Возле дверей кабинета его уже ждал огромный рыжий Гаспар. Этот сыщик с внешностью туповатого мастерового лишь недавно был принят на королевскую службу, но уже проявил завидную сообразительность, после чего Марк взял его себе в подручные.
— Ты уже знаешь о смертях Данкура и Круазена? — спросил Марк, входя в свой кабинет. — Граф поручил их расследование нам.
— Дело странное, — озабоченно кивнул Гаспар, следуя за ним.
— Чем? — резко обернулся к нему Марк.
— У них на лицах одинаковое выражение, ваша светлость, — ответил сыщик. — Широко открытые глаза и рты, а изо рта пахнет горелым.
— Горелым? — нахмурился барон. — Где тела?
— Родственники хотели их забрать, но граф велел отнести их в мертвецкую.
— Он знал про этот запах?
— Нет. Я осмотрел их позже, тогда и заметил.
— Ладно. Я иду туда, а ты найди тюремного врача и пришли его ко мне. Нужно вскрыть трупы и узнать, отчего они умерли.
В низком сводчатом зале глубоко под землёй всегда было холодно и промозгло. На импровизированных столах, сделанных из деревянных козел, на которые были уложены доски, под серыми пеленами лежали тела умерших во дворце слуг и придворных, а также тех, чьи смерти по какой-то причине заинтересовали тайную полицию короля. Укреплённые на стенах факелы выхватывали из темноты рыжеватые круги света и жутковато потрескивали, роняя на земляной пол кусочки пакли и шипящие капли смолы.
Мрачный старик с бесцветными длинными волосами, выбивавшимися из-под серого колпака, в потёртом кафтане и кожаном фартуке, проводил барона де Сегюра к двум столам, поставленным рядом и, аккуратно взяв за края пелены, открыл лица мёртвых.
Марк немного знал Эммануэля Данкура. Его семья, мелкопоместные дворяне были вассалами коннетабля Вайолета, и именно по его протекции юноша когда-то получил место пажа при дворе, а после продвинулся по службе, благодаря приятной внешности, исполнительности и умению держать язык за зубами. Во дворце он то и дело попадался Марку на глаза, направляясь куда-то с устным посланием или запиской короля, любезничая с дамами или сплетничая с кавалерами, но каждый раз, завидев барона, неизменно раскланивался. Проходя в покои Жоана через приёмную, Марк часто видел Эммануэля, скучающего в кресле у окна, выходящего в сад, в ожидании очередного поручения короля. И вот теперь он застыл на своём жалком одре, вперив изумлённый и испуганный взгляд в потолок, а его рот был открыт в безмолвном крике.
На соседнем столе лежал массивный седоватый старик с лицом, которое при жизни наверно было суровым, а теперь имело точно такое же выражение растерянности и испуга.
Марк склонился к нему и ощутил тот самый запах, о котором говорил Гаспар. Это был запах горелой плоти. Выпрямившись, он какое-то время задумчиво рассматривал серое морщинистое лицо Круазена.
— Ваша светлость? — раздалось сзади и, обернувшись, Марк увидел высокого плечистого мужчину с коротко остриженными седыми кудрями.
Он был в штанах из потёртого сукна и холщовой рубахе, поверх которой был также надет кожаный фартук.
— Огастен, — улыбнулся Марк, знавший его по военным походам, в которых они оба участвовали. — Хорошо, что пришли именно вы. Ваши познания в тайнах жизни и смерти поистине неоценимы в этом скорбном деле. Я хочу знать, отчего умерли эти двое.
— Я слышал что-то про сердечный приступ, — задумчиво произнёс тот, подходя ближе.
— Потому для начала вскройте им грудную клетку. Возможно, этого будет достаточно.
— Может быть, — пробормотал Огастен и откинул покров с Круазена. — Посмотрите-ка, ваша светлость, — он поднял руку трупа, пальцы которой были судорожно сжаты. — Судя по всему, этот человек перед смертью испытал внезапную и очень сильную боль.
— И этот тоже, — согласился Марк, откинув простыню с тела Эммануэля Данкура. — Его кулаки до сих пор так сжаты, что нам вряд ли удастся их разжать, не повредив суставы.
— Почему такой беспорядок в одежде? — уточнил Огастен, подходя к нему, и ощупал грудь покойника.
