Читать интересную книгу Страсти людские. Сборник любовных историй - Геннадий Мурзин

– Засекли-таки, мерзавки!

От концерта Валя пришла просто в восторг. Виктор проводил ее до общежития. Было уже половина одиннадцатого, а в одиннадцать двери общежития закрываются, до шести утра. Порядки строгие, потому и называют общежитие «женским монастырем». Конечно, не только из-за того, что двери на ночь запирают, а больше из-за того, что вход в общежитие в любое время суток для парней строго запрещен.

Прощаясь, Виктор пригласил на завтрашнее свидание, предложив сходить в кино, на комедию «Свадьба в Малиновке». Хотел было поцеловать девчонку, но во время одумался: не стоит форсировать события. Одумался и потому еще, что побоялся получить пощечину. Перед такой перспективой хоть кто устоит.

С этого времени встречи стали регулярными. Конечно, могли быть и чаще, но у Виктора возникли проблемы: у начальника комсомольского штаба – режим работы не нормирован, занят под завязку не только днем, а и по вечерам, когда проходят разные молодежные мероприятия, и на многих из них Виктор обязан присутствовать. Если не в качестве организатора, то в роли почетного гостя. Не откажешься, работа у него такая, общественная. Стал брать с собой Валентину. Почему и нет? Она же – комсомолка, передовик производства. Иногда девушка радовалась от совместных посещений. Например, от «голубых огоньков», которые тогда только-только входили в моду, от вечеров отдыха с танцами и веселыми аттракционами. Танцы Валя обожала, Виктор – нет. Потому что Валя замечательно вальсировала, а Виктор – вовсе не умел. Став взрослым, мог бы и научиться, однако нужна была партнерша, а попросить кого-либо о таком одолжении стеснялся. Чаще же Валя сидела в зале и скучающе, постоянно позёвывая (она откровенно демонстрировала Виктору, насколько ей происходящее не интересно), смотрела по сторонам: ей совсем не по душе были молодежные диспуты о смысле жизни, о политике, конференции о том, как плохо живется молодежи Соединенных Штатов, насколько подавляются права и свободы негритянского меньшинства.

Но где ж еще-то встречаться? В кино? Но новые фильмы – раз в неделю. Как быть в остальные дни? Поэтому Валя, превозмогая себя, терпит.

Девчонки из бригады ей завидовали. Где ж таких видных парней на всех наберешься? Начальник комсомольского штаба один, а незамужних девчонок на стройке не меньше двух тысяч.

Виктор знает о Валентине многое. Удалось вытянуть из нее то, что она – из деревни, вблизи провинциального города Талица, где живут ее мать и отец, а также сестренка и братишка; что закончила десятилетку и поступила в ПТУ, хотя мечтала об университете; что дома оставила парня, застенчивого очень, любящего ее, а она, увы, встречалась лишь по необходимости, заметив, – он кандидат в мастера спорта по боксу. Услышав, Виктор в душе загордился: его предпочли и кому? Спортсмену-боксеру! Который и крепче его, и выше ростом, что для девчонок имеет немаловажное значение.

День ото дня Валентина становилась ближе и роднее для Виктора. Наступило время, когда он не мог и дня прожить, чтобы не увидеть. В безвыходных ситуациях позволял себе использовать и служебное положение в личных целях. О чем речь? О том, что наведывался иногда в общежитие и посещал девушку в комнате. Невиданно и неслыханно, но ему позволялось. Ну, какой комендант станет препятствовать, если начальник комсомольского штаба изволит лично осмотреть, в каких условиях проживают молодые строители, в рабочем ли состоянии душевые, что с мебелью, есть ли специальное помещение для занятий тех, кто посещает школу рабочей молодежи, как оформлен красный уголок и вообще – на должном ли уровне налажена воспитательная работа?

Валентина душевно радовалась каждому его посещению, поила чаем с печеньем или с баранками. Правда, Виктор не мог надолго задерживаться в одной из комнат: воспитатель и комендант могли что-то заподозрить. Но и уходить не хотелось. Где еще-то он увидит Валентину в ее воздушном и коротеньком, выше красивых колен, цветастом ситцевом халатике? Не только уходить, а и глаз невозможно отвести от такой близкой, но недосягаемой прелести.

Виктор еще в вестибюле общежития останавливался возле витрины лучших из лучших, отмечая про себя, что напротив номера комнаты, где проживает его девушка, опять висит красный флажок, означающий, что комната вновь признана самой чистой и опрятной.

