пледом. Стену у изголовья украшал щит с орлиной головой - знак семьи Ома. Тот самый, на котором остались копоть и следы от мечей последней битвы. А в углу стоял трельяж с висящим на нем шляпками и украшениями - такими девичьими, такими изящными и женственными...
- Рей, тебе никогда не казалось, что... - начала Ивона, но муж накрыл ее губы поцелуем.
И она не удержалась. Поддалась. Растаяла в чужих руках, пригладила его короткие волосы, его порадную форму.
- Что что-то не так, да? - спросил Рейнар, оторвавшись. - Да, казалось... но в конце-то концов, Вонни... мы уже не выберемся отсюда. Так почему бы не насладиться моментом?
От этих слов Ивону словно током пробило.
Башня. Колодец. Мрам.
Пространство зарябило, через него проглянула розовая подложка.
Всего лишь иллюзия, всего лишь приятный сон, из которого не хочется выбираться.
На глаза навернулись слезы.
Вот так, да. Мир на Готреде, триумф героизма, может быть только таким. Жалкой подделкой, подернутой розовым туманом. Лишь краткий миг - и ты уже труп.
«Насладиться что ли действительно? - спросила она у себя. - Ведь все, как я мечтала. Мир, мужчина, ребенок. Свой дом, признание общества. Трельяж даже, мать его, о котором я всю жизнь мечтала. Нет...»
- Нет, Рей, мы еще повоюем, - грустно улыбнулась она, а потом, набрав в грудь побольше воздуха, выкрикнула громко ему в лицо. - Паскуда, ты сдаться решил?! Это не тот Рей, что принес мир на Готред! Это не тот Рей, что хотел мира и был готов принести себя в жертву ради него! Это жалкий слабак!
За стеной заплакал ребенок.
Няня громко попросила быть потише.
С улицы донесся военный марш.
А Рейнар...
Рейнар скрипнул зубами, неожиданно прижал Ивонну к себе и...
Что-то внутри них будто взорвалось.
***
В розовом киселе было почти ничего не видно, но они шли. Шли, умирая от невозможности вздохнуть, от самой невозможности смерти. Они шли к чему-то, что клокотало в самом сердце этого мира. Это что-то походило на сердце - огромное, пульсирующее так громко, что от каждого звука было больно. И они дошли. И засунули в это нечто, погрузили, свои пальцы, разорвали. Хлынуло красное, будто бы кровь. Хлынуло, испустив звук - будто металлом по стеклу. Хлынуло... и отпустило.
Но им мало было уйти. Мало. Они ведь жадные и злопамятные. Потому они потребовали. Они потребовали дать им то, чего они так страшно желали. То, чего они лишились, выбравшись из сладких объятий такой приятной смерти.
Оно не могло им этого дать.
Оно не могло устроить на Готреде мир. Оно даже не знало, что такое мир и что такое Готред. Но оно могло дать другое - все равно понимало, что умрет. Отдать, чтобы не пропало, не кануло в небытие. И ему было смешно - впервые оно отдавало тем, у кого привыкло брать.
И что-то снова взорвалось внутри, а потом и снаружи. Взорвалось, и потухло, погрузившись во тьму.
***
Ивона проснулась в теплых объятиях на дне абсолютно сухого колодца. От мрама и следа не осталось - будто и не было его. А может он и был, да только ушел глубже зализывать раны.
Украдкой, непривычно стеснительно, она глянула краем глаза на Рейнара. Он был в сознании - смотрел в одну точку и размеренно дышал. Это ее немного успокоило, как и тот факт, что в ней что-то изменилось. У нее было что-то, чего раньше никогда не имелось. Она не понимала что именно, но догадывалась.
Одна половинка. А у Рейнара - другая. Остальные не выжили, были поглащены.
Интересно, какие сны они видели?
- Надеюсь, вы забудете тот сон, Ивона? - спросил ее Рейнар рассеянно. - Это... просто воображение разыгралось.
- И не подумаю забывать, - обиженно фыркнула она на это. - Подумаешь...
- Тогда... что насчет того, чтобы попытаться воплотить его в жизнь? - осторожно спросил Рейнар. - Я так понимаю, теперь у нас есть шанс. С такими силами...
- Рей, сбежим? - не сдержавшись, попросила она. - К мрамам этот материк, а? Нортейл, Этейна, архипелаг...
- Не могу, - покачал головой Рейнар, хотя Ивона и так понимала - не согласиться.
Парень сжал ее, тяжело вздохнул а потом шепнул на ушко, будто решившись.
- Вонни, теперь - это дело принципа. Точнее нет, не так... ты ведь всегда все делала из вредности. Из вредности поехала со мной туда, на осаду и рожала в палатке, из вредности назвала ребенка в честь умершего короля, из вредности купила тот отвратительный трельяж... пойми меня. Теперь я тоже из вредности хочу эту гребанную победу над этим гребанным врагом которому него гребанного конца...
- Будто действительно год вместе прожили, - закрыла лицо руками, чтобы спрятать смущение, сказала Ивона, а потом, внезапно решившись, заявила. - Я с тобой. Но ты должен мне один отвратительный трельяж. А лучше - два! Или три.
- Хоть десять отвратительных трельяжей, - было ей ответом. - А теперь вставай и пошли. Нам еще нужно убраться отсюда до того, как враг перейдет горы. Иначе до нашего долго и счастливо мы не доживем.