Читать интересную книгу Обретение крыльев - Сью Кидд

Из коридора послышались голоса вперемешку со звоном подносов и кувшинов. Рабы в услужении… Мир просыпался.

Я поспешно оделась, желая узнать, увижу ли за дверью Хетти. Сердце забилось сильней, но Хетти там не было. Зато на полу лежала составленная мной вольная. Разорванная пополам.

Подарочек

Моя жизнь с мисс Сарой началась не с той ноги. Когда я в первое утро подошла к ее комнате, дверь была распахнута, а мисс Сара сидела на полу, уставившись на стену. Я спросила:

– Мисс Сара, хотите, чтобы я вошла?

Она поднесла ко рту маленькие пухлые ладони, раскрыв короткие пальцы как дамский веер. Потухшие глаза говорили яснее слов: «Не хочу тебя здесь видеть». Но она сказала:

– …Да, входи… Я рада, что ты будешь моей горничной.

Потом плюхнулась в кресло и вернулась к прежнему занятию. То есть к ничегонеделанию.

Я, десятилетняя рабыня, не знавшая иной работы, кроме домашней – для Тетки, почти никогда не заходила в господский дом. И никогда – на верхние этажи. Что за хоромы! Кровать, огромная, как экипаж, туалетный столик с зеркалом, письменный стол с книгами, множество стульев с мягкой обивкой. У камина стоял защитный экран с вышитыми розовыми цветами – работа моей матушки. На каминной полке – две белые вазы из настоящего фарфора.

Я осмотрелась по сторонам и замерла, не зная, что делать дальше.

– Тут холодно, – сказала я. Мисс Сара ничего не ответила, и я повторила громче: – У вас холодно.

Она оторвала взгляд от стены:

– …Можешь разжечь камин.

Я видела, как это делается, но наблюдать и распалить самой – не одно и то же. Я не догадалась открыть заслонку, и из топки повалил дым, словно из трубы вырвалась стая летучих мышей.

Мисс Сара бросилась распахивать окна. Наверное, похоже было, что горит дом, потому что со двора послышался крик Томфри:

– Пожар, пожар!

И все принялись за дело.

Я схватила таз с водой, окунула в него лицо, а потом выплеснула воду в камин, отчего задымило в два раза больше. Мисс Сара, мелькала в черном тумане, как привидение, гнала дым в окна. В комнате была дверь, выходящая на веранду, я побежала к ней, хотела прокричать Томфри, что пожара нет. Но не успела я это сделать, как услышала госпожу – она с воплями носилась по дому, приказывая всем выходить, прихватив охапку вещей.

Когда дым почти рассеялся, я вслед за мисс Сарой спустилась во двор. Старый Снежок вместе с Сейбом взнуздали лошадей и отвели экипажи в дальний угол, на случай если с домом рухнут и дворовые постройки. Томфри велел Принцу и Эли таскать из цистерны воду. Показались соседские мужчины с ведрами. Люди боялись пожара пуще дьявола. На колокольне церкви Святого Михаила постоянно держали раба, который наблюдал за крышами – нет ли пожара, я боялась, что он увидит весь этот дым и зазвонит в церковный колокол, вызвав пожарную команду.

Я подбежала к матушке, которая жалась к остальным рабам. У их ног лежали в куче спасенные пожитки. Фарфоровые миски и чайницы, амбарные книги, одежда, портреты, Библии, броши и жемчуга. Даже мраморный бюст. Госпожа одной рукой сжимала трость с золотым набалдашником, а другой – серебряный мундштук для сигар.

Мисс Сара пробивалась сквозь толпу обезумевших людей, чтобы сказать Томфри, что пожара нет и заливать нечего. Пока она запиналась, подыскивая нужные слова, мужчины вновь принялись таскать воду.

Когда наконец все поняли, что произошло, госпожа пришла в ярость:

– Хетти, какая же ты неумеха!

Никто не шевельнулся, даже соседи. Матушка подвинулась и спрятала меня за спиной, но госпожа вытащила вперед и двинула тростью по затылку, я упала на колени.

Матушка завопила, мисс Сара тоже. Но госпожа замахнулась, собираясь ударить снова. Не могу объяснить, что произошло потом. Двор, люди в нем, окружающие нас стены исчезли. Земля ушла из-под ног, и небо вздулось подобно парусу на ветру. Я оказалась в каком-то пространстве, неподвластном времени. В голове прозвучал четкий голос: «Поднимись. Поднимись и взгляни ей в лицо. Брось ей вызов, и пусть попробует ударить тебя. Брось вызов».

Я встала на ноги и повернулась к ней. Глаза мои говорили: «Ударь меня. Я тебя не боюсь».

Госпожа уронила руку и отступила назад.

Двор вернулся. Протянув руку, я нащупала на голове шишку с перепелиное яйцо. Матушка кончиком пальца тоже осторожно прикоснулась к шишке.