Виктор гордится девушкой. Радуется каждой встрече с ней. Ему кажется, что и девушка встречается с ним охотно, если он не ошибается, начинает потихоньку забывать своего боксера. Сила – хорошо, а ум – лучше.

Они ходят в кино, не пропускают ни одного концерта заезжих артистов, гуляют, прижавшись друг к другу, по улицам. Им очень хорошо! Нет, не просто хорошо, а превосходно. Виктору кажется, что Валентина забыла про большую разницу в возрасте. Стимулируют завистливые взгляды и тяжелые вздохи подружек. Нет ничего эффективнее, чем общественное мнение. А оно, в данном случае, на стороне Виктора.

Часть четвертая

Ушла долгая и нудная уральская осень с ее потрясающим непостоянством: с утра – слепит глаза солнце и даже душно; к обеду, откуда ни возьмись, надвинулись тучи, серая мгла надежно заткала небосвод, с севера набежал порывистый ветер, стало холодно да так, что хоть шубу надевай, и посыпал мелкий-мелкий дождичек; проходит несколько часов, мрак рассеивается, небо очищается и уже глядит на землю своей чистой синевой, солнце, клонясь к закату, припекает и это верный признак, что к утру будет сильный заморозок, не успевшую просохнуть грязь скует ледяной панцирь.

Сразу после ноябрьских праздников пришла зима и принялась за местных обитателей не на шутку. Тут тебе сразу мороз под двадцать, снегопады, длящиеся по двое-трое суток к ряду, ветры, сбивающие с ног, и, как следствие, метели, за ночь наметающие огромные сугробы.

Долго на Урале тянется зима, но и она, постепенно отдавая весне одну позицию за другой, уходит с первой капелью. Сходит снег, солнце показывается чаще и чаще, теплеет, проступает на взгорках первая трава, а после майских праздников и обычных в это время кратких похолоданий набухают почки на деревьях, появляются слабенькие изумрудные листочки.

Пробуждается от долгого сна природа, а вместе с нею и продолжают крепнуть чувства между людьми. Кипит в жилах кровь и все время чего-то хочется. Множится жизненный потенциал, энергетики – хоть отбавляй.

На строительстве фабрики снова аврал, точнее – он и не заканчивался. На площадках по-прежнему шумно и суетно. Лозунги, правда, поменяли. Прежде – призывали ознаменовать 50-летие Великого Октября новыми трудовыми свершениями. И что? Юбилей позади, а где ж свершения? Они были, но, как водится, на бумаге, в воображении партийного начальства и верных, готовых служить хоть самому дьяволу, борзописцев.

Пятого ноября на фабрике состоялось закрытое совещание партийно-советского руководства стройки, города и области. Обсуждался один вопрос: что делать с обещанным «подарком»? Имелся в виду пуск первой очереди. Все понимали, что не готовы рапортовать, но желание было так велико, что без особых возражений с чьей-либо стороны (даже заказчик молчал в тряпицу) решили на другой день, вечером провести митинг, потом осуществить пробный пуск первой очереди, продемонстрировав всем гостям, которые съедутся, тот самый обещанный «трудовой подарок» десятитысячного отряда строителей.

Понятие «первой очереди» довольно растяжимо и о его конкретных параметрах мало кто осведомлен, поэтому и был простор. План такой: митинг провести в дробильном корпусе, как наиболее приспособленном для демонстрации «успехов»; к шести вечера подъедут два груженых асбестовой рудой «БелАЗа», опорожнятся в бункеры; последует команда секретаря обкома партии и начальник стройки включит рубильник одной из камнедробильных установок (та, которая больше других готова к демонстративной работе); потом включится один из шести транспортеров, способных двигаться, и по его ленте измельченная руда пойдет в сторону первой перегрузки.

Секретарь обкома партии Яков Рябцев обернулся к управляющему трестом и Евгений Плоткин угодливо вскочил, склонившись в ожидании вопроса.

– На пару минут вас хватит?

– Так точно, Яков Семенович, – по-военному отрапортовал Плоткин. – Оборудование выдержит.

Больше вопросов у присутствующих не было. Впрочем, не совсем так. Перед закрытием закрытого совещания встал со своего места Виктор Орехов, не обращаясь конкретно ни к кому, задал свой вопрос, который, видимо, его сильно волновал.

– Но ведь первая перегрузка не готова к приему рудной массы… Даже стены не до конца смонтированы, а оборудование вообще… И камнедробильные мельницы в первом корпусе подключены по временной схеме… Не прошли положенных испытаний… Первая силовая подстанция также может не потянуть… Может выйти из строя… Что тогда?