Читать интересную книгу Знай, что я люблю тебя (СИ) - Мелевич Яна

- Вот и я говорю: некуда, – кивнул, поддерживая бессмысленный разговор. Ждал не ясно чего, слыша, как перебирает в дизайнерской сумочке свои вещи эта женщина. С виду всем довольная, счастливая, не загруженная ежедневной заботой о том, где взять денег или как протянуть до зарплаты. Какие у нее могут быть проблемы? Куда сходить на маникюр? Что надеть утром? За пятнадцать минут, что они сидели вдвоем, она сделала шесть звонков, отчитав парочку нерадивых сотрудников, просмотрев почту и дважды разложив содержимое сумки на стол. Помада, зеркальце, освежитель дыхания, расческа, влажные салфетки, телефон и кошелек. Даже не сказать, что похоже на привычный хаос, что любят представительницы слабого пола. Ярослав наблюдал, опустив ресницы, успев приметить припрятанную пачку сигарет, еще не распакованную в боковом кармане и легкую дрожь в руках.

 - Курите? – спросил снова, заметив, как Ольга замерла, а после ответила:

- Иногда.

А потом на стол снова упала пара капель, а за ними краткий пересказ не самой лучшей жизни деловой женщины. Поздний брак с мужчиной одного круга. Сын подросток, один единственный и совершенно неуправляемый. Больная мать, которой регулярно нужны деньги, ранний выход из декрета, потому что никто не станет ждать директора по финансам в пустующем кресле. Уйти нельзя, деньги нужны. Муж ведь, хоть и работает заграницей, денег не присылает. Вроде как есть по штампу паспорту, изредка звонит сыну, дабы не забыл. Любые лишние траты контролируются, а на работе стало совсем невыносимо. Сверху давят, снизу долбят – типичная ситуация для любой мало-мальски крупной конторы.

- Мне кажется, - Ольга с шумом высморкалась, отпивая воды из поданного стакана, взятого у улыбчивой регистраторши. – Он мне изменяет.

- Тогда разведись, - отозвался Ярик. – Нафига тебе козел, который даже не уважает собственную жену и мать своего сына?

Тихий вздох и такое многим знакомое:

- Но кому я тогда буду нужна на старости лет?

Помолчал, сжимая пальцы в замок, чуть наклоняясь вперед. Действительно, стандартный же вопрос, мучающих многих. Да и Ярику раздавать советы на подобные личные темы, если сам не знал, что делать со своей жизнью. Но все равно продолжая сверлить взглядом, исчерканные листы с тестами, ответил:

- Своему сыну, Оль. Ты ему нужна, именно сейчас. Ни потом, ни завтра, сейчас. Потому что, когда перестанешь себя жалеть, в момент увольнения или вдруг поймешь, каким уродом был твой бывший, будет уже слишком поздно.

Она промолчала, задумчиво глядя на него, словно обдумывая каждое сказанное слово. Одни пациентки сменялись другими, время шло, а казалось, словно сейчас в этом коридоре никого нет. Они очнулись лишь, когда мелодичный голос регистратора огласил его имя, проговорил:

- Ярослав Марсельевич, ваше время. Пройдите, пожалуйста, в кабинет специалиста.

Он поднялся, вытерев мокрые ладони о джинсы, нервно сглатывая. Почему-то сейчас боялся переступить порог услужливо приоткрытого кабинета из светлой древесины с табличкой. Тянул каждую секунду, копаясь в бумагах, прощаясь с новой знакомой, пожелав ей дважды удачи и уже подходя ближе, схватившись за ручку, услышал, как Ольга его окликнула.

- Ярослав!

Резко обернулся, вскидывая бровь, словно не понимая, кто она и что она, настолько загрузился мыслью идти на ковер к человеку, которому вроде бы должен рассказать о своей жизни. Ольга вдруг мягко улыбнулась, по-матерински ласково, добавив:

- Мне кажется, ты тоже кому-то нужен.

А затем переступил порог, входя в просторный светлый кабинет, наполненный солнечными весенними лучами, сжимая в руках кипу бумаг уже не казавшиеся такими тяжелыми.

Глава 4 - Мусор из головы – вон!

