Читать интересную книгу Толковая Библия. Том 12 - Александр Лопухин

18-31

В противоположность учению партии Христовых, Ап. говорит, что Евангелие по своему существу - не мудрость, не философская система, в которой все доказывается и выводится путем правильных умозаключений. Это ясно из того, что средоточным пунктом Евангелия служит крест - страдания и смерть Христа Спасителя, которые и для иудеев и для еллинов казались противоречащими сложившемуся у них представлению о Спасителе. Ясно это и из состава христианской Церкви в Коринфе, большинство которой состоит из людей необразованных.

18

Среди коринфских христиан есть такие (главным образом, это партия Христовых), которым проповедь Павла кажется лишенною мудрости потому, что содержанием этой проповеди служит крест Христов. Эти люди, которых Ап. справедливо называет погибающими, т. е. лишающимися спасения во Христе, не хотят видеть в Кресте откровения Божия. Бог, Который открывается в распятом Христе, по представлению этих людей, не может быть и Богом. О Боге люди вообще мыслят как о Существе Всемогущем, Которое действует в деле достижения намечаемых Им целей путем совершения чудес и необыкновенных знамений. Напротив, распятый Христос спасает людей Своим унижением, Своею кажущеюся слабостью. Однако для истинных христиан, - которых Ап. называет спасаемыми в виду того, что их земное поприще еще не пройдено ими, - в проповеди о кресте находится та Божественная спасающая сила, в которой они так нуждаются (ср. Рим. I:16).

19-20

Пр. Исаия говорил иудейским политикам, что Бог спасет Иерусалим от нашествия Сеннахирима Сам, без помощи этих политиков, которые только вредили своими хитростями своему государству (XXIX:14). Так Бог поступает - хочет здесь сказать Апостол - и теперь, при спасении мира. Он спасает людей от погибели необыкновенным и неподходящим с точки зрения человеческой мудрости способом - именно чрез высшее проявление Своей любви, при чем мудрость человеческая должна со стыдом удалиться с арены своей деятельности, не могут теперь уже выступать в качестве руководителей человечества ко спасению ни мудрецы (σοφός), т. е. греческие философы (ср. ст. 22), ни книжники (γραμματει̃ς), т. е. Иудейские ученые раввины, которые - те и другие - охотно вступали в диспуты и рассуждения с приходящими к ним учиться (выражение: совопросник обобщает оба вышеупомянутые разряды мудрецов). - Века сего, т. е. этой временной жизни, которой у Апостола противополагается жизнь после страшного суда. - Как случилось, однако, что эти мудрецы мира сошли со сцены? это случилось вследствие того, что Бог сделал человеческую мудрость настоящим неразумием. Он предложил человечеству спасение, расходящееся с требованиями, какие человеческая мудрость предъявляла всякому учению, бравшему на себя задачу спасать человечество, и человеческая мудрость, отвергнув это спасение, явно пред всеми показала свое безумие или неразумие. - Мира сего. Это не тоже, что вышеприведенное выражение века сего. Там указывалось только на время, период деятельности мудрецов, а здесь обозначается характер, направление их мудрости: это - премудрость отрешившегося от Бога человечества.

