Удивил, озадачил и приятно поразил, учитывая настырную натуру Араньева. Ну ещё раздосадовал, самую малость, себе-то можно не врать. Но вот не расстроил точно!
- Нет, не расстроил, - повторила я вслух, приподнявшись на локтях и нащупав телефон, свалившийся с дивана вместе со мной. И провела пальцем, снимая блокировку, радуясь внезапно наступившей тишине.
Правда, ненадолго. Стоило мне увидеть, сколько сейчас времени, как я резко выпрямилась, зло выпалив:
- Полдевятого? Серьёзно?! Да какого… Да кто там такой бессмертный и бесстрашный, как Ленский на дуэли?! Я ж не Онегин, я сразу пристрелю! Да чтоб…
От вновь раздавшегося звонка у меня дёрнулся глаз. Потом рука, в поисках томика Лермонтова, так удачно лежащего на полу. И я честно (правда-правда!) попыталась подавить в себе кровожадные порывы, накрывшись пледом и вообще, притворившись мёртвой. Попутно пожелав незваному и нелюбимому заочно гостю провалиться в Тартарары или пройти все круги Ада у Данте. В тайне надеясь, что у визитёра взыграет чувство совести и любви к ближнему своему.
Зря. Этот упёртый и очень нехороший человек явно вознамерился познакомиться со мной в любом виде, даже в полумёртвом или свежеподнятом состоянии. И у меня просто не осталось никакого другого выбора, кроме как отбросить в сторону плед, убрать подальше тяжёлые предметы и…
Встать, попутно пригладив стоящие дыбом волосы. Досчитав до десяти и обратно, я шумно выдохнула и меньше, чем за минуту оказалась в коридоре. Как раз в тот самый момент, когда кто-то «умный» начал ещё и ногой стучать, повышая градус моей «любви» к ближнему своему просто до заоблачных высот.
Если не сказать больше. Я в таком убийственном настроении даже на защите родного диплома не была, когда мой руководитель с умным видом заваливал меня тупыми вопросами!
Скрипнув зубами, я ухватилась за ручку и щёлкнув замком, распахнула дверь, интеллигентно рявкнув с порога:
- Если вы искали личного Монте-Кристо, поздравляю, вы его нашли! В каком виде предпочитаю сладкую месть, и как быстро хотите помереть?!
Вот вроде и не ругалась, даже цензурно всё произнесла. А от веселого смешка со стороны визитёра (Араньев, ну кто бы сомневался!) и укоризненного вздоха бабушки-соседки, так не вовремя отправившейся на законный рейд по поликлиникам и магазинам, захотелось смутиться и шаркнуть ножкой. Особенно, когда следом за ним раздалось внезапно и невинно:
- Тётя зая?
Детский чистый голос, раздавшийся откуда-то снизу, подействовал на меня, как ушат ледяной воды за шиворот. А уж сам вопрос не только заставил подавиться всей тирадой, но и окончательно проснуться. Удивлённо моргнув, я опустила голову, старательно игнорируя счастливую лыбу соседа и…
Утонула. В той бездне обаяния и тонне очарования, что шла от милого малыша, лет трёх не больше. Он крепко держался за потёртые, местами дырявые джинсы гостя и с любопытством на меня поглядывал из-за завесы пушистых, светлых волос. Чуть хмуря брови и широко улыбаясь, до милых ямочек на пухлом, подвижном лице. И у меня аж дух захватывало от адского коктейля из ангельской внешности и дьявольских бесенят, лихо отплясывающих тумба-юмба в его огромных, зелёных глазищах.
Шевельнувшийся в душе инстинкт самосохранения непрозрачно намекнул, что это мелкое чудо способно на всё. В том числе и на захват мира, посредством одной своей застенчивой улыбки и искренней любви ко всему живому, что не успеет сбежать из поля его зрения. И я не знаю, порадоваться мне за его родителей или посочувствовать им.
Потому что у этой мелкой милоты, упакованной в джинсовый комбинезон, футболку с ярким принтом и с настоящей рокерской банданой на шее, есть все задатки матерого искателя приключения. Пусть даже сейчас он смотрит на меня с осторожностью, крепко вцепившись в чужую ногу, обутую в видавшие виды кеды.
Очень знакомые такие кеды, к слову.
- Тётя может и зая, малыш, но зая злая. Вон, смотри, даже волосы и те, дыбом стоят. И глаза обещают бедному мне все кары небесные, а я ведь лучше… Ай!
