тошноты. Вода стекала с волос на лицо, отдельные пряди прилипли ко лбу. Моя мама побежала через двор. В чертах ее лица отразилась воинственная ненависть, когда она сосредоточила внимание на Натаниэле.
Мама подняла руки в его сторону.
– Ты смеешь нападать на моего сына, Иверсен?
– Если он посмел отправить мою внучку в Круачейн? Ну, да, Эльсбет, тогда я и правда смею это делать!
– Он что? – Мама сделала паузу. Ее темные глаза расширились. – Тираэль, это правда?
– Такая же правда, как и дары богов в виде их костей, – сказал я.
Кто-то ахнул, хватая ртом воздух. Присмотревшись, я узнал Арчибальда. Мой брат сидел, выпрямившись на своем геральчиро, сжимал поводья и смотрел на меня с шоком в глазах.
– Поклянись в этом своим Создателем, Тираэль.
– Во имя Создателя, я отправил Хелену Иверсен в потусторонний мир. – Я зажмурился, поскольку ожог на моей руке вызвал головокружительную боль. – Рейвен здесь?
– О нет, ублюдок. – Натаниэль преградил мне путь. – Я тебя…
Моя мать одной рукой заставила старика замолчать.
– Он заговорит, Натаниэль. Я даю тебе слово, он заговорит.
– О, неужели?
Мама прищурилась.
– Да, Тираэль, заговоришь. Ты никому не будешь полезен, если больше не сможешь сражаться. Иди и лечи свою руку.
– Как мило с твоей стороны. – Да, я был мудаком. Но горе уничтожало меня изнутри, и единственным способом скрыть это было показать миру свое холодное сердце. Я повернулся к Эмиллю. – Отведи девушку в старую комнату Жислен. Найди Бабу Грир и расскажи ей все. Я возьму Рейвен и приеду за ней.
Эмилль нахмурился.
– Когда ты говоришь все это, ты имеешь в виду…
– Все. Да.
Он едва заметно кивнул, затем поднял девушку на руки и исчез, уходя через двор. Мама уставилась на меня. Натаниэль сжал ладони в кулаки, создавая впечатление, будто в любой момент может вспыхнуть пламенем от гнева, ведь он не мог разорвать меня на части. Экзодия топнула лапой. Землетрясение эхом прокатилось по двору. В этот момент до нас добрались и остальные. Изобель и Силеас приземлились.
– Что происходит? – спросила Силеас. – Почему вы, ребята, стоите здесь?
– Тираэль отдал Хелену, – сказал Арчибальд. – В другой мир.
Тишина. Затем:
– ЧТО?! – Голос Изобель был таким пронзительным, что белый геральчиро задрожал под ней. Она обхватила поводья, но не отвела от меня взгляда. – Твой брат лжет, не так ли? Скажи мне, что он лжет, Ти!
Я фыркнул.
– Знаешь, Арчи, это удивительно. Ты лижешь ноги Верховным, но испытываешь шок, когда я выполняю их приказ?
– Верховные приказали тебе изгнать мою внучку?
– Вы забыли, что произошло во время ее церемонии, или просто ослепли? – Перед моими глазами все закружилось. Я хотел покончить с этой ситуацией как можно скорее. Боль была нечеловеческой. Не моя рука вызывала ее. И не проклятие, которое на меня обрушилось. А мысль о Хелене. О чертах ее лица, искаженных в мучительной гримасе после того, как она узнала правду обо мне. Ее разбитое сердце, горе от которого так явно отразилось в глазах Хелены после того, как я предал ее.
Горькая желчь поднялась в горле. Мое лицо стало мрачной маской.
– У нее клеймо темных. Верховные хотели убить ее. Она не прожила бы и недели среди нас. Другие кланы объявили бы охоту на Хелену. Фанатичные сторонники дворца пытали бы ее. – На мгновение мой взгляд скользнул к Арчибальду. – Неизвестно, кто из нас оказался бы монстром. Я оказал ей услугу, изгнав ее. Вам и нашему народу. Морриган теперь позаботится о ней.
– Одолжение? – Изобель соскользнула со своего геральчиро. – Она была бы под нашей защитой! – Лицо девушки исказил гнев. – Ты сошел с ума, Бернетт? Ты серьезно думаешь, что в Круачейне ее пощадят? Ты думаешь, там она в безопасности?
Никто из них не знал того, что знал я. В тот день никто из них не слышал шипящего голоса Миры.
Баба Гринблад выпотрошит тебя, Тираэль. Я буду пировать ее кровью. Мы едим темных на завтрак, ты знал это? Мы – народ света, мы могущественны, и ты наконец должен это понять. Только я боюсь, что это до тебя дойдет не самым простым путем. Как насчет того, чтобы понаблюдать, как жизнь гаснет в ее глазах, а?
Мой план был не самым лучшим. Но он был единственным. Я мог только благодарить всех богов за то, что Мира была так одержима чужими страданиями, что мое предательство и последующее горе взволновали ее больше, чем мысль о том, чтобы самой убить Хелену. Возможно, Хелена никогда не простит меня, но я все равно буду считать, что принял правильное решение. Даже через тысячу лет. Но я предпочел бы расчленить себя, нежели рассказать кому-либо об этой сделке. Мои мрачные чувства принадлежали мне. И я молился, чтобы в какой-то момент они снова просто умерли.
– Не имеет значения, что я думаю, – сказал я. – Приказ есть приказ.
Натаниэль колебался.
– Ты жалок…
– Тираэль прав. – Голос Арчибальда прозвучал ближе, чем раньше. Я не заметил, как он соскользнул со своего дракона и подошел к нам. На его некогда безупречном лице были видны серьезные раны. – Если Верховные приказали это сделать, он поступил правильно. Мы не должны подвергать это сомнению.
Я посмотрел на своего брата. Уголки его рта изогнулись в крошечной улыбке. Знак его надежды на то, что мы наконец-то оказались на одной волне. Если бы он знал, как был неправ в этом.
– Где моя дочь? – спросила мама, оглядываясь по сторонам. – Кораэль нет!
Мы все смотрели в землю. Никто из нас не осмеливался сказать ей правду. Никто не хотел быть тем, кто вызовет в ее сердце самую адскую боль из когда-либо существовавших.
– Сбежала, – наконец пробормотал я. – В Хайлендс.
Мама моргнула.
– Что, снова?
– Ты же знаешь, какая она бунтарка. – Эти слова слетели с моих губ так легко, что я сам был шокирован. – Невыносимо упрямая.
Эльсбет фыркнула. Ее взгляд скользнул вдаль, затем она покачала головой.
– Я надеюсь, она больше не пропадет на несколько недель.
– Опыт пойдет ей на пользу, – сказал я, тут же возненавидев себя за эту грязную ложь. – Она вернется.
Ответила не моя мать, а Силеас. Шипя, она покачала головой.
– Ты невероятен. Я не могу выразить словами, как разочарована в тебе, Ти. – Ее голос звучал более робко, чем обычно. Резкий тон сменился сокрушительной печалью. Ее светлые глаза впились в мои. Я распознал в них гнев. Неверие. Разбитость. Силеас смотрела на меня так, будто искала во мне кого-то, кого когда-то знала, хотя его больше не существовало. – Вечер за вечером ты притворяешься,