Читать интересную книгу Последняя империя. Падение Советского Союза - Сергей Плохий

При этом некоторые руководители союзных республик день ото дня расширяли свое влияние. Один из них, лидер РСФСР Борис Ельцин, должен был также встретиться с Бушем в Москве. После этого президенту США предстояло лететь в Киев на встречу с другой восходящей звездой – главой Украины. Власть перестала быть прерогативой Москвы. Ее дисперсия росла, и программа саммита, включавшая встречи с руководителями союзных республик, учитывала это. У американского президента имелась возможность обсудить все это с советниками в Вашингтоне, а теперь наступило время вынести собственное суждение о новой советской реальности. И самым насущным вопросом оставался следующий: как помочь Горбачеву остаться у власти и продлить советско-американский “медовый месяц”?

Михаил Горбачев возлагал на московский саммит большие надежды. За год с небольшим это была уже третья встреча с Джорджем Бушем: в конце мая – начале июня 1990 года он встретился с президентом США в Вашингтоне, а в середине июля 1991 года пообщался с ним в Лондоне на встрече “Большой семерки”. Горбачев всякий раз просил о финансовой поддержке, однако советского лидера интересовали не только деньги: его популярность у сограждан падала, и единственным способом поправить дело оставалась внешняя политика. Саммит должен был напомнить гражданам СССР о роли Горбачева в мире.

Родившийся в марте 1931 года (на семь лет позднее Буша) Михаил Горбачев был первым советским лидером, который появился на свет и вырос после революции 1917 года. Как и Буш, Горбачев был “южанином” – он происходил из Ставропольского края, – также получил отличное образование: окончил юридический факультет престижного Московского университета и начинал карьеру не в столице. На этом сходство заканчивалось. Буш происходил из политической аристократии, а Горбачев родился в семье крестьян-переселенцев из России и Украины. Советский лидер говорил на южном диалекте русского языка, на который оказал сильнейшее влияние украинский язык, и эта особенность позволила его критикам из числа интеллектуальной элиты смотреть на него как на провинциала. В Москве Горбачев женился на студентке МГУ Раисе Титаренко, которая своим рождением также была обязана превозносимой в Советском Союзе дружбе народов: ее отец был железнодорожником с Украины, мать – русской крестьянкой из Сибири (там родилась и выросла Раиса). В отличие от Бушей, у которых было шестеро детей, у Горбачевых была лишь одна дочь – Ирина.

После университета Горбачев вернулся в Ставрополь, где его ожидала головокружительная партийная карьера. Как явствовало из подготовленной для Буша справки, “в начале своей карьеры Горбачев занимал комсомольские и партийные должности в Ставрополе. В 1970 году, когда ему было всего тридцать девять лет, он стал первым секретарем краевого комитета КПСС и занимал этот пост, пока не был назначен в Секретариат ЦК КПСС”. В Ставрополе Горбачев тесно сошелся с двумя представителями брежневской верхушки, имеющими непосредственное отношение к Ставрополью: “вахтенным идеологии” Михаилом Сусловым, а также председателем КГБ и будущим генсеком КПСС Юрием Андроповым. Именно они содействовали переводу Горбачева в Москву9.

До прибытия в Москву в 1979 году (в качестве секретаря ЦК по сельскому хозяйству) Горбачев редко участвовал во внешней политике, если не считать зарубежных визитов в составе делегаций низшего и среднего партийного звена. Однако стоило ему оказаться в период андроповской каденции на более значимой должности, а в марте 1985 года получить пост генерального секретаря ЦК КПСС, как он показал себя способным учеником. Московские либералы нашли в его лице руководителя, готового внимать их советам и взять на себя смелость попытаться изменить положение в стране и за рубежом. Многие из них ностальгировали по относительно свободным временам Хрущева и политике разрядки времен раннего Брежнева. Были среди них и тайные сторонники “Пражской весны” (1968). Горбачев, разделявший позицию Хрущева, который в середине 50-х годов выступил с осуждением сталинских репрессий (оба деда генсека пережили арест), а также деливший комнату в общежитии МГУ со Зденеком Млынаржем, одним из зодчих “Пражской весны”, был внимательным слушателем и, что гораздо важнее, человеком решительным.

Во внутренней политике Горбачев инициировал перестройку, которая ослабила партийный контроль над централизованной экономикой и дала толчок к зарождению рыночных отношений. Помимо этого он положил начало политике гласности, которая ослабила надзор за СМИ, а также заложил предпосылки для идеологического плюрализма. Во внешней политике Горбачев вернулся к идеям, близким к политике разрядки, но отверг “доктрину Брежнева”, сводимую к постоянному политическому и военному присутствию СССР в странах Восточной Европы. В лице Горбачева Рейган и Буш наконец обрели партнера, который, во-первых, не собирался пока умирать, а во-вторых, был готов обсуждать разоружение. Менее чем через месяц после вступления в должность Горбачев приостановил развертывание в Восточной Европе советских ракет средней дальности, а еще несколько месяцев спустя предложил Соединенным Штатам наполовину сократить стратегический ядерный потенциал.

В ноябре 1986 года в Рейкьявике (Исландия) Рейган и Горбачев, к ужасу своих советников, едва не договорились ликвидировать все ядерное оружие. Помешала неуступчивость Рейгана, не пожелавшего отказаться от программы противоракетной обороны – Стратегической оборонной инициативы (СОИ). Горбачев считал, что в случае реализации американцами проекта СОИ Советский Союз рискует оказаться в положении проигравшего. Встреча зашла в тупик, и, казалось, мир снова ждут мрачные дни. Но все же со временем стороны смогли вернуться к диалогу. Андрей Сахаров, создатель советской водородной бомбы и видный диссидент, помог убедить Горбачева в том, что СОИ – чистая фантазия. В 1987 году советский лидер прилетал в Вашингтон для подписания договора об ограничении ядерных арсеналов США и СССР и демонтаже ракет средней дальности в Европе. Теперь же, в июле 1991 года, Горбачев и Буш собирались пойти проторенной тропой и подписать новый договор о сокращении ракет дальнего радиуса действия10.