Читать интересную книгу Два процента от Бога. Роман-сказка - Михаил Лекс

Некоторые, самые упёртые, будут даже спорить, орать и настаивать, что знают, что такое телевидение. Спросите, кто эти некоторые? Да вот хотя бы генеральный директор Сто первого канала. Большой специалист, как он сам себя считает, по телевидению. Не верите? Не верите, что генеральный директор Сто первого канала – большой специалист по телевидению? В общем-то, конечно, Вы правы.

Вот, кстати, и он. Идёт на совещание директоров отделов. Он нас не видит. Он думает сейчас только о том, что будет говорить на совещании. Видите, какой у него уверенный шаг, красивые ботинки. Обратите внимание на то, как умело он завязывает свой галстук. Галстук – это его гордость. Ему кто-то когда-то сказал, что галстук – очень важный элемент мужского гардероба. Ну чушь полная, мы-то с Вами понимаем, что это не так. Уж мы-то с Вами знаем, что главной частью мужского гардероба является не галстук, а носки. А вот он – нет, он этого не знает, а потому сконцентрировал всего себя на своём галстуке и уже ничего другого и понимать не хочет. Но вот ему почему-то так кажется, что именно галстук есть основа всего, что на нём надето… Ладно… Галстук, так галстук. В конце концов, что нам теперь из-за этого, снимать его с генеральных директоров?

Вот мне здесь подсказывают, что не плохо было бы и снять, что, мол, и за меньшие прегрешения снимали и… снимали не таких. Согласен. Но тогда были другие времена. А тем более, что, сняв этого, ну кого мы на его место поставим? А? Не знаете. И я не знаю. Вот и нечего здесь… И согласитесь, что ботинки хороши. Костюм, правда, давно не гладил, а так ничего, смотрится.

Вы видели его секретаршу? Видели. Ну и как? Нравится. Мне тоже нравится. Красивая секретарша. Секретарши они вообще, если так подумать, то… не могут не нравиться. Знаете почему? Потому что они всегда красивые. Быть красивыми – в этом их, секретарш, смысл жизни. И ведь, что примечательно, его жена, жена генерального директора Сто первого канала, с ней, с его красивой секретаршей, в хороших отношениях. Ну Вы понимаете. Хотя… Почему и нет? Тем более, что он сам – человек серьёзный и поводов не даёт. У них же двое детей. Хорошие ребята. Жалко, если без отца останутся. Тем более, что он ей интересен и она даже его уважает. Любви между ними, конечно же, никакой нет, но всё идет к тому, что они могут стать друзьями. А почему нет? Она ему тоже интересна, и, хотя, он её пока ещё и не уважает, потому как считает, что не за что, но пьёт он мало и только не на работе, а работает много.

Зарплата у него хорошая. Что не знаете? Не знаете, что не пьёт? Но я клянусь Вам, что генеральный Сто первого практически не пьёт. Ах, Вам это до лампочки. Чего же Вы тогда не знаете? Не знаете, что у генерального директора Сто первого канала зарплата хорошая? А-а, знаете что хорошая, но не знаете насколько? А Вам интересно? Похвально. Вот теперь вижу, что Вы на правильном пути понимания того, что собой представляет телевидение.

Но вернёмся к зарплате. Не могу я не сказать Вам, сколько он получает. Скажу обязательно. В противном случае, какой мне был смысл вообще начинать с Вами этот разговор? Берите карандаши и записывайте. Если есть калькулятор, то и его приготовьте, может пригодиться. Итак. Зарплата генерального директора Сто первого канала города Боголюбинска… Записываете? Итак, он владеет пятью процентами акций местного градообразующего завода и семью процентами акций градообразующей фабрики. Что? Вы спрашиваете, при чём здесь завод и фабрика? Ну как же. Если Вы хотите знать, сколько зарабатывает генеральный на Сто первом, то надо начинать с акций. А как же. Что значит, Вас интересует его зарплата только как генерального? Странно. Я думал… Впрочем, если Вы уж так настаиваете, пожалуйста. Только учтите, что это нисколько не отражает истинного положения вещей. Его оклад составляет восемь тысяч девятьсот сорок три рубля и восемнадцать копеек в месяц. Довольны?

Проходите. Это зал совещаний. Вам нравится? Мне нравится. Богато, просторно. Мало мебели. Хорошее освещение. Они здесь собираются каждый четверг и решают, как им кажется, судьбу всего. Ну им так кажется. Они здесь спорят, предлагают, деньги делят и много чего ещё делают. Кто они? Директора. На сто первом канале есть двадцать один отдел, каждый возглавляет директор. Вот они, директора отделов, и собираются здесь по четвергам, в этой большой комнате, больше напоминающей малый зал филармонии, из которого вынесли всю мебель, оставив только стол посередине и стулья.

