* * *
Наверное, впервые с тех пор, как повзрослела, Надя ожидала от наступающего Нового года настоящих, не придуманных людьми чудес. Они ведь уже начались! После знаменательного выступления, ещё раз взглянув со сцены на прекрасного китайца, девушка выскользнула на улицу. И, поскорее скрывшись с глаз прохожих, обернулась соловьём. Неважно, что зима, неважно, что не спеть… ей хотелось неба, свободы и полёта. В волшебном птичьем облике все казалось иным — мир расширялся, начинал глубже дышать, нежнее звучать, а сейчас и вовсе разбрызгивал краски бытия, словно праздничный салют. Потому что сердце пело без слов, пело песню любви — впервые в жизни.
Надя была уверена, что не сможет уснуть, но наступившая ночь принесла, напротив, на удивление крепкий сон. Снились сказочные узоры — то ли резьба волшебных теремов, то ли сплетённые самой зимой кружева… Они превращались в огромные снежинки, и Надя-соловей, летая туда-сюда на маленьких крылышках, весело путалась в них, пела даже на морозе и звонко смеялась.
Зато потом весь следующий день девушка промаялась, помогая отцу решать какие-то очередные организационные вопросы, и очень сложно ей было на этот раз сохранять рабочую сосредоточенность.
Вся надежда была на праздничный ужин. Он придёт. Не может не прийти… И ей хотелось выглядеть красивой. Надя любила строгий стиль — соловьи птицы скромные. Но в этот раз к тёмному изящному жакету с эффектными жемчужно-серыми вставками и короткой юбке, открывавшей обтянутые чулками стройные ножки, был добавлен набор украшений.
Как и все, кто таинственно связан с русским Запредельем, Надя любила самоцветы. Тёмно-серые агаты из Забайкалья не просто шли к её глазам, в них трепетала созвучная ей едва ощутимая магия. Серьги, брошь и кольцо. А голубой кулон, конечно же, вновь спрятан под одежду… её заветная тайна, её миссия. Но сейчас девушка не думала об этом. Чёрные туфли на высоких каблуках, чуточку блеска для губ, ухоженные локоны, свободно разбросанные по плечам — Надя сама себе нравилась. Её глаза ярко горели, а на щеках играл естественный румянец. Скорей бы!..
И вот вечер наступил. Девушка слонялась по праздничному залу, постоянно натыкаясь на знакомых. Они о чём-то её спрашивали, поздравляли с наступающим, высказывали разные добрые пожелания… Хотя Надя любила уединение, но всегда была доброжелательна к людям, и они платили ей тем же. Вот только сейчас ей был нужен лишь один человек… не совсем человек. Кто он, этот молодой посланец волшебного Китая, она пока так и не поняла, но была уверена — он необычный!
Как назло, именно он ей и не встречался. И когда Надя уже начала не на шутку волноваться, увидела спешащего к ней отца. Астахов слегка запыхался, разыскивая дочь.
— Надюша… идем, дорогая, там один человек хочет с тобой познакомиться…. Один китаец.
Сердце замерло. Потом сильнее заколотилось. Хоть бы это был он! Как больно будет обмануться в ожидании… Скорее же, папа, скорее.
Радость жаркой волной разлилась в груди, всё внутри затрепетало, когда Надя поняла — и правда он… Магия готова была выплеснуться хоть песней, хоть чем угодно, расцветить и без того яркий зал диковинными огнями.
— Господин Юань, позвольте представить вам мою дочь Надежду, — голос отца прозвучал как сквозь мягкую вату.
— Очень приятно… Можно просто Надя, — пролепетала девушка, утопая в омуте чёрных глаз, устремленных на неё. Она впервые увидела их так близко…
Как и Юань… сначала он поймал взгляд ясных глаз, а затем, когда рука девушки легла в его ладонь в традиционном приветствии, вдруг понял, что все мысли спутались и от привычной уверенности не осталось и следа. Слова Астахова звучали издалека, будто сквозь шум ветра, который так любил слушать дракон, взлетая к облакам.
— Можете звать меня Инчэн, — произнёс он, едва ли отдавая себе отчёт в том, что говорит, и в том, что слишком долго не отпускает её руку.
И только драконья чешуя, внезапно появившаяся на локте под рубашкой, привела его в чувство. Началось обращение против воли, хотя у него никогда не было проблем с контролем. Юань слишком резко отпустил Надю и разрешил ситуацию самым изящным на свой взгляд образом. Развернул руку ладонью вверх и склонил голову.
