Читать интересную книгу Солнечный щит (ЛП) - Мартин Эмили Б.

«Как с кирпичной стеной», — закончил я мысленно за нее.

— Это сложно, — сказала она.

— Он показался тебе таким и в переписке в прошлом году? — спросил Ро.

— Нет. А тебе, Веран?

Она была доброй, спросила моего мнения. Она писала письма Яно, я только проверял их на ошибки. Я покачал головой.

— Он казался дружелюбным в письмах и готовым к переговорам.

— Точно, — согласилась Элоиз. — У него были разные идеи союза с университетом, создания дороги в Феринно, переход от рабского труда к промышленному и прочее. Но тут, стоит мне затронуть политику, он делает вид, что не слышит меня.

— Хм, — Ро задумчиво нахмурился. — Я хотел бы сказать, что я удивлен, но тут самое серьезное препятствие. Все дворы на востоке знают нас — у нас общий язык, границы и культура. Но море и пустыня отделяли нас от Моквайи веками. Мы делаем новые шаги, и тут точно есть нормы, которые мы не понимаем. Если бы решал я, мы бы год только изучали народ Моквайи, а потом заговорили бы о политике. Но проблемы в Феринно с работорговцами все ускорили, и вместо года у нас восемь недель, и четыре уже прошли.

Золотой блеск пробился из-за темных стволов кедров и бирюзовых фонариков. Впереди Зал Ашоки сиял светом и шумом, доносился пряный запах горячего чая со сливками. Ро посмотрел на двери впереди, замедлился и похлопал Элоиз по руке.

— Вот, что я скажу, леди-принцесса, — начал он. — А если Веран будет этим утром с тобой, а не со мной? Может получиться спокойнее — пара друзей вместо одинокого дипломата.

Тревога вспыхнула в моем животе.

— Я не обучен политике, — и рядом с такими людьми, как Элоиз и моя старшая сестра, Виямэй, наследницами своих тронов, я выглядел как младенец, изображающий старшего. Элоиз была всего на два года старше меня, но я не мог до нее дотянуться.

— Не будем трогать политику утром, хотя ты лучше, чем ты думаешь, Ви, — Ро ткнул меня локтем и указал на бирюзовые знамена на деревьях. — Это первый день нового си — день праздника. Может, мы вели себя не так. Просто будьте дружелюбными, может, принц потеплеет. Можно даже попробовать попросить об обучении, если думаешь, что может сработать — может, Яно откроется, думая, что он — чей-то наставник.

Элоиз не была убеждена, с сомнением взглянула на отца.

— Ты справишься с королевой Исме без перевода от Верана?

Он с болью закрыл глаза.

— И снова, куколка, я оскорблен…

— Два дня назад ты говорил ей, что Моквайя — как зеленая опухоль, — перебила она с упреком. — Что бы это ни значило!

Я фыркнул и подавил это. Ро сказал это с серьезным лицом, и мне пришлось подавлять смех, пока я переводил возмущенным придворным схоже звучащий «рай».

— Ах, но я мог сделать куда больше ошибок, — Ро кривился и улыбался одновременно. — И я все еще думаю, что между теми словами нет разницы, — он махнул нам, когда мы захотели возразить. — Я справлюсь утром. Ее придворные думают, что мои оговорки забавные, и я собираюсь слушать сплетни о новом ашоки. Что скажешь, Веран? Побудешь с Элоиз немного, попробуешь разговорить Яно? — он быстро кивнул Элоиз. — Но я все еще считаю, что ты хорошо постаралась…

— Нет, я буду рада компании, Веран, — сказала она. — Если честно, беседы с принцем Яно были самым сложным, что я пробовала. Может, он будет больше заинтересован в тебе, чем во мне. Если это не начнет международный скандал, папа.

Ро скривился.

— Я делал так раньше, это утомительно. Дни бунтарства кончились, теперь это твоя ответственность.

Он рассмеялся от глупости своих слов в такой компании — дипломат и переводчик — и повел нас к сияющим дверям. 

4

Ларк

— Вот так, Уит, — я затянула последнюю лямку на ноге девочки. Ботинки бородатого путника были ей велики, но она выросла из прошлой пары обуви и ходила с торчащими из них пальцами. Я использовала старую кожаную упряжь коня и привязала их к ее ногам. Не мило, но сработает.