— Увы, смерть застала его в момент любовного свидания.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На лице врача появилось озабоченное выражение.
— Странно, я не чувствую под его рёбрами сердца, — он нагнулся ниже и принюхался. — И этот запах…
— Мы это уже заметили, — кивнул Марк. — Это вам о чём-то говорит?
Огастен с некоторым сомнением посмотрел на него, а потом покачал головой.
— Давайте, я проверю, и если мои опасения подтвердятся, я всё вам расскажу.
Марк был заинтригован, но спорить не стал. Он искренне уважал этого человека, поскольку знал его не только как способного лекаря, но и как отважного воина, готового с оружием в руках встать на защиту своих пациентов, и потому, несмотря на то, что Огастен был выходцем из низов, обращался к нему, как к равному.
Тюремный врач тем временем вернулся к сопровождавшему его Гаспару и взял у него небольшой сундучок с инструментами, а после с помощью старика, служившего в мертвецкой, принялся раздевать покойных. Марк задумчиво следил за его манипуляциями. Вид распотрошенных трупов не смущал его. То ли ещё увидишь на полях кровавых сражений и в подвалах тайной полиции! Но то, что открылось ему, когда Огастен умело и аккуратно вскрыл грудь молодого офицера, заставило его вздрогнуть.
— Что это? — воскликнул он, когда Огастен окровавленными пальцами вынул оттуда маленький чёрный камешек.
— Это сердце, ваша светлость, — ответил тот, разглядывая свою находку. — Человеческое сердце, пронзённое клинком и сожжённое. Видите, ещё можно разглядеть правый и левый желудочки и выходы артерий, а вот тут след от удара…
— Но как это может быть? Ведь снаружи тело осталось неповреждённым!
— Давайте вскроем старика, хотя, полагаю, там мы увидим то же.
Он оказался прав, и вскоре перед ними на медном блюде, стоявшем на деревянном столе лежали два обугленных человеческих сердца, одно побольше, другое поменьше.
— Вы это ожидали увидеть, Огастен? — спросил Марк, взглянув на лекаря.
— Именно это, — произнёс тот. — Пару дней назад я уже видел нечто подобное. Ко мне обратился лекарь Бертен, которого я знаю ещё по дням учёбы. Он из обеспеченной семьи и сумел обзавестись завидной практикой, лечит богатых господ, в основном состоятельных купцов и дворян, чьи дома расположены на улицах возле Королевской площади. Впрочем, я полагаю, что его репутация хорошего врача вполне заслужена, но в данном случае он оказался в совершенной растерянности. Ночью внезапно умерла молодая девица, некая Береника Лаваль, богатая наследница, чьё состояние было вожделенной добычей для толпившихся вокруг неё многочисленных родственников. Сцепившись за наследство, они кинулись искать в своём кругу виновника её смерти и, в конце концов, дошли до прямых обвинений в отравлении. Именно тогда они и привлекли к делу Бертена, поручив ему провести вскрытие и определить причину смерти. Увидев ту же картину, что и мы сейчас, он обратился ко мне за советом, но, к сожалению, я ничем не смог ему помочь.
— Где тело девицы? — деловито осведомился Марк.
— В подвале магистрата. На наследство наложен арест до разрешения этого дела. Я знаю, что полиция магистрата проводит расследование, но, насколько мне известно, пока ничего не выяснено. С другой стороны и времени прошло совсем немного.
— Пожалуй, — Марк обернулся к своему помощнику. — Гаспар, отправляйся в магистрат и вызови ко мне сыщика, который занимается этим делом. А вы, друг мой, ещё можете нам понадобиться, но чуть позже. У нас есть ещё один подозрительный случай, и вам придётся провести вскрытие, когда труп жертвы доставят сюда.
— Я буду на месте и явлюсь по первому вашему зову, ваша светлость, — поклонился Огастен и вышел.
Марк задумчиво посмотрел на старика в сером колпаке, бережно закрывавшего тела Данкура и Круазена пеленами, а потом отправился навестить семейство барона де Сансона.
С собой он взял только Эдама, решив, что явиться в дом покойного с двумя жизнерадостными юношами будет неуместно, хотя один может пригодиться. К тому же следом за ним ехала узкая телега с тентом, запряжённая крупным чёрным мулом, которую тайная полиция использовала для перевозки трупов.