Что примечательно, что стульев больше, чем следовало бы. Можете не считать. Восемьдесят один стул. Всё уже давно посчитано. Спросите, зачем столько? Думаю, что это намёк на имеющиеся вакансии. В любом случае, здесь, никогда не собиралось больше двадцати человек, включая генерального. Хотя Вы правильно заметили, стульев действительно много и они очень мешают работать. На них постоянно натыкаются. Любопытно ещё то, что всё равно здесь никто не сидит, кроме генерального. Почему? Вот это действительно загадка. Есть предположение, ну вроде как легенда, что прошлый генеральный директор Сто первого канала таким образом воспитывал подчинённых. Того генерального уже и в живых-то давно нет, а вот традиция осталась.

Был четверг. Генеральный сидел во главе, остальные стояли. Обычно генеральный говорил, остальные слушали и записывали. Обычно говорил он много. Говорить он умел. Делал это он красиво. В меру жестикулировал, умело менял интонацию, изредка повышал тон, но не сильно, со знанием меры. Речь его текла плавно. Генеральный говорил о телевидении вообще, об общих проблемах телевидения, говорил о Сто первом канале в частности и об абстрактных и конкретных проблемах Сто первого канала. Обычно говорил он всегда долго. Часов шесть, как минимум, говорил он. Говорил, как правило, до тех пор, пока кому-то не становилось плохо и этот кто-то не падал, потеряв сознание. Тогда только, когда упавшего выносили, генеральный завершал своё выступление под гром аплодисментов присутствовавших.

Но сегодня произошло нечто из ряда вон выходящее. Во-первых, генеральный разрешил всем сесть. Более того, он настоял на том, чтобы все сели, потому как никто не хотел садиться, такова была сила привычки, выработанная не одним десятилетием. В конце концов, когда ему всё же удалось всех посадить, он сказал всего два слова: «Нас закрывают». После чего свалился со стула.

Генеральный валялся на полу и… создавалось впечатление, что он умер. Все только молча наблюдали за происходящим, такое же происходило не каждый день. Это действительно было интересно. Во-первых, любопытно было то, насколько долго генеральный будет вот так валяться на полу, насколько долго его хватит. А во-вторых, хотелось всё-таки узнать, что скрывалось под этим его: «Нас закрывают». Если закрытие касалось лично его, то это мало кого волновало. А если – нет? А если – нет, то необходимы более подробные сведения. В общем, все ждали.

Прошло, наверное, без малого минут сорок. Генеральный понял, что более валяться на полу смысла нет, встал и сел на своё место. Ещё минут сорок он просто сидел, молчал и смотрел на подчинённых так, как будто чего-то ждал от них. Подчинённые, в свою очередь, старались внимательно и правильно реагировать на поведение своего начальника. Они, подчинённые, не хотели мешать генеральному, они хотели дать ему возможность довести свой спектакль до логического конца. Генеральный это видел и ему это нравилось. Ему вообще нравились его подчинённые – люди, в большей своей массе, проверенные, надёжные и предсказуемые. В другой какой день он бы даже и отпустил бы всех с миром по домам, но только не сегодня. Сегодня день был особый.

Сегодня утром его вызвал владелец Сто первого канала и сказал: что канал испытывает серьёзные финансовые трудности, если не сказать больше, канал придётся закрыть в виду его полной нерентабельности, если не будет придумано что-то, что позволит исправить положение и на всё про всё он, владелец канала, даёт генеральному пол года, чтобы исправить ситуацию. В противном случае генеральный может катиться на все четыре стороны вместе со своим каналом, а ему, владельцу, ни он, ни канал этот и даром не нужны, только одни хлопоты от него и сплошные убытки.

– Что будем делать, господа? – поинтересовался генеральный у присутствующих, после того как сообщил всем неприятную новость.

Присутствующие, по-видимому, до конца оценили всю сложность ситуации и возможные последствия. Надо было что-то действительно начинать делать. Вопрос только: что делать?

Вот тогда и был придуман этот злополучный конкурс на лучший сценарий. Победителю конкурса обещали сто тысяч долларов и контракт на пять лет. Желающих победить оказалось более чем достаточно. Служащие канала не успевали перерабатывать поступающую информацию. В день на Сто первый поступало до двух, а то и трёх тысяч рукописей. Складывалось впечатление, что драматургами стали все жители города. Да что там города. Впечатление складывалось такое, что вся страна решила помочь Сто первому. За сценарии принялись и мужчины, и женщины, и взрослые, и дети, и свои, и чужие, и те, кто умели излагать свои мысли на бумаге, и те, кто ранее этим никогда не занимался. Естественно, что и я не удержался и послал на Сто первый все свои романы и повести.