Читать интересную книгу Шкала жизненных ценностей - Герман Николаевич Муравьев

лидер Израиля, с предельным цинизмом разъясняет своему народу, за что тот должен любить Бога и быть преданным Его Закону: «Когда же введет тебя Господь, Бог твой, в землю с большими и хорошими городами, которых ты не строил, и с домами, наполненными всяким добром, которых ты не наполнял, и с колодезями, высеченными из камня, которых ты не высекал, с виноградниками и маслинами, которых ты не садил, и будешь есть и насыщаться; тогда берегись, чтобы не забыл ты Господа». (И все же, несмотря на божественные стимулы, как, впрочем, и божественные угрозы, призванные рождать и поддерживать всенародную любовь к Творцу, неблагодарный Израиль тем не менее не единожды предает своего Бога, заигрывая с «богами другими». За измену Своему культу, принимающую массовый характер, Господь отвергает от лица Своего народ, отвергший Бога, и предает его в конце концов в руки врагов на разграбление и длительное пленение.)

Попытаемся в общих чертах оценить ущерб, нанесенный каждому из планов человеческой триады на данной фазе эксперимента. Предписания Закона прежде всего поразили высший, духовный план триады: они вытеснили из него индивидуальные нравственные идеалы и насадили глобальную идею избранности на беззаветное служению Богу, воплощаемую в ортодоксальном следовании всем Его установлениям. В этом и должны состоять по Закону и высшая духовность, и высшая мудрость избранного народа.

Душевный план воспринял эту идею не «всею душою своею», а всем своим душевным трепетом, и не столько перед святостью заповедей, сколько перед неотвратимостью наказания свыше за их нарушение. Иначе говоря, в душах экспериментального народа искренняя вера в единого Бога замещена ее суррогатом – трусливой религиозностью. Страх же рождает отчаяние, под влиянием которого человек способен сойти с «путей добрых», уклониться от «стезей праведников» (Прит. 2,2). Таким образом, налицо связь духовного и душевного планов, определяемая притчей Соломона: «Начало мудрости – страх Господень» (Прит. 1,7).

Нижний, физический план триады находится, как уже отмечалось, под мощным влиянием безнравственных стимулов, поощряющих хищнические инстинкты и желания.

Таким образом, душа «сына израилева» подвержена как устрашающему воздействию «сверху», так и растлевающему воздействию «снизу», что делает ее чрезвычайно капризной и агрессивной.

В результате триада обретает настолько уродливую форму, а сердце человека ожесточается против Бога до такой степени, что Творец, вопреки клятвенным обещаниям, порывается даже уничтожить народ «жестоковыйный» и произвести народ от нового образцового родоначальника – Моисея. Однако благодаря дипломатическим способностям последнего этого не происходит (Исх. 32). Но в дальнейшем Господь все же значительно сокращает численность избранного народа, сведя количество участников Своего эксперимента к минимуму, возвращенному Им из вавилонского плена.

Этот остаток экспериментального народа, жестоко подавляемый на своей исторической родине «слугами божьими» – жрецами и учителями Закона, спасается от окончательного духовного вымирания только благодаря активному вмешательству Высших Сил в эксперимент Творца материального мира. Миссия Христа – Спасителя духовной сущности в человеке органически связана с Его спасительной же функцией на этапе физического сотворения человека. (Необходимую информацию об этом космическом процессе читатель найдет в апокрифе Иоанна [29] и в статье В. Филимонова «Образ порядка» – журнал «Наука и религия» № 10-92 г.)

Явление Христа – Доброго Пастыря деградирующему людскому стаду знаменует собой начало третьего этапа божественного эксперимента, объемлющего в конечном счете все человечество, всемирный народ («нет ни Еллина, ни Иудея, ни… варвара, Скифа… но все и во всем Христос» – Кол.  3,11) и длящегося по сей день («и се, Я с вами во все дни до скончания века» – Мф. 28, 19-21). Однако прежде чем говорить об особенностях третьего этапа, подведем краткий итог первым двум.

* * *

Итак, вполне очевидно, что ни одно из двух условий, рассмотренных выше, само по себе не способно решить главную проблему – сделать человека сотворцом Бога.

Несмотря на принципиальное различие целей и методов эксперимента на первом и втором его этапах, нравственные портреты людей, сформировавшиеся на каждом из них, имеют единую определяющую черту – бездушие. В первом случае доминируют бездушные эгоисты, во втором – бездушные формалисты. И те и другие одинаково бездуховны: у первых духовный план – чистый лист, а у вторых – хранилище, до отказа забитое устрашающей мелочно-формальной информацией.

Вероятно ли, чтобы в такой изуродованной триаде, которая и человеческой-то может быть названа лишь с большой натяжкой, возникло хоть какое-то поползновение к творчеству? Отрицательный ответ вполне очевиден, но ведь способность именно к творческой деятельности является главным признаком богоподобия. Следовательно, на втором этапе созревает угроза исчезновения богоподобия в человеке, а затем – и самого человека как объекта дальнейшего эксперимента Творца. Спасению гармонии божественного образа и божественного подобия в человеке и посвящена вся земная жизнь и крестная смерть Христа.

Третий этап характеризуется функционированием обоих «базовых» условий, открывающих человеку шанс стать Человеком. По существу, именно этот этап и правомочно считать экспериментом как таковым, ибо человеку впервые была дана возможность выбора для себя доминирующих жизненных ценностей как духовно-нравственных, так и материальных, находящихся подчас в противостоянии к первым. Эпизод с богатым юношей, возжелавшим обрести жизнь вечную, наглядно демонстрирует трудность такого выбора (Мф. 19, 16-22).

Христос не отрицает Закона: «Не думайте, что Я пришел нарушить Закон или пророков» (Мф. 5,17), но наряду с этим Он утверждает нравственный приоритет Своих заповедей, заповедей любви, категоричным противопоставлением: «А Я говорю вам» (Нагорная проповедь в Мф. 5). В итоге духовный план «сына израилева», доселе заблокированный догмами Закона, открывается Истине, то есть обретает свободу: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8,32). Свобода же в сцепке с познанием истины (знанием добра и зла) предопределяет творческое начало в человеке, что и является доминирующим признаком его божественного подобия.

Нравственные ориентиры, устанавливаемые Христом, в отличие от заповедей Закона не подавляют свободы воли человека, не ущемляют его права выбора пути. Христос лишь расставляет приоритеты по степени их значимости для человека: «Дух животворит, плоть не пользует ни мало; слова, которые говорю Я вам, суть, дух и жизнь» (Ин. 6,63) и дает людям принципы формирования иерархии жизненных ценностей: «Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын человеческий» (Ин. 6,27). Однако принять ли приоритеты и принципы, провозглашаемые Христом, как личные или отвергнуть их вовсе – каждый человек решает сам, в чем и реализуется дарованная ему свобода воли. В первом случае – во имя нравственного совершенствования личности, эволюции человеческой души через возвышение духа, во втором – во имя бездонных потребностей нижнего, биологического плана человеческой триады. «Помышления плотские суть смерть, а помышления духовные – жизнь и мир», – заключает апостол Павел (Рим.  8,6).

Сошествие Бога к человеку, воплощение Сына Божьего в Сыне Человеческом («в образе Христа совершилось рождение Бога в Человеке и рождение человека в Боге» [11], с. 45) есть доминирующая идея нынешнего этапа божественного