Читать интересную книгу Тамблеры. Alis Grave Nil - Аркадий Уткин

Крепко прижав девушку к себе, готовый с этой минуты защищать и оберегать ее всю жизнь, Сева вгляделся в уже уходящую ночь. Он тоже увидел фигуры, но для него это были просто две женщины или девушки, одна из них смешно подпрыгивала на шпильках.

Христофор Афанасьевич вышел из машины и направился вслед за Лерой. Вместе они подошли к заброшенному корпусу детского дома, где когда —то и был знаменитый «котел». Теперь остатки здания окончательно прогнили и развалились. Христофор Афанасьевич взглянул на небо, он совершенно промок, но не замечал этого. Молния сверкнула совсем близко, потом еще раз и еще. Раздался ужасный треск, но это был не гром, а звук мощного удара, «Котел» загорелся- молния попала прямо в него. Лера отскочила, инстинктивно закрыв глаза рукой, а Христофор Афанасьевич, не спеша вошел в огонь и пропал в нем…

Увидев огонь и клубы дыма, Сева, с сожалением выпустив Веру из объятий, выскочил на улицу, девушка выбежала следом за ним:

– Это в наш «Котел» молния попала! Помнишь его?!

– А как же, – усмехнулся Сева, – нужно звонить ноль один, это пожар!

Пожарные приехали быстро, все пространство перед главным зданием детдома заполонили машины, люди, звуки сирен и пугающие всполохи мигалок. Пожар потушили, никто не пострадал, пожарным помог не прекращающийся дождь. За воротами, где все еще стоял Лерин джип, из- за дождя было совершенно ничего не видно. Но вот небо озарилось уже далекой грозой, и в этом свете на секунду мелькнули фигуры: это Христофор Афанасьевич, Линда и вся компания пытались уложить в машину человека, завернутого в уже промокшее холщовое полотно. От человека исходило ярчайшее голубое сияние, пронизывающее всех. Но вот все было сделано, джип заурчал, зажглись фары, по-деловому хлопнули закрывающиеся двери, джип тронулся, набрал скорость и растаял в предрассветной мгле.

Сева и Вера не спали до утра, помогая Наталье Ивановне управиться с царившей после пожара суматохой. Отказавшись от завтрака, Сева уехал в Москву, а вечером позвонил Вере, и они договорились встретится на выходных.

Глава 4

Первые Впечатления.

Христофор Афанасьевич занимал огромную квартиру в центре Москвы. Все там было по-простому: светлая гостиная, горшки с геранью, тиканье ходиков. После похода в Ипатьево все собрались у него. Новенького переодели в шорты и смешную детскую футболку с солнышком и аккуратно положили на диван. Его свечение иссякло под утро, но в себя он еще не приходил. Зато теперь он выглядел вполне обычно: стройный, высокий молодой человек, на вскидку лет двадцати пяти, спутанные темные вьющиеся волосы, бледная кожа, длинные пальцы. Все утро вокруг него суетилась Софья Андреевна, референт и помощница Христофора Афанасьевича, испокон веков она вела его хозяйство и занимала одну из боковых комнат квартиры. Вот и теперь она смотрела на новичка и улыбалась, к ней подошла Линда:

– Софья Андреевна, я давно хотела вам сказать, но все как-то не получалось, я вам так благодарна, что вы тогда, в самом начале, мне и Лане помогли! Мы без вас бы пропали…

Софья Андреевна улыбнулась Линде:

– Девочка, когда ты и Лана к нам прибыли, зима была, Рождество. Вас Христофор Афанасьевич потом еще долго «подарками» называл. Вы такие смешные были, он к тебе еще не подошел даже, а ты уже сама вскочила – и сразу к окну. Открыла, значит, окошко, а там снег идет… Ветра не было, снежинки такие крупные, красивые, и ты давай с ними разговаривать, я говорит, Линда, я тут теперь с вами буду, вы не против?

Линда подошла к окну и открыла его:

– Да, да, я помню, я подумала, что снежинки живые…

– А потом, – продолжила Софья Андреевна, – когда ты замуж выходила…

– Действительно, забавно со снежинками, – перебила ее Линда, – А Лана как себя вела тогда, вы помните?

– А Лана очень нас всех испугалась, заплакала даже! Взрослая девица, а сидит и слезы пальцами вытирает, носом шмыгает. Христофор Афанасьевич ей говорит: что ты плачешь, не бойся, мы теперь все вместе! А она еще сильнее плачет: Я в туалет хочу!

Линда весело рассмеялась, она почему-то этого не помнила:

– Ну, а потом что?

– А потом я ее в ванную отвела, она сразу под душ и тут же успокоилась. Я, говорит, плавать умею, очень быстро, хотите покажу?

