Читать интересную книгу Принцесса Грамматика или Потомки древнего глагола - Феликс Кривин

Ах, эта частица БЫ, какая она мечтательница! Вечно ей хочется того, чего нет.

— Вряд ли, — возражает ей частица ЛИ, верная своей привычке во всем сомневаться. — Да и нужна ли тебе лишняя буква?

— Это же пустой разговор, — останавливает их частица ЖЕ, привыкшая реально смотреть на вещи. — Тебе же вполне хватает двух букв, больше тебе не положено по правописанию.

— А не хватило ли бы ей одной буквы? — поддает жару частица ЛИ. — Что изменилось бы в ее мечтах? Вместо «если бы» стало «если б».

Частица БЫ не упускает и эту возможность:

— А что вы думаете? Если б во мне была одна буква, это всех нас как-то сблизило б. Мы стали бы ближе, ближе… Б, ЛИ, ЖЕ…

— А не забыла ли ты о запятых, которые нас разделяют? — вносит сомнение частица ЛИ.

— Да что же это такое! — возмущается частица ЖЕ. — Вечно что-нибудь разделяет!

Так спорят в неслужебное время эти частицы. Хотя служба службой, но у каждой свой характер, свой нрав, поэтому ведут они себя в тексте по-разному.

БЫ — мечтает.

ЛИ — сомневается.

ЖЕ — утверждает.

И попробуйте прожить хоть без одной из этих частиц!

Не проживете!

Попробуйте ни в чем не сомневаться.

Попробуйте ничего не утверждать.

Попробуйте ни о чем не мечтать.

Сможете прожить?

Не сможете!

ВЫДВИЖЕНИЕ

Маленькая Черточка знала свое дело. Она легко и просто разделяла самые сложные слова, присоединяла нераспространенные приложения, даже принимала участие в образовании некоторых частей речи. Чего только не перенесла Черточка на своем веку — и ни разу не нарушила правил переноса.

Но не бывает же так, чтобы хороший работник долго оставался на своем месте. Однажды Черточку вызвали и сказали:

— Думаем перевести вас на место Тире. Там пошире масштаб, сможете развернуться…

— Может, я лучше останусь здесь? Здесь я все же на своем месте…

— Были б не на своем, не выдвигали бы. А так — выдвигаем!

И поставили Черточку на место Тире между двумя Дополнениями. А Дополнения эти как раз противопоставлялись друг другу и поэтому держались на некотором расстоянии. Пока между ними стояло Тире, это им удавалось, но Тире, которое тоже было на своем месте, перевели на место Двоеточия, и Черточка, выдвинутая на место Тире, первым делом постаралась эти Дополнения сблизить.

Что тут началось!

— Отодвиньтесь! — кричало первое Дополнение своему соседу. — Между нами не может быть ничего общего!

— Сами отодвиньтесь! — парировало второе Дополнение. — Я вас и видеть не желаю!

— Остановитесь, остановитесь! — умоляла их Черточка. Но ее прижали, и больше она не смогла ничего сказать.

А Дополнения так разошлись, что на них обратило внимание само Сказуемое, у которого они находились в непосредственном подчинении.

— Прекратите безобразие! Что между вами происходит?

Дополнения сразу притихли. Они понимали, что со Сказуемым шутить не приходится.

— Между нами… — заикнулось одно Дополнение.

— Между нами… — заикнулось другое.

— Между нами какая-то Черточка.

— А должно быть Тире…

Только теперь Сказуемое заметило Черточку.

— Как вы сюда попали?

— Я здесь работаю. Меня сюда перевели, чтобы я развернулась…

— Вы не можете здесь развернуться. Здесь может развернуться только Тире.

— А меня и перевели на место Тире. Я была на своем месте и так хороша была на своем месте, что меня перевели на место Тире. А на мое место перевели Запятую, которая тоже очень хороша была на своем месте… Вот мы теперь и разворачиваемся… По всему тексту разворачиваемся…

— Но у вас для этого нет данных.

— У меня нет данных? У меня? Посмотрели б вы, какие я слова соединяла!

Шумит Черточка, скандалит, не поймешь, что с ней произошло. Такая была скромная Черточка и с работой справлялась неплохо… А вот дали ей развернуться, перевели на место Тире…

Да, конечно, это была ошибка.

СКАЗКА О СРЕДНЕМ РОДЕ

В некоторой книге, где растут на дереве фиги, посреди страницы, которой правят царь и царица, жили-были Мужской, Женский и Средний род.

У Мужского рода в жизни главным был труд, у Женского — работа. А Средний был среди них самый маленький, какой с него спрос? Сбегает в кино, съест мороженое, выполнит школьное задание, а там, глядишь, порвет пальто, разобьет окно, — ну просто с ним наказание. Такое оно, наше детство: сплошной Средний род.

Конечно, Среднему роду требуется воспитание: воспитание ведь среднего рода. Ему нужно учение, терпеливое объяснение, у него ведь своего понимания нет, хотя вообще-то должно быть, потому что понимание среднего рода.

Дружно воспитывали своего средненького Мужской и Женский род, но иногда у них возникали разногласия. Мужской род, например, считал, что от Среднего исходит все зло, потому что зло — среднего рода. Женский род возражал, что добро — тоже среднего рода.

Средний же род вообще не видел разницы между добром и злом. Ему хотелось поскорей вырасти, чтобы стать Мужским родом, а ведь настоящим Мужским родом не станешь, пока не узнаешь разницу между добром и злом.

И вот однажды покинул Средний род родное жилище и отправился в путешествие: повидать мир, который мужского рода, узнать жизнь, которая женского рода, и понять, наконец, в чем разница между добром и злом.

Шел он, шел, видит — на дороге валяется какое-то растение. Растение — среднего рода, поэтому Средний род бросился к нему, как к родному.

— Убери меня с этой дороги, — просит растение, — отнеси в поле.

Подумал Средний род, что в поле растению будет лучше: поле все-таки среднего рода. Поднял его, отнес и спрашивает:

— Значит, дорога — это зло?

— Еще какое зло! — отвечает растение. — Все корни мне отдавили.

Пошел Средний род дальше. Видит — катится по дороге колесо. Тоже, как и он, среднего рода. Догнал его Средний род, спрашивает:

— Дорога — это зло?

— Придумаешь! — заскрипело колесо. — Дорога — это самое лучшее, что бывает на свете. Куда бы и катиться, если б не было на свете дорог?

Отстал от него Средний род, раздумывает. Не так это просто, оказывается, понять разницу между добром и злом.

А тут подул ветер, поднял дорожную пыль. Спрашивает Средний род у пыли:

— Ветер — это добро иди зло?

— Зло, конечно, — отвечает пыль. — Сорвал меня с места, неизвестно куда занесет…

— А дождь — это добро или зло? — спросил Средний род, потому что как раз дождь начинался.

— Только дождя нам не хватало! — сказала пыль. — Смешает с грязью, сушись потом целый день!

И тут пропищало зернышко, лежащее у дороги:

— Не слушайте его, послушайте меня!

И Средний род его послушал, потому что зернышко было среднего рода.

— Ветер — это добро, — сказало зернышко. — Я приехало на нем, как на самолете, чтоб пустить корни и вырасти высоким тополем. И дождь — это добро: без него бы я никогда не проросло и не стало тополем.

И Средний род про себя отметил, что хотя зернышко сейчас и среднего рода, но когда оно станет тополем, род у него будет мужской.

Не так-то просто разобраться, где добро, а где зло. Приходится и по свету помотаться, и помокнуть под дождем… Добра в мире много, и зла в мире много, но пока различать их научишься…

А настоящим Мужским родом не станешь, пока не узнаешь разницу между добром и злом.

ТОЛЬКО МНОЖЕСТВЕННОЕ

Некоторые множественным числом прикрывают отсутствие единственного. Мы, мол, щи, с нас не взыщи. Мы-то мы, а сам ты что собой представляешь?

Особенно если ДРЯЗГИ, НЕЛАДЫ или, допустим, КОЗНИ… Ищи, кто виноват. Когда нет единственного числа, спрашивать не с кого.

А иной и имеет единственное число, а все равно предпочитает в нем не употребляться. К примеру, ПЛУТНИ какие-нибудь, МАХИНАЦИИ, — тут единственная надежда на множественное число.

Среди множества плутней своя плутня не так видна, среди множества махинаций незаметна маленькая своя махинация…

ОТРИЦАНИЕ

Частица НЕ знавала в своей жизни любовь. Среди белой страницы пришла к ней любовь, и не было там ни противопоставления, мешающего соединиться, ни пояснительного слова, которое как начнет все объяснять, так никакой любви не захочется.

Соединилась частица НЕ со своей ЛЮБОВЬЮ, и получилась у них НЕЛЮБОВЬ. Такое в жизни бывает.

— Не в любви счастье, — сказала себе в ободренье частица НЕ и стала искать счастья. Простого счастья, пусть даже без любви.

И СЧАСТЬЕ тоже нашлось. Пришло оно к частице НЕ посреди страницы, — правда, уже не белой, а порядком исписанной, — простое, тихое, нехитрое счастье…. И опять ничего не мешало им соединиться, слиться в общем блаженстве, — ну, пусть не блаженстве, а хотя бы благополучии…