Взрослые обвиняли маленьких «преступников» в жестокости, говорили, что больная бабушка обижается на них и пугается, но дети по только им одним доступным признакам понимали, что баба Ксеня на их стороне, и она – такая же участница их забав, как и они сами. Во время взбучек от взрослых опускали невинно глаза, кивали, обещали, шмыгали носом в подтверждение искреннего раскаяния, но через какое-то время набег «привидения» на бабушкину комнату повторялся...
Среди шалунов был мальчик лет пяти, младший брат организатора детских проказ, Костик. Постоянно бегал хвостиком за старшими, принимал участие во всех затеях, часто смеялся тихим, гортанным смехом, но... никто пока не слышал от Костика ни одного слова. Родители расстраивались, водили малыша по врачам, занимались с ним по каким-то новомодным методикам, но мальчишка только смотрел на взрослых внимательным, смышлёным взглядом и упорно молчал. Во время проказ детей с «привидением» Костик всегда стоял поодаль от новоявленного «монстра» и завороженно следил за его движениями и перемещением по комнате; разнообразные эмоции, от ужаса до восторга, моментально сменяя друг друга, пробегали по его лицу, и было заметно, что Костик, в отличие от остальных детей и бабушки, воспринимает «мистическое явление» вполне серьёзно, полностью погружаясь своим детским воображением в совершенно не комическую для него ситуацию.
Баба Ксеня же во время набегов ребятни лишь внимательно смотрела на шалунов, переводя взгляд поочерёдно с одного на другого, но чаще всего её взгляд останавливался на Костике, стоявшем обычно подальше от «привидения», и неотрывно созерцавшем зрелище.
Но однажды вечером сценарий очередного налёта был нарушен. В то время как ребятня возилась в коридоре, подготавливая утащенный реквизит и сооружая фигуру «привидения», дверь в бабушкину комнату вдруг открылась. Поначалу никто не обратил внимание на необычность происходящего, но когда в проёме двери появилась большая, белая, кажущаяся почти светящейся в сгущающихся сумерках фигура, дети, как по команде, развернулись, смолкли и, разинув рты от изумления, уставились на медленно движущийся на них странный объект. А так как кроме бабы Ксени никого в комнате не было, изумление, благодаря сумеркам и богатому детскому воображению, быстро переросло в панический страх. Одна из девчонок уже было взвизгнула, намереваясь дать стрекача, но тут вдруг раздался громкий, чуть хрипловатый детский голос: «Баба Ксеня – привидение!» Все дружно посмотрели в сторону говорившего – это был Костик, который в толчее оказался ближе всех к появившейся в двери фигуре, и теперь стоял с широко раскрытыми глазами и показывал рукой с вытянутым указательным пальцем на бабушку в просторной белой ночной рубашке. Она стояла, раскинув держащиеся за стены руки, и внимательно смотрела на Костика, который вдруг, как из пулемёта, громким, чётким голосом стал выдавать одну фразу за другой: «Это не привидение было совсем! Это баба Ксеня – привидение! А вы думали – настоящее привидение!»...
Детям своими сбивчивыми, излишне эмоциональными объяснениями так затем и не удалось убедить взрослых в том, что баба Ксеня вставала и самостоятельно выходила из комнаты, тем более всё внимание шокированных родителей и всей родни было приковано к внезапно и чудесно заговорившему Костику. Всё списали на пережитый ребёнком чрезмерный испуг от увиденного мнимого «привидения» хулиганивших детей. Да и ребята не придали этому факту особого значения, а вскоре детская фантазия подкинула новые игры для весёлой компании. Только разговорившийся не на шутку Костик теперь частенько заходил в бабушкину комнату, садился у её кровати и обстоятельно, подробно объяснял, как бы втолковывая несмышлёной бабе Ксене, что привидений нет на белом свете, что это чистой воды выдумка, и чтобы она ни в коем случае не боялась этих глупых сказок. А бабушка внимательно смотрела на внука своим странным взглядом, и порой казалось, что одним глазом с более здоровой стороны она всё же улыбается Костику.
Японская история
Автор: Partizanka
– Ну, и где это мы шляемся? – Сашка скрестил руки на груди. – Стемнело уже давно! И телефон не берете, ни одна, ни другая! Где я вас искать должен?!
– Прости, пап, – в унисон ответили две девушки, переминаясь у порога.
– Папа с вами уже седой совсем стал! – продолжал ворчать Сашка, направляясь на кухню.
– У Маринки телефон сел, а свой я в школе на беззвучный режим поставила и включить звук потом забыла, – девчонки плелись за ним по пятам.
– И мы же говорили вчера... – робко начала вторая девушка, – что пойдем к Лене за каталогом платьев на выпускной. Просто... засиделись немного...
Отец сердито гремел чайником. Девчонки-близнецы, выпускной класс... с ума сойти! Что ни день, то новые приключения! То он гоняет из подъезда их ухажеров, то не может дозвониться, то в ступоре стоит перед прилавком магазина, потому что «папочка, пожалуйста, купи по дороге лак для волос, срочно!». Скорее бы уже их замуж повыдавать! Пускай с ними мужья нянчатся! А он сам будет в гости по выходным к ним ходить.
– А мы с Лизой платья себе выбрали. Посмотришь? – на стол лег пухлый цветной каталог.
Сашка поморщился: он же ни черта не понимает в женских тряпках! Посмотрел на виноватые лица дочерей.
– Ладно, давайте, показывайте.
Девчонки радостно раскрыли журнал и ткнули пальцем в двух щуплых моделей. Сашка удивленно поднял брови? Вот это?! На выпускной?!
– Девочки... мне кажется, что это... хм... нижнее белье.
Лиза с Мариной рассмеялись.
– Пап, они просто атласные, это сейчас модно. И на белье совсем не похоже.
– Расскажу я вам одну историю... – Сашка задумчиво размешивал сахар в чашке. – Это было в восемьдесят первом году. Я тогда в школе учился, в десятом классе. А жил в Михайловске, райцентре, где сейчас ваши бабушка с дедушкой живут. И вот у нас... в конце весны, наверное, помню, тепло уже было... в магазины завезли платья. Японские. Яркие такие – фиолетовые, розовые, ярко-зеленые... Из какого-то синтетического шелка, с оборками, кружевами. Рукава такие... фонариком. И в эти платья дружно оделось все женское население. Советский народ не избалован был яркой одеждой, а тут – такая радуга. Девчонки наши на танцы в них ходили или на свидания. А я тогда влюблен был по уши. В учительницу.
– О, пап, ты не рассказывал! – у дочерей загорелись азартом глаза.
– Маленькие вы еще были! – усмехнулся отец. – Так вот. В нее все пацаны в школе влюблены были. Она совсем молоденькая тогда была, только из педучилища. Или даже не закончила его, на практику ее прислали... не помню. Вела она у нас историю. Такая вся из себя строгая, жуть!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});