Она не понравилась ему сразу. С первого взгляда на идеально ровную осанку, уложенную волосок к волоску прическу-пучок и безупречный костюм, состоящий из офисной юбки кремового цвета, блузке пастельно-розового цвета да туфель на каблуке. Вся такая безупречная с властным взглядом из-под прямоугольных модных очков в золотой тонкой оправе. На коленях раскрытый блокнот и ручка в изящной ручке, одинокое кресло напротив мягкого диванчика, похожего на те, что стояли в приемной. И ничего боле из мебели, только куча свободного пространства. Чуть дальше пара дверей: одна, скорей всего, кабинет с нормальным столом, компьютером и шкафом с папками, а вторая вроде уборной. Во всяком случае, Ярослав думал, что так должно быть, пока шагал по мягкому ковру прямо к дивану, ощущая прохладу из приоткрытого окна, сквозь которого проливался солнечный свет. Все вокруг такое светлое, но совершенно не холодно. Кроме доктора Сорокиной, кивнувшей молча ему на диван, отчего на лицо упала темная прядь волос, нарушив ауру идеальности вокруг нее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Они смотрели друг на друга с минуту. Ярик разглядывал немного длинноватый нос, острый подбородок, четко очерченные скулы женщины. Пытаясь прикинуть в уме ее возраст. Сама госпожа Сорокина многозначительно молчала, не начиная разговор первой. О чем думала, тоже не ясно. Бесстрастное выражение свойственное, наверное, только психологам и психиатрам ни о чем не говорило. Может, ей вовсе плевать. Отсидеть бы положенный час за те деньги, что получает, да сбежать домой в одинокую пустую квартиру. Хотя судя по обручальному кольцу на пальце, одинокой эта дама точно не была.

- Как тесты, Ярослав? – мягким тоном задала она вопрос, нарушив тишину кабинета. Тасманов вскинул бровь, бросив взор на сжимаемые в руках листки, в том числе карту да старт-талон, понятия не имея, куда их положить. Оглянулся, а затем бросил подле себя, решив, что если надо, пусть сама подходит.

- Прикольные, - ответил, - особенно понравился вопрос про суицид. Такой нетривиальный, - развел руками. Только спустя пару минут дошло, что она откуда-то знает его имя, а он ее нет. Впрочем, ответ на первый вопрос очевиден: он же здесь единственный мужчина. И судя по рыдающим девицам, оставшимся в томительном ожидании за дверью – последний вообще в этой клинике. Кто пойдет решать свои проблемы, даже если решится, когда половина из них из серии: «меня бросил любовник, потому что я стала весить сто килограмм». Про бытовые проблемы говорить нечего, большая часть решается пинком себя с дивана.

- Что ж, я рада, что вам стало веселее, - вновь нарушила молчание доктор, устраиваясь удобнее, отмечая что-то у себя в блокноте, продолжая сверлить его немигающим взором сквозь стекла очков. – Меня зовут Анна, кстати.

- Анна и все? То есть можно звать вас Аня? – усмехнулся, приподнимая бровь, но к его удивлению, женщина никак не отреагировала на завуалированную попытку флирта. Только едва заметно дрогнули губы. Именно они придавали лицу строгости за счет опущенных уголков и тонкой верхней губы. Да в целом эта женщина казалась ему нескладной, некрасивой, однако нечто в ней цепляло взгляд. Может манера держаться, а может тот факт, что она никак не реагировала на его красоту. Даже Ольга не могла сдержать восхищенного взора, то и дело бросаемого на него. Неужели месяц распития алкоголя в огромных количествах сказался.

- Вам здесь нравится? – очередной бессмысленный вопрос, на который Ярик недоуменно чертыхнулся. Если так пойдет весь сеанс, то не ясно, для чего такая терапия.

- А должно? Вам самой тут нравится, Анечка? – добавил в тон чуть больше яда, чем хотел, сцепив руки в замок перед собой. Ее серые, почти прозрачные глаза скользнули к рукам. И снова какая-то отметка в блокноте. На фамильярность в отношении своего имени и ухом не повела, что начинало раздражать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Вы мне скажите, - пожал плечами опять, откидывая на спину, обхватывая себя руками за предплечья. Непроизвольно дернулась нога, а вот психолог пометки делать прекратила, зато улыбка стала шире.

- Вы меня боитесь?

Чуть не поперхнулся воздухом, ошарашено уставившись на нее. Мог бы. пальцем у виска покрутил.

- С ума сошли?!

- Считаете меня угрозой? Возможно, я вам неприятна, как женщина, - с намеком произнесла, чуть наклоняя голову. Ярослав скрипнул зубами, чувствуя поднимающееся недовольство из глубин подсознания. Откровенно говоря, эта Сорокина его бесила чем-то.