И вот мы все двадцать три в сборе, отряд специалистов из самых различных областей. За несколько недель, проведенных вместе на борту, общая мечта ступить на берег этого острова, который притаился в ночи рядом с нами, сплотила нас в единый дружный коллектив. Да, все в сборе и машина застопорена, теперь самое время немного рассказать о тех, кто побывал на Пасхи до нас. Будет легче разобраться в том, что предстоит нам самим.
— Настоящее название острова, — начал я свой рассказ, — никому не известно. Сами пасхальцы называют его Рапануи, однако исследователи не уверены, что это исконное название. В древнейших преданиях остров всегда выступает под наименованием Те Пито о те Хенуа, или Пуп Вселенной, но это скорее поэтический образ, чем имя, потому что позднее островитяне называли его также Глаз, видящий Небо и Порог Неба. Мы, живущие за тысячи и тысячи миль отсюда, написали на карте остров Пасхи только потому, что в 1722 году пасха пришлась на тот самый день, когда голландец Роггевен и его спутники первыми из европейцев приплыли сюда и увидели, как какие-то люди жгли сигнальные костры на берегу. Два голландских парусника уже под вечер бросили якорь у берега, однако до наступления ночи мореплаватели успели увидеть много удивительного. На борт поднялись рослые люди прекрасного телосложения, по-видимому светлокожие полинезийцы, известные нам по Таити, Гавайским и другим островам юго-восточной части Тихого океана. Однако местное население явно не было чистокровным, попадались и более темнокожие люди, а также «совсем белые», как европейцы. У некоторых кожа была «розовая, точно они обгорели на солнце». Многие носили бороду. Сойдя на берег, голландцы увидели огромных истуканов высотой до десяти метров. Макушки их были увенчаны, точно коронами, какими-то большими цилиндрами. Роггевен сообщает, что островитяне разожгли перед этими исполинскими богами огромные костры и, сидя на корточках, почтительно склонив голову, поднимали и опускали сложенные ладонями вместе руки. Беренс, который находился на втором корабле, записал, что на заре другого дня они увидели, как островитяне, бросившись ничком на землю, молились восходящему солнцу. А кругом горели сотни костров, очевидно в честь богов. Это единственное описание ритуала поклонения солнцу на острове Пасхи.
Одним из первых на судно поднялся «совершенно белый человек», который держался с особым достоинством. Все его поведение говорило о том, что он занимает видное место среди островитян, и голландцы предположили, что он жрец. Его наголо обритую голову украшала корона из перьев, а проколотые и удлиненные с помощью огромных, с кулак, круглых белых затычек мочки ушей свисали, болтаясь, до самых плеч. Такие же уши голландцы увидели и у других. Если длинные мочки мешали работать, островитяне вынимали затычки и зацепляли мочку за верхний край уха.
Многие пасхальцы ходили нагишом, причем все тело покрывала причудливая татуировка, сплошной узор из птиц и странных символов. Другие кутали тело в плащи из луба, окрашенного в желтый и красный цвета. Головные уборы были либо из перьев, либо из камыша. Островитяне дружелюбно встретили гостей, голландцы ни у кого не увидели оружия. Как ни странно, было очень мало женщин, зато они относились к чужеземцам очень предупредительно, и мужчины их ничуть не ревновали.
Жильем островитянам служили похожие на опрокинутую вверх дном лодку длинные низкие хижины из камыша, без окон, с тесным входом, через который можно было пробраться только ползком. Внутри никакого убранства, если не считать циновок да заменявших подушки каменных плит, а жильцов в каждой хижине было множество. Из домашних животных они знали только кур. Выращивали бананы, сахарный тростник и прежде всего батат, который голландцы называют в своих записках «хлебом насущным» островитян.
Тогдашние жители острова Пасхи вряд ли увлекались мореплаванием, потому что самые большие лодки, виденные голландцами, не превышали в длину двух с половиной метров, а ширина их еле позволяла втиснуть ноги, к тому же лодки эти протекали так сильно, что одной рукой греби, а другой вычерпывай.
Пасхальцы жили еще в каменном веке, металла совсем не знали, пищу готовили в ямах, на раскаленных камнях. Не мудрено, если голландцам показалось, что на всем свете нет такой отсталости, как здесь. Тем сильнее их удивляло, что среди такой скудости высились исполинские изваяния, равных которым они никогда не встречали в Европе. Голландцев больше всего поражало, как могли быть воздвигнуты эти гиганты. Ведь у островитян не было ни бревен, ни канатов. Путешественники исследовали сильно выветренную поверхность изваяний и пришли к выводу, что все очень просто — дескать, фигуры не вытесаны из камня, они вылеплены из глины, в которую понатыкали мелких камешков.
Довольные собственной проницательностью, они вернулись на свои корабли, которые уже сорвали с грунта два якоря, и покинули удивительный остров, пробыв там всего один день. В судовом журнале голландцы записали, что островитян отличает веселый нрав и миролюбие и ведут они себя вполне прилично, но воры высшей марки. По какому-то недоразумению одного пасхальца застрелили на борту корабля, еще с дюжину было убито на берегу. Потери европейцев ограничились скатертью да несколькими шляпами, которые украли у них прямо с головы.
Стоя возле убитых и раненых соплеменников, островитяне провожали взглядом уходящие на запад большие паруса. Прошло почти полвека, прежде чем к ним снова явились гости из внешнего мира.
Это было в 1770 году, когда пришли испанцы на двух кораблях под командой дона Фелипе Гонсалеса. И на этот раз мореплавателей привлек дым сигнальных костров, зажженных островитянами. Сойдя на берег вместе с двумя священниками и отрядом солдат, путешественники торжественно проследовали к вершине трехглавой горы в восточной части острова. Их провожали, приплясывая, ликующие толпы любопытных островитян. Испанцы поставили на каждой из трех макушек по кресту, спели что-то, салютовали ружейными залпами и объявили остров испанским владением. А чтобы подтвердить законность сего акта, они составили на имя короля Испании Карлоса послание, под которым самые смелые из островитян «с неприкрытой радостью и восторгом» начертили птиц и какие-то странные закорючки. Испанцы сочли такие «подписи» вполне достаточными. Так остров обрел хозяина в лице испанского короля и получил новое название — Сан-Карлос.
Испанцы не поддались заблуждению, будто статуи вылеплены из глины. Один из них взял в руки кирку и с такой силой ударил по изваянию, что искры полетели. Так было доказано, что истуканы каменные. Но как воздвигли этих великанов, оставалось загадкой, испанцы даже сомневались, что они вообще изваяны на этом острове.