21

Ибо. Апостол указывает здесь причину, по какой Бог так строго поступил с мудрецами. - Когда. Ап. разумеет здесь общеизвестный факт - постепенное погружение человеческого разума в бездну заблуждения во времена язычества, которые Ап. называет в другом месте временами неведения (Деян. XVII; 30). - В премудрости Божией. Это - книга природы, в которой раскрывается пред разумным человеком премудрость Божия (см. Рим. I:20 и Деян. XIV:17; XVII:27). Человек может, наблюдая за жизнью природы, за целесообразностью всех ее явлений, приходить к мысли о существовании Премудрого Творца и Промыслителя вселенной. Но человеческий разум (ср. Рим. I:21) не оказался верным этой своей задаче и обоготворил самое творение вместо того, чтобы прославить Творца. Если некоторые философы и создавали себе идею единого и всеблагого Бога, то это было довольно неопределенное и абстрактное понятие, которое им не удалось утвердить за порогами своих школ. Боги народа, владычествовавшие над его совестью, крепко держались на месте, и только Израилю путем особенного откровения было сообщено истинное познание о Боге. - Благоугодно было. Бог нашел лучшее (угодное Ему) средство для спасения людей. Разум оказался негодным - и Бог призывает на служение делу спасения другую душевную силу. - Юродством проповеди. Разум не может понять и принять нового средства ко спасению, которое теперь предложено Богом, это средство кажется ему имеющим на себе печать юродства, неразумия. Таковым и являлось для разума - распятие Мессии! Таким неразумием была запечатлена в глазах мудрецов всем известная проповедь Апостолов о Христе (κήρυγμα поставлено с членом του̃) - Верующих. Вера - вот та новая духовная сила, которую Бог призывает теперь к деятельности вместо разума. На проявление Божественной любви человек должен отвечать теперь не актом рассуждения, а делом доверия. Бог требует теперь от человека не логических исследований, а преданности, сокрушенной совести и верующего сердца. - Т. о. общая мысль этого стиха такая. Люди не сумели воспользоваться как должно своим разумом для того, чтобы познать и найти себе спасение в этом, и потому Бог указал им новое средство ко спасению - веру в Него, веру в Распятого, какая представлялась для мудрецов совершенно неразумною, но которая действительно спасает тех, кто может ее воспитать в себе. Ап. здесь поясняет, почему он не сообщает Коринфянам того, что составляет продукт собственно человеческой мудрости: эта мудрость уже осуждена Богом на уничтожение!

22-23

Проповедь о Христе распятом явилась неприемлемою для иудеев, потому что они искали в Мессии силы, способности творить чудесные знамения (Мк. VIII:11 и сл.). Для греческого же культурного мира важнее всего в новой религии была ее сообразность с требованиями разума; они хотели в религии видеть мудрость, хотя бы небесного, а не земного происхождения. Между тем Ап. проповедовал, что Христос был распят. Это было совершенно несогласно с понятием иудеев о Мессии - великом царе и победителе своих врагов, грекам же казалась вся эта история простой басней. - Но не делал ли Христос знамений для иудеев? Да, делал, но все Его знамения и чудеса изгладились из их памяти, когда они увидели Его висящим на кресте. Они, конечно, подумали тогда, что раньше Он обманывал их Своими чудесами или же Сам был орудием диавольской силы.

24

Но те же иудеи и еллины, которым проповедь о кресте представлялась неразумием, совершенно иначе смотрят на крест, как скоро они становятся верующими. Последних называет здесь Ап. призванными, выдвигая таким образом на вид божественную деятельность - призвание - пред человеческой – усвоением чрез веру истин Евангелия. - Христос является Божиею силою и Божиею премудростью. Бог есть Творец, а во Христе мы становимся новым творением (Еф. IV:24) - в этом сказывается Божия сила, Божие всемогущество. С другой стороны Бог есть сама премудрость, а в Господе Иисусе Христе открыты все тайны вечной Божественной премудрости (Еф. I:8, 9).

25

Чтобы объяснить, каким образом немощное и юродивое с точки зрения человеческой было проявлением Божией силы и премудрости, Ап. говорит, что и вообще нельзя мудрость и силу Божию измерять по человеческой мерке. То, что кажется людям слабым и неразумным, на самом деле в руках Божиих является гораздо более действительным, чем все лучшие создания человеческие: оно мудрее, чем люди со всею их мудростью, и сильнее, чем люди со всею их силою. - Заметить следует, что Ап. здесь говорит только об отношении человеческой и Божией мудрости к делу человеческого спасения. Тут, действительно, все лучшие продукты человеческой мудрости не имеют никакой силы пред Божественным домостроительством, если они выступают самостоятельно, как соперники христианства в деле спасения людей. Но Ап. не отрицает высокого значения человеческой премудрости, как скоро она идет сама к свету Божественного откровения, подготовляя человека к усвоению спасения, даруемого Христом.

26

Что Бог не нуждался для осуществления Своих планов в мирской мудрости, об этом говорит и то, кого Он главным образом призвал при основании Церкви в Коринфе. Это были главным образом рабочие из гаваней Коринфских, разные корабельщики и другие люди низших слоев общества, которые не могли похвалиться ни знатностью, ни могуществом, ни благородством происхождения.