Читать интересную книгу Александр Тихонов. Легенда мирового биатлона - Александр Тихонов

Бабушка Устинья

Мать с отцом навещали его не каждый день: работа, домашнее хозяйство отнимали много времени.

Выхаживала Сашу бабушка Устинья. Особенно болезненными были перевязки. Боль, словно молния, высвечивала окружающее, врезалась его в память. Приходя в себя, он видел, что бабушка сидит возле его кровати на табуретке. Порой она так и засыпала – сидя. Когда приходила медсестра со шприцем (кололи три раза в день), мальчик сползал на пол и, обхватив бабушку ниже колен, терпел, вжавшись худеньким ребячьим телом. Когда медсестра закрывала за собой дверь, бабушка легко поднимала мальчика – весил он всего пятнадцать килограммов, укладывала на кровать.

Ученик 4-го класса Уйской школы Саша Тихонов с другом Валерой Фоминым

Саша медленно шёл на поправку. Его ровесники катались на санках, гоняли мяч, удили в Уе рыбу, а он всё сидел у больничного окошка.

После рождения Саши в семье один за другим родились ещё три сына – Сергей, Владимир, Виктор.

Когда же Саша вновь оказался дома, ему сразу пришлось на правах старшего сына участвовать во всех крестьянских заботах. Отец учительствовал, вёл в Уйской школе физкультуру и военную подготовку. Мама служила бухгалтером. Но зарплаты были слишком малы, и Тихоновы, как все сельчане, держали корову, овец. Саша особенно любил маленьких ягнят, они казались ему такими же беспомощными, каким он был сам во время болезни, хотелось им помочь.

Мужчины села вместе косили сено. Иван Григорьевич рассказывал про сына:

«Очень любил Саша косить. Пристрастился косить он ещё в третьем классе. Смастерил я маленькую косу, чтобы ему легче было управляться. Становился всегда за мною в ряд. Старался не отставать. Характер уже тогда вырабатывался: никогда не признается, что устал, измотался вконец. Конечно, надолго его не хватало. Бывало, час, другой работаем, потом оглянусь – нету Сани. Вернусь назад. Может, думаю, случилось что-то? Смотрю, спит бедняжка, свалившись прямо в покосе. Накрою его чем-нибудь, чтобы пауты не тревожили, и уж не бужу, пока сам не проснётся. Очень уж слабенький он был в детстве, но в работе был упрямый, злой»[1].

Сено возили, складывали на сеновал, высоко поднимая вилы с пышными тяжёлыми навильниками. Кололи дрова, складывая их в высокие костры-поленницы; вскапывали, сажали, пололи и поливали огород. Тяжёлый крестьянский труд с его постоянной готовностью к сверхнапряжению, труд без всяких поблажек. Иван Григорьевич особенно следил за тем, чтобы жена не делала скидок для старшего. И Саша постепенно окреп, стал выносливым, терпеливым, готовым преодолевать собственную слабость. Так выковывался его характер.

В семь лет отправился Саша в школу. С началом зимы в школу не ходили – бегали на лыжах. Деревенское детство на Урале немыслимо без лыж. Ребятня каталась с гор, на Уйском пруду расчищали снег – играли в хоккей. Саша тоже увлёкся хоккеем.

Деревенские мальчишки – самолюбивые, каждый желал доказать своё превосходство. На язык острые – не попадайся.

Саню поддевали часто. Однажды он опоздал минут на пятнадцать на первый урок. Учительница в класс пустила, но спросила строго:

– Ты почему опаздываешь?

Из класса послышалось:

– Он ждал, когда ветер стихнет: с дороги сдувает.

Класс грохнул.

Саня молча сел на своё место. Он не признался учительнице, что теперь по утрам делает зарядку, но в этот раз мама не смогла разбудить его вовремя. Однако он решил, что без зарядки в школу не пойдёт. Он должен был доказать себе и всем насмешникам, что он лучший.

Особой доблестью считалось умение бегать на лыжах. Хвастались: мол, я могу скатиться вот с этой горки, а ты не скатишься! Обыкновенные, чуть-чуть загнутые лыжи надевали прямо на крыльце, скатывались – и вперёд по белому, чистому снегу.

Необычайная радость охватила Сашу, когда отец подарил ему настоящие лыжи. Правда, бегать было трудно, шагать же – чуточку легче. Но всё же каждый шаг – через боль. Гордый Саша не хотел, чтобы кто-то стал свидетелем его мучений. Он уходил за село, подолгу катался там. Лучистые снега, высокие холмы, леса, синие февральские тени. Как здорово было мечтать, представлять себя чемпионом мира по лыжным гонкам!