Звучный подзатыльник оборвал этот монолог на полуслове, но не заставил его автора заткнуться. И уж точно не испортил настроение Араньеву, что обиженно протянул, потирая пострадавшую часть головы:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Ксю, за что?!
- И ты ещё спрашиваешь? – искренне удивилась я, скрестив руки на груди и зло сощурившись глядя прямо на свою личную «головную боль». – Тебе как, по пунктам, питекантроп несчастный? Или обойдемся тем, что сегодня выходной и последний, кого я хотела бы видеть в девять утра – это ты?
Араньев моё возмущение, недовольство и нежелание с ним общаться «тактично» не заметил. Более того, он даже не смутился и расплылся в широкой, откровенно счастливой лыбе, уставившись прямо на меня. И выглядел до того противно-счастливым, что от откровенного членовредительства меня останавливало только то, что рядом с нами маленький ребёнок. И то, что учитель обязан быть примером во всем и для всех.
Даже если сам мысленно уже успел убить, расчленить и закопать своего оппонента. Раз пять, минимум. Попутно устроив отличный прощальный пир за упокой души несчастного. Да такой шикарный, что поймав себя на составление очередного очень уже скарбезного тоста, я невольно задумалась…
А не пора ли разбавить список вечерних сериалов чем-то более оптимистичным, чем поиск и поимка очередного киношного безумного маньяка?
- Хм, всегда подозревал, что ты моя тайная фанатка, - Вениамин насмешливо фыркнул, ловко подхватив на руки тихо хихикающего малыша. И получив от него слюнявый поцелуй в щёку добавил заговорщицким шёпотом. – А ещё я точно знаю, что за этой жутко недовольной миной ужасной Бабы-Яги кроется большое и доброе сердце… И оно не даст тебе бросить на произвол судьбы твоего любимого, несчастного соседа. С ребёнком на руках.
Сказать, что я удивилась – это знаете ли скромно переоценить значение мхатовской паузы. Я челюсть-то не потеряла только потому, классический «покер фейс» прилипает к лицу после двух недель работы с начальной школой, где разлет вопросов начинается от «Почему Земля круглая?» и «А как это у Колобка глаза не пачкаются?». А вот с языком было сложнее, потому как удержаться и не поинтересоваться об этом было выше моих сил!
- Араньев, ты идиот? – я ещё и костяшками пальцев ему по лбу постучала. И чёрт с тем, что пришлось встать на цыпочки, дабы дотянуться до головы этой дылды!
- Ксюшушонок, лапочка моя…
- А, так ты ещё и эстет в выборе способа самоубиться, - терпеливо вздохнув, я отступила назад, намереваясь закрыть дверь. И рот открыла, собираясь выдать категоричное и ёмкое «Нет», но…
Блин, искушение было велико. У меня аж руки чесались показать этому гаду язык и громко хлопнуть дверью. И пара отличных, исключительно вежливых формулировок на ум пришло, так сказать – в лучших педагогических традициях. Но…
- Очу на учки! – выдало мелкое чудо, дёрнув соседа за пряди волос. И не дождавшись хоть какой-то реакции, малыш недовольно засопел и качнулся вперёд, протягивая свои ручки в мою сторону.
Попутно упрямо заявив:
- Тётя касивая! Очу на учки к тёте!
И заглянув в эти огромные, зелёные глазищи, на эту счастливую, невинную улыбку, беззастенчиво демонстрирующую первые молочные зубки, я как-то разом растеряла весь свой боевой настрой. Да что там!
Услышав громкое бурчание чьего-то живота, моё чёртово сердце предательски дрогнуло, а совесть вцепилась когтями в душу, напоминая, что дети нуждаются в любви, заботе и внимании. Даже если к ним в комплекте полагается мой горячо «любимый» сосед, усиленно изображавший Кота из мультфильма «Шрек».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Особенно если к ним в комплекте шёл мой сосед! Уж в чём, в чём, а в кулинарных способностях господина Араньева я сомневалась вполне обосновано, вместе со всем подъездом. Запах его шедевральной сгоревшей яичницы ещё долго мерещился мне в кошмарах и наяву. Так что…
Я вздохнула, отбирая счастливо улыбающегося мелкого у мужчины. И мрачно заявила, шагая в сторону кухни, точно зная, что Вениамин последует за мной: