Четырнадцать лет растил Кудым Ош сына Перу и тосковал об умершей жене своей Хэсте.
На пятнадцатый год в один хмурый осенний день лесовал Кудым Ош в дальнем лесу и набрел на лесную избушку, в которой жила молодая красавица йома Сизью. Как увидела йома Кудым Оша, села у окна, стала расчесывать свои длинные черные волосы и запела:
То не заяц идет в петлю, Не медведь идет в капкан, То не волк лезет в яму, Не лиса ищет стрелу — Идет ко мне Кудым Ош, Идет в сети к Сизью-йоме…
Был могуч и мудр Кудым Ош. Не ведал он устали на охоте. Ходил на широких лыжах за диким зверем в дальние леса, одной рукой одолевал медведя; бывало, двух убитых лосей приносил из лесу на своих плечах. Знал он тайные лесные звериные тропы и небесные птичьи пути, знал он заветные слова и имел власть над лесом и над водой, и над быстробегущими ветрами.
Но околдовала Кудым Оша красавица йома, потерял он свою былую силу, забыл заветные слова и заклятья. Одну только Сизью видел он, только ее слова слышал.
Привел Кудым Ош Сизью в свой дом, назвал женой. Стала йома мачехой Пере.
Не видел Кудым Ош, что беда, как осенняя мгла, опускается на край Комму и на его народ.
Не видел он, что вышли из лесов туны и йомы.
Не видел он, что тун Пам обманом и хитростью опутывает народ, забирая себе лучшие поля на южных склонах холмов; не видел, что пришельцы под покровом ночи грабят селения; не видел, что гонит охотников из лесу одноглазый Вэрса, а рыбаков от рыбных рек — водяной Ва Куль.
Не видел бед народа Кудым Ош, не слышал его жалоб — слышал он тихие и ядовитые, змеиные слова Сизью.
Нашептывала йома Кудым Ошу вкрадчивые слова, отнимающие силы и разум, нашептывала коварные слова. Говорила Сизью:
— Серебром в волосах твоих седина, камнями на ногах твоих годы — не ходи на осеннее лесованье, пошли в лес Перу. Ты стар, он молод. Ему будет больше удачи.
Послушал Кудым Ош йому, и, когда пришла пора осеннего лесованья, отдал он сыну все свое охотничье снаряжение, отдал крепкий кремневый топор, отдал тугой лук и острые стрелы, отдал свой лаз — кожаную рубаху-безрукавку, надежно защищающую грудь и спину от дождя и ветра, и отдал свой большой берестяной пестерь[4] для богатой добычи.
Ушел Пера на промысел в дальние леса один, без Кудым Оша.
А Сизью села у раскрытого окна и запела песню:
Ушел молодой медведь на охоту, Остался старый медведь в берлоге. Стар старый медведь, Слеп старый медведь — Нету у него силы в когтистой лапе, Не видят охотника его старые глаза…
Слушал Кудым Ош песню колдуньи и не понял ее тайного смысла; но зато, услышав, поняли ее Яг Морт и Пам, Вэрса и Ва Куль.
Когда Кудым Ош спал, подошли они к его дому с трех сторон.
Проснулся, увидел их Кудым Ош — и увидел свою смерть.
Но не хотел умирать Кудым Ош.
Запер он дверь на крепкий засов, налил воды в деревянную липовую чашу и, подняв над водой руки, произнес заклинание:
Седой старик — далекое море, Ты, у которого много прекрасных дочерей — рек И несчетное число внуков — звенящих ручьев, Вспомни про Кудым Оша!
Так сказал Кудым Ош, и из чаши голубыми ящерицами с треугольными головами поднялась вода. Хлынули потоки воды из дома, зашумел, забурлил поток по улице.
По колено в воде оказались враги. Но они все равно шли вперед.
Тогда Кудым Ош произнес второе заклинание:
О мать облаков — Кымор Мам, Утоляющая жажду земли, Приди сюда, Помоги мне!..
Поднялась вода вокруг дома Кудым Оша, затопила поля, забурлила в рощах. По грудь в воде оказались враги