И боль стала отступать.

Лыжи сотворили чудо. Саша бегал уже не хуже других ребят. Азарт захватывал его на соревнованиях, дарил радость победы. О лыжных ботинках в деревне тогда не имели понятия, катались только на валенках. А у Саши лыжи были с жёсткими креплениями, с ботинками. Иногда приходилось часами сидеть на горке в чьих-то валенках, а ребята по очереди надевали Сашины ботинки – всем хотелось попробовать, как это так – кататься на ботинках.

Село Уйское

У родного дома, 1960 г.

После войны много осталось на селе безотцовщины. Саша испытывал особенную гордость за своего отца. Лучший спортсмен в селе, высокий, стройный, подтянутый, он был чемпионом Челябинской области в лыжных гонках среди сельских учителей, примером для сыновей и своих учеников. Никогда не видел его Саша без дела, и всё умел Иван Григорьевич, любая работа спорилась в его руках. Нина Евлампиевна порой тоже бегала на лыжах, стараясь не отставать от мужа.

Подрастающий мальчик жалел маму. Она крутилась с утра до ночи: корова, хозяйство, дети, пелёнки. Зимой она, как все женщины Уйского, ставила на санки большую корзину с бельём, возила на пруд стирать. По будням на службе, а по выходным с пруда подолгу доносился перестук вальков – женщины стояли у проруби на коленях и били бельё вальками, затем полоскали в ледяной воде. Руки стыли, краснели, кожа на них трескалась…

В каждом дворе держали корову, без неё немыслима была деревенская жизнь.

В первое же своё школьное лето пошёл Саша в пастухи. В деревне Беляевка жила его бабушка по материнской линии, мальчика на лето отправляли к ней. Там была лошадь. Не одна – деревенский табун. До Беляевки около пятнадцати километров. Эту дистанцию Саша часто преодолевал лёгким бегом.

С утра до вечера вместе с другом Юрой Тверитиным – верхом, в седле. Заработал первые в своей жизни деньги. И так – каждый год. Позже с гордостью говорил: «У меня семь лет пастушьего стажа». Лошадь была и помощником, и другом, Саша отвечал ей любовью и заботой.

Осень врезалась в память охотой на уток.

Отец рано научил старшего сына стрелять из малокалиберной винтовки. Стрельба тогда входила в школьную программу по начальной военной подготовке. Своего тира у школы не было, и Иван Григорьевич оборудовал стрельбище. Весной там поправляли специальный вал, отмеряли рулеткой пятьдесят метров, укрепляли мишени и до октября тренировались, сдавали нормативы. Отец разрешал сыну пострелять иногда, да и старшие ребята позволяли – всё-таки сын учителя.

Александр Иванович не помнит, был он в первом или во втором классе, – но однажды увидел на пруду дикую утку, решил подстрелить. Самовольно утащил отцовскую мелкашку из шифоньера – отжал какой-то железякой дверь, достал винтовку и пачку патронов, завернул в тряпку – и был таков. Прополз по кустам, камышам. Пришлось даже проплыть немножко, держа винтовку над головой. До птицы метров семьдесят-восемьдесят. Затаился на мелководье, в тихой заводи Уя. Утка спокойно плавала по воде. Целился в шею. Первый же выстрел – удачный. Только взяв в руки утку и осмотрев её, почувствовал, что умеет стрелять по-настоящему. Оказалось, целится по вертикальной мишени намного проще, чем стрелять в яблочко.

Учителя Уйской средней школы. 1953–1954 учебный год. Слева Иван Григорьевич Тихонов

В храме Покрова Пресвятой Богородицы в Ханты-Мансийске

С Николаем Корпаном, директором Института онкологии Австрии, в Лозанне возле здания МОК, 2010 г.

«Старый друг лучше новых двух». С Виктором Полищуком и его супругой Натальей

С Леонидом Тягачёвым и его супругой Светланой

Мастер спорта, заслуженный тренер России по греко-римской борьбе, вице-президент благотворительного фонда «Участие» Виктор Аверин, президент благотворительного фонда «Участие» Сергей Михайлов

Виктор Борисов, Николай Корпан -лучшие в онкологии

Борис Баскин, Владимир Павлов, Анатолий Терехов

Перепрыгнув через забор, вернул винтовку и патроны на место.

Хлебая вечером суп с утятиной, отец спросил, откуда взялась дичь. Саша честно признался. Ох и попало же ему: не бери ружьё без спроса! Саша в душе изумлялся: неужто отец и вправду бы дал, если бы он попросил?