Она пробормотала спасибо, шепелявя, и отошла, оставляя следы на земле. Я села на пятки и сняла широкополую кожаную шляпу. В складках была пыль, и я выбила ее об ногу пару раз. Крыс неподалеку поднял голову от шума, поднял большие уши.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Пыль, — сказала я ему. — Порой мне интересно, может, мы все лиловые или зеленые, но сейчас мы все цвета пыли.

Он зевнул и тряхнул головой, уши хлопнули. Облако пыли поднялось от шерсти.

Сайф вышел из-за кустов, темные волосы прилипли ко лбу, он вытирался куском мешка.

— Лужа свободна, Ларк.

— Вовремя, — я встала и пошла в дубовую рощу. Крыс следовал за мной.

Лужа была у стены каньона, глубокая, но не настоящий пруд. Она появилась из водного кармана, естественного колодца в камнях сверху, откуда мы и брали воду. Этот карман мы нашли первым, когда шли к каньону Трех линий, следуя за старым петроглифом из трех линий на камне, указывающим на источник воды. Вершина кармана была высоко в стене каньона, и подниматься туда было сложно, но за четыре года моего пребывания тут там ни разу не высохла вода. Она была прохладной и сладкой, струилась по камню, оставляя черные следы, которые привлекали желтых бабочек и песчаных ящериц, поедающих мух.

Лужа сегодня была неглубокой, едва покрывала каменистое дно. Потому мы решили сегодня помыться — если источник высохнет сильнее, воду придется таскать из кармана, и после готовки и питья там почти ничего не останется. Лила собиралась после меня стирать вещи — нельзя было медлить. Я стала раздеваться. Сняла жилет, рубашку цвета пыли. Сбросила ботинки — только это в моей одежде хоть чего-то стоило, ведь я забрала их из кареты хорошо одетого путника несколько месяцев назад. Я сняла штаны и дырявые носки, отцепила повязку от груди и повесила все на куст можжевельника.

Ветерок носился по каньону, и я подняла заслонку — загрубевшую старую шкуру бизона на деревянной раме — и опустилась на камни у лужи. Я пошевелила ногами среди камешков на дне, чтобы они убрали грязь между пальцев ног. Я склонилась, вытянула шею и отвязала полоску ткани, сдерживающую мои дреды. Волосы были такими, сколько я себя помнила. У меня были смутные воспоминания о кудрях, но то ли мои волосы потом сами стали дредами, то ли кто-то начал это в Канаве Телл, я была слишком юна, чтобы помнить. Я не хотела менять это. Мне нравилось, как просто с ними было обходиться. Не нужно было постоянно расчесываться, как Лила, убирающая колтуны. Не нужно было укутывать их каждую ночь, как делала Роза, чтобы они не высохли от жара пустыни.

Я потерла пару прядей пальцами — давно пора было помыться, но мыло в лагере кончалось, а у меня почти кончалось масло. Жаль, я нашла бутылку качественного масла для кожи головы случайно в сундуке, который Пикл поднял со дна Горьких источников. Оно было с ароматом, легкое и сладкое, — лучшее, что у меня было из вещей, и я растягивала его по капле почти шесть месяцев. Теперь оно почти кончилось, и мне не хватало монет, чтобы купить еще одну бутылку, даже дешевого вещества, которое я порой находила в городе. Вздохнув, я провела пальцами сквозь волосы, ощущая грязь и песок на коже головы. Нет, нужно было помыться сегодня, с маслом или без, и терпеть сухость после этого.

Я зачерпнула воду руками и плеснула на руки и шею, оставляя следы среди грязи на коже. Я стерла грязь с татуировки на внутренней стороне предплечья, радуясь, что чернила не растеклись. Эта татуировка — мой меч — и другая на левом предплечье — мой щит — были самыми старыми. Кончик меча указывал на круглый шрам на запястье — метку всех рабочих из Канавы Телл. Я нахмурилась, глядя на ладонь, где солнце — самая свежая татуировка — стало чуть размытым на концах лучей. Ладно. Роза говорила, что чернила могли быть не такими стойкими для этой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Два слова на моих запястьях были четкими. Сила на правом, где был меч, и Упорство на левом. Мне нужно было спросить у Сайфа, как произносилось слово, и он стоял у плеча Розы, пока она работала, чертил буквы на земле, чтобы она правильно их изобразила.