безумным страхом, повернулась в сторону дороги. За рулём этой машины бордового цвета, цвета венозной крови, оказался Ты… В снежной буре моих мыслей, какая накрыла тогда ещё и улицу, заблудился единственный вопрос: «Это возможно?» Но, вглядевшись в застывшую перед глазами фигуру, хотя машина уже исчезла, поняла: это не Ты. Просто разыгралось воображение, поймав… два бездонных шоколадных океана. Просто разыгралось воображение, зацепившись за две радужки карего цвета, в которых я сутками готова исчезать, забывая обо всём: кто мы друг для друга, кто я для мира…
Я устремилась вперёд, в пустынную, заметённую снегом, бесконечность улицы, пытаясь уловить каждую черту образа, плывущего ко мне медленным, размеренным шагом, и записать в своём сознании. Это уж точно Ты! Карие глаза, обрамлённые россыпью ресниц. Продолговатая, словно растянутая за уголки в стороны, улыбка. Умилительные щёчки, которые хоч… Вот, чёрт! Я снова ошиблась: это не Ты, а кто-то, страстно желающий заменить Тебя… Но он совершенно ничуть не хуже Тебя. Может быть, даже чуточку привлекательнее, ведь в нём есть не только Ты. В нём есть ещё тысячи мелочей, которые могут заманить меня, могут влюбить меня и которые я могу увидеть в блестящем свете огонька, который горит во мне…
В этих галлюцинациях мне интересно лишь одно: случается ли с Тобой то же самое? И можешь ли Ты догадываться о том, что это лишь верхушка всего моего эмоционального айсберга, причиной неминуемого столкновения и последующего за ним крушения с которым стал весь Ты. Ведь Ты не заканчиваешь мучить меня днём, Ты продолжаешь и после… Ночью, когда Луна искрится по снегу, Ты, сидящий в моём подсознании, снова издеваешься надо мной самыми изощрёнными способами: Ты приходишь в мой сон.
Ночь с первого на второе января возглавила своей болью список самых худших: неосторожный поворот — иголки вонзаются в лопатку; обычное движение — стучащее в ушах давление; снова поворот — дикий жар; снова движение — гепардом бегущий по рукам и ногам озноб. Я прямо во сне ловила себя на мысли, что реальность и сон будто слились воедино, преобразовавшись в неразличимый пласт существования: что там, что здесь мои движения были не ограничены, но каждый вздох раздавался во мне тысячекратной болью. Но всё-таки моему сновидению это никак не мешало.
Я, видимо, совершенно случайно оказавшаяся в своём сне, наблюдала за Твоим бравым, армейским шагом. Если закрыть глаза, то даже по одним звукам станет всё ясно: «выдрессированный» шаг целой колонны, превратившийся в звучащую музыку, плюс сбитое от волнения Твоё дыхание — равно репетиция марша к празднику на центральной площади, за которой наблюдают случайные прохожие. В толпе любопытных зевак моя пара глаз — одна из многих, но она — точно последняя, с которой Ты хотел бы встретиться. Твой взгляд упал мельком в мою сторону, но потом быстро перебежал и зацепился за Неё — девушку с тёмным цветом волос, собранных в тугой высокий хвост, будто фарфоровыми губами, сложенными от природы бантиком, и искрящимися светом грусти глазами. Я очаровалась ею, её дыханием жизни, но неожиданно я поймала пересечения ваших взглядов — и мне стало грустно: Ты с ней счастливее, чем со мной. Ты с ней… В моём сердце раздался противный треск — так зазвучала боль очарования, боль после не оправдавшихся, выдуманных иллюзий…
Но разве всё, что случилось, случается и ещё случится между нами — это выдумки?…
Грустно, что за это время моё состояние не только не поднялось хотя бы на миллиметр, но и будто бы упало в вырытый для меня неизвестным котлован. Но эта данность всё-таки не смогла омрачить долю моих радостей: Ты стал моим спутником. Но совершенно не таким, каким мог бы и каким должен бы был. Ты — въевшаяся в кожу иллюзия. Ты — вездесущий призрак. Ты — причина моей любви…
Без Тебя я вряд ли смогла бы ещё хоть минуту выжить в этом безликом мире… В мире, в котором Ты скоро растворишься.
Письмо моему ℋ.
ПЯТОЕ ПИСЬМО
17 января 2020 год
Доброй ночи, мой дорогой Незнакомец! Тихонько отстукиваю ритм Тебе в окошко своим письмом, чтобы наконец застать Тебя. Настоящего.
Честно признаться, я никогда не могла подумать о том, что мы придём к такому глупому безумству: я до нервного истощения буду искать в Тебе правду, а Ты будешь яростно избегать моих безмолвных просьб и желаний раскрыться мне. Хотя несколько месяцев назад всё, казалось, было ещё по-другому. И мне совершено невозможно понять, какой Ты на самом деле. Ведь в Твоём теле, как и в любом другом человеке, так много «внутри», лишь одно из которых является настоящим. Но и оно прячется за масками, которые только вредят, которые, путаясь в Тебе, стирают Твоё истинное лицо, и Ты превращаешься в ту же самую безликость, что и все люди. Но я научилась в них разбираться, чтобы лучше понимать не только Тебя…
Первую свою маску, заключённую в тиски обыденности, Ты надеваешь всякий раз, когда находишься в кругу своих друзей. Детально вдаваться в это понятие не стоит, потому что грациозно-отвратительной очередью за высокомерием и эгоистичностью ступают все побочные, но не менее сильные в физической составляющей черты Твоего характера — ошибочная бездушность, такая иллюзорная пошлость и мнимая неисключительность. Не стоит даже заикаться о том, что на самом деле это самая отвратительная Твоя маска. Но ярким опровержением этой мысли полыхает огромное количество Твоих друзей, надевающих ту же самую маску. И потому она всё-таки самая Твоя любимая.
Вторая Твоя маска способна внушить гордость родителям и учителям за Тебя. Надевая её, Ты хочешь показаться идеальным. Ты наверняка замечаешь, но яростно игнорируешь всю истинную суть этой маски: Ты по-ка-жешь-ся идеальным, но идеальным не станешь ни-ког-да. Ведь таких людей не бывает в жизни. Так чем же Ты лучше? Так почему же Ты стремишься стать тем несуществующим? Но раз за разом Ты всё надеваешь и надеваешь эту сплошную идеальность, созданную прирученным лоском, выглаженной улыбкой и бесподобной вежливостью — но это всё огромный обман, отрепетированный до дыр, настолько чистый, что запятнанный до грязноты. И в него верят. Верят многие, но не я. Я эту лужу фальши, растекающуюся в такие моменты по всему Твоему телу, не люблю, не лелею. Ненавижу. И я только рада, что редко становлюсь её свидетелем. Наверное, даже потому, что Ты её при мне не примеряешь, а потому, что сам зачастую её сторонишься.
Но самая настоящая маска, которую, наверное, даже