, капризности и истеричности.

Нашу беду проще всего объяснить чужим грехом, но надо сначала посмотреть даже не на обстоятельства жизни, а на самого себя и на свой характер, прежде всего. Не надо думать, что Бог наказывает (бывает такая точка зрения, есть такое русское присловье: «Бог накажет»), Бог любит, Бог бережет, Бог выводит из трудных обстоятельств, Бог жалеет. Неслучайно, есть такой библейский образ, где Бог сравнивается с курицей, которая прячет цыплят под крылья, и Спаситель в Евангелии тоже говорит о себе как о курице, которая прячет христиан, как цыплят, под крылья. Бог не наказывает, Бог вытаскивает из трудных обстоятельств, а наказываем мы сами себя.

Здесь важно посмотреть, отчего приключается в нашей жизни та или иная беда. Это не наказание за что-то, а зачастую результат нашей беспечности, безответственности, в той или иной степени порочности. В этом смысле дети могут нести на себе грехи родителей, что мы знаем хотя бы из медицины. Если родители пьянствуют – дети рождаются больными, но здесь не Бог наказывает, а человек добровольно наказывает себя и своих детей. Не надо перелагать ответственность с себя на Бога, вся ответственность лежит на самом себе. Когда приходишь в детскую больницу и видишь детей – совершенно замечательных, талантливых, но безнадежно больных, видишь этих мам, раздавленных болезнями детей, а болезни – в 90 % из-за пьянства, дикого пьянства. У меня была огромная больница, 600-700 детей одновременно лежат со всего бывшего СССР, так папы – очень редкое явление, в основном мамы, раздавленные болезнью детей и беспробудным пьянством мужа. Причем тут Бог? Здесь дело в огромной личной безответственности, огромном эгоизме. Это будет касаться и следующих поколений, не столько из-за пьянства, сколько уже из-за наркомании. Будут потом удивляться и на Бога роптать, что рождаются больные дети.

Вот сейчас я видел у метро «Пушкинская»: девочка немногим старше вас стала у меня то ли денег просить, то ли еще что-то. Так у нее вид старушки, как вы по возрасту – но старушка. Видимо, так накололась, глаза на поллица, какие-то несчастные, поблекшие, дряблая кожа, походка – ну все, как у старушки. Что из нее может быть, кто ответит? Ее родители, которые ее упустили, она сама, друзья? Но Бог тут не при чем. И жизнь у нее будет несчастной и, не дай Бог, детки будут…

Наша задача, если мы взрослые люди, понять, до какой степени важна ответственность человека за людей вокруг него, за родителей, за детей, за друзей, за землю вокруг нас. А мы все списываем на судьбу, а тут не судьба, а безответственность. Более того, как будущие художники, настоящие художники, вы должны доносить до своего слушателя, до своего зрителя, как важна ответственность, что нельзя называть судьбой то, что связано с нашей личной безответственностью. Не надо списывать на несчастную судьбу, не надо списывать на других. То, к чему нас зовет Христос, это в первую очередь, ответственность. Вот вам еще одно понятие, то есть совесть и ответственность, – вот что противостоит судьбе как понятию языческому. Совесть и ее голос внутри нас и ответственность перед Богом и людьми за то, что происходит вокруг нас. Если мы будем именно в художественной форме об этом говорить (проповедь ни на кого на самом деле не действует, она действует на того, кто и без нее все это знает), это может воздействовать на людей, может поразить, может заставить задуматься, если только вы дотянете, необходимо дотянуть до какого-то обобщения, чтобы больно стало.

Знаете слово «катарсис» – очищение у Аристотеля, то есть, когда человек сидит в античном театре и смотрит трагедию «Царь Эдип», к примеру, и ему больно становится. После этого он уже чего-то дурного не сделает, по какой-то дурной дороге не пойдет. Не потому красть нельзя, что это запрещено, а потому что больно отнять что-то у другого. У Лагина в «Старике Хотаббыче» об этом неплохо написано: когда вещи у этого паренька появлялись, то они у кого-то пропадали – это больно, поэтому мы не крадем. Допустим, мне бы хотелось иметь какую-то книжку, но мне больно, что кто-нибудь ее из-за этой моей блажи лишится. Когда больно – это совесть. Художественное произведение в силу этого катарсиса может пробудить совесть в человеке, поэтому надо, чтобы художественное произведение дотягивало до катарсиса.

В последнее время я, к сожалению, очень слаб в смысле кинематографа, я почти не знаю, что теперь снимают, но в начале перестроечного времени я видел пичулскую «Маленькую Веру». Фильм неплохой, но не дотянул он в чем-то очень важном. Получилось описание, там сцены жуткие, например, пьяная драка в советской малогабаритной квартире. Но не дотянул, все осталось на уровне жизнеописания. Писатели XIX века Чехов, Глеб Успенский дотягивали, могли в маленьком рассказе на пяти страницах сказать так, что и сейчас и через десять лет понятно. А «Маленькую Веру» воспринимаешь как газетную статью, информацию к размышлению, не больше. Механизм катарсиса не срабатывает, а он должен срабатывать, вы как художники должны об том думать.

Вопрос. – Вот вы говорите: совесть должна жить в человеке. Но если у меня нет совести, то мне и не больно будет делать плохо, это и не будет грехом.