До конца этого Богом забытого дня рабыни – женщины и девочки – вытаскивали из верхних комнат на веранду одежду, белье, ковры и шторы. Для проветривания. Все, кроме матушки и Бины, бросали на меня презрительные взгляды. Мисс Сара вызвалась помочь и таскала вещи наравне со всеми. Каждый раз, встречаясь с ней взглядом, я недоумевала: почему она смотрит на меня так, словно видит впервые в жизни?

Сара

В знак протеста против обладания Хетти – не знаю, придал ли кто-нибудь этому значение, – я целых три дня ела одна у себя в комнате. На четвертый, усмирив гордость, явилась в столовую на завтрак. Мы с матерью не говорили о загубленной вольной грамоте. Думаю, именно она разорвала бумагу на два равных кусочка и положила у порога моей комнаты, высказав тем самым последнее слово, не произнеся при этом ни звука.

В возрасте одиннадцати лет я владела рабыней, которую не могла освободить.

Эта самая длинная за день трапеза тянулась уже давно. Отец, Томас и Фредерик успели уйти – кто в школу, кто на службу, – но в столовой оставались мама, Мэри, Анна и Элиза.

– Ты опоздала, дорогая моя, – произнесла мать не без симпатии.

Благоухая кухонными ароматами – пóтом, углем, дымом и резким запахом рыбы, – рядом со мной возникла Фиби, помощница Тетки, на вид чуть старше меня. Обычно она стояла у стола и размахивала мухобойкой, но сегодня поставила передо мной тарелку с сосисками, лепешкой из кукурузной муки, солеными креветками, черным хлебом и желе из тапиоки.

Дрожащей рукой опуская на стол чашку чая, Фиби водрузила ее на ложку, расплескав кипяток на скатерть.

– Ох, госпожа, простите! – вскрикнула она.

Мать вздохнула с таким видом, будто ей приходится расхлебывать промахи всех негров на свете.

– А где Тетка? Почему, ради всего святого, ты прислуживаешь?

– Она меня учит.

– Что ж, оно и видно.

Фиби бросилась за дверь, а я ободряюще ей улыбнулась.

– Мило, что ты появилась, – произнесла мама. – Как себя чувствуешь?

Все взоры обратились ко мне. Слова накапливались у меня на кончике языка, но не спешили выходить. В такие моменты я представляла, что мой язык – это рогатка. Я оттягиваю ее назад, сильней, сильней…

– Все хорошо.

Слова полетели через стол с брызгами слюны.

Мэри сделала вид, что промокает лицо салфеткой.

«Она станет такой же, как мама, – подумала я. – Дом с кучей детей и рабов, а вот у меня…»

– Полагаю, ты нашла остатки своей причуды?

Ах вот оно что. Она конфисковала мой документ, вероятно, даже без ведома отца.

– Какой причуды? – спросила Мэри.

Я бросила на мать умоляющий взгляд.

– Это тебя не касается, Мэри, – отрезала мама, наклонив голову, словно желая сгладить конфликт между нами.

У себя в комнате я плюхнулась в кресло и задумалась над тем, как объяснить отцу свой поступок. Я хотела показать ему разорванный документ. Размышляла об этом весь день, но ближе к ночи поняла, что ничего хорошего не выйдет. Ведь он подчинялся матери во всех домашних делах и терпеть не мог болтунов. Братья никогда не говорили лишнего, и я не стану. Надо быть идиоткой, чтобы и дальше сердить маму.

В надежде справиться с разочарованием я стала бодро обсуждать сама с собой свое будущее. Ведь произойти может что угодно. Все что угодно!

Ночью я открыла лавовую шкатулочку и долго смотрела на серебряную пуговицу.

Подарочек

Госпожа сказала, что я самая плохая горничная в Чарльстоне.

– Ты чудовищна, Хетти, чудовищна!

Я спросила мисс Сару, что означает «чудовищная».

– Не совсем такая, как все, – ответила та.

Ага, на лице госпожи было написано, что бывают плохие, бывают те, которые хуже, а после них уж чудовищные.

За первую неделю, помимо истории с дымом, я пролила на пол масло из лампы, оставив скользкое пятно, разбила фарфоровую вазу и подпалила щипцами для завивки прядь рыжих волос мисс Сары. Мисс Сара не стала браниться. Она перетащила ковер на масляное пятно, спрятала в кладовке погреба разбитую вазу и отрезала подпаленные волосы щипцами для снятия нагара.

Только в одном случае мисс Сара звонила в колокольчик: если к нам приближалась госпожа. Бина и ее девочки, Люси и Фиби, начинали петь: «Вот трость стучит. Вот трость стучит». Предупреждающий колокольчик мисс Сары давал мне некоторую свободу, и я, бывало, уходила по коридору к эркеру, откуда видна гавань с океанскими волнами, накатывающими на пристань. Ничто не могло сравниться с этой великолепной картиной.