— Желаете потанцевать?
— Да! — девушка согласно кивнула. В широко раскрытых глазах, тёмно-серых, как украшавшие её агаты, отражалось счастливое удивление — даже не имея опыта в любовных делах, Надя поняла, что тоже понравилась ему… Ладонь, которую она вновь вложила в руку Инчэна, пылала. Она чувствовала странную силу, исходящую от этого молодого мужчины, но тёплые волны, раз за разом накатывающие на неё, говорили и о другом — одно лишь прикосновение пробудило желание, яркую чувственность, до сих пор дремавшую где-то в глубине ещё никем не тронутого тела. Обычная спокойная уверенность в себе дала сбой, и Надя, слегка сбиваясь, проговорила что-то вроде:
— Инчэн — удивительно красивое имя… Я очень рада нашему знакомству.
Её ладонь была в его руке. Пусть ведёт куда угодно — неважно…
Юань вывел Надю в центр зала и обнял за талию одной рукой, другой чуть крепче сжал ладонь девушки и сделал первый шаг. Он идеально танцевал и вёл её в танце. И хотя музыка не отличалась динамичностью, их движения, попадающие в такт, были на удивление упругими и чёткими. Жемчужина непривычно пульсировала в сердце, и Юань, желая хоть немного выпустить эту энергию, осмотрелся, а потом чуть склонился к уху Нади и прошептал:
— Смотри, — и в следующий миг переплёл пальцы их рук.
Запястья соприкоснулись и обвились тонкой лентой энергии. Пока что только одной… Юань с нетерпением ждал, и вот его надежды оправдались — вторая, иного цвета, обвилась вокруг первой. Ленты скрутились и взлетели вверх, а затем рассыпались салютом, открывая самое потрясающее плетение — плетение мироздания. Пяти элементов и магии среди них.
Поскольку никто в зале не обратил на это внимания, кроме застывшего в углу Яо, Юань понял, что его план сработал. Она действительно была Соловьём, девушкой, способной помочь ему. Но вместе с тем он почувствовал раздражение от того, что ему придётся её использовать, и злость на то, что она враг.
Один взгляд в глаза Нади, и Юань понял — он не сможет ей навредить. Придётся действовать хитростью.
А сердце девушки билось быстрее, мысли сплетались, словно изумительные магические ленты, которые Инчэн только что неожиданно ей продемонстрировал. А ещё… скрытый одеждой кулон, вечно прохладный, вдруг нагрелся и слегка завибрировал. Но в нынешнем состоянии Надя склонна была считать это предсказанием близкого счастья.
— Вы волшебник? — спросила она прямо. — Что же это за чудо такое?
Юань улыбнулся уголком губ и приподнял руку, позволяя Наде во всей красе показать свой чудесный наряд. В Китае такое не носили, но ему отчего-то очень нравилось, как она одета.
Магия рассеялась, и плетение перестало быть доступным любому взору, а вместе с тем смолкла и музыка. Китаец снова улыбнулся.
— Я проверял вас, милая девушка. Это были нити мироздания, и лишь при соприкосновении сильной магии двое существ, наделённые даром бессмертной крови, могут их видеть.
«Вот оно как… — Надя заволновалась, — он знает. Конечно, знает! Он ведь и сам… но кто же он?»
Да, она — Соловей. Волшебству нет дела до обычных законов природы, согласно которым птички-самцы призывают трелями самочек. Девушки-соловьи, способные принимать человеческий облик, поют дивные песни для всех вокруг и для себя самих. Этот дар Надя унаследовала в полном осознании того, что в предках у нее — не просто бессмертные Запределья. Изначальные.
Но надо быть осторожнее. Нельзя выдавать тайну хранителя.
С нежных губ Нади не сходила мягкая улыбка.
— К сожалению, я мало что знаю о Китае, в том числе и о вашей исконной магии. Хотя тот самый Чжоу Байцзун, которому посвящена нынешняя конференция, — мой предок. Он называл себя странствующим купцом, но Угличский князь охотно отдал за него свою дочь Ладомиру. И наш город, тогда ещё бывший большой деревней, стал её приданым. Говорили, что эта пара сделала счастливыми и всех вокруг. Здешние места стали быстрее развиваться, расцвели ремёсла и торговля, и даже урожай сделался куда обильнее. Почему бы это, как вы думаете, Инчэн?