В гостиную вошел Христофор Афанасьевич, уставший за ночь, но в приподнятом настроении. Он только что побрился и утирался теперь простеньким полотенцем. В углу, на кресле чутко дремала Лера. Вчера она замаялась вести машину под дождем. Сначала пришлось ехать в «Оптиглас», где обнаружился лишь взорвавшийся и обгоревший этаж корпуса, но новенького там не было. Было странно наблюдать за лицом Христафора Афанасьевича, который никак не мог понять, как он мог ошибиться. Успокоился он только после того, как Линда нашла конверт, который имел отношение к новенькому. Потом понеслись в Ипатьтево, конец не близкий, и гнали как сумасшедшие, выскакивая на встречку. Лера проснулась, едва Христофор Афанасьевич переступил порог гостиной. Из соседней комнаты едва слышно доносился приглушенный голос Ланы, она разговаривающей с кем-то по телефону, что-то печатая на лаптопе. Христофор Афанасьевич молча проследовал в центр гостиной, взмахом руки предложив присутствующим завершить свои дела, по-видимому, должно было случится что-то явно неординарное. Утихнув, все сгрудились вокруг него. Присев перед диваном на корточки и осторожно взяв руку новенького в свою, Христофор Афанасьевич беззвучно зашевелил губами. Ниже горла у новенького проявляется голубой свет, и он открыл глаза. Софья Андреевна первая, за ней все остальные захлопали в ладоши.

– Ну, вот, теперь ты с нами! Меня зовут Христофор Афанасьевич – почти церемонно представился он новенькому, – а это Софья Андреевна, человек знающий, часто она просто незаменима. Это Лана, если официально-Светлана Юрьевна, педагог, специалист по физическому развитию детей и подростков, наша с тобой коллега. В ближайшем будущем она будет твоим инструктором… Ладно, об этом потом… Это Лера, наша защитница, девушка сильная во всех отношениях, ты сможешь рассчитывать на ее помощь в любых ситуациях. Ты оказался здесь не случайно, мы тебя давно ожидали… Все мы здесь находимся для служения, служения людям! Мы защищаем и оберегаем их… ну, ты быстро все поймешь и всему научишься!

Новенький серьезно внимал Христофору Афанасьевичу, но вдруг довольно громко почесал ногу ниже колена.

Линда, готовая захихикать, закрыла лицо.

– А это Линда, она поможет тебе пообвыкнуть и устроится, ты у нас тут надолго.

Хихиканье Линды тут же пропало:

– Христофор Афанасьевич, у меня ведь работа, вы же знаете!

Христофор Афанасьевич, не обращая внимания на замечание Линды, куда-то вышел и возвратился с довольно большим тяжелым ларцом из темного дерева, открыл его и достал квадратный коричневый конверт, лежащий прямо сверху. Именно его Линда нашла у корпуса Оптигласа.

– Вот, – протянул он конверт Линде, – ты нашла, тебе и открывать!

Линда, взяв конверт в руки, открыла его. Внутри лежал чистый лист дорогой белой бумаги, ни записей, ни знаков, ничего.

– Христофор Афанасич, миленький, я что, я «за»! Но вы же видите, какой он странный, даже в конверте ничего не написано! А я из всех самая глупая, я даже его и защитить- то не смогу, случись что…

– Не волнуйся, защищать его тебе не придется! А его звание в конверте появиться позже, хотя не припомню такого, что б совсем чистый лист был… Давай, приступай! – Христофор Афанасьевич споров не любил.

Линда подошла к дивану, всмотрелась в незнакомца, новенький вежливо привстал.

– Ой, смотрите, какие у него глаза голубые… прям как василечки… Ну, что Василек, пойдешь со мной?

Новенький улыбнулся и утвердительно кивнул. Обсудив напоследок, когда все вновь встретятся, Линда потянула новенького к двери, пора было уходить. Новоиспеченный «Василек» вдруг остановился, посмотрел на свои босые ноги и спросил слегка, покраснев:

– Христофор Афанасич, а можно у вас обувь какую-ни будь попросить, на время?

Христофор Афанасьевич смущенно поднял брови, Софья Андреевна тут же бросилась на помощь:

– Подходящих ботинок у нас нет, только сапоги или тапочки, смешно, конечно, но уж не обессудьте!

– Тогда тапочки…

Новенький и Линда спускались по лестнице – держались за руки, возле двери подъезда она вскинула темные ресницы:

– Можно, я Веней тебя буду называть, Веней Васильком?

Новенький забавно склонил голову в сторону, на секунду задумался, блеснул улыбкой:

– Тебе все можно!

Линда достала его конверт, вынула чистый лист бумаги и написала на нем обыкновенной ручкой: Веня Василек

Надпись тут же стала испаряться, лист снова стал чистым, а потом на нем проявилось две заглавный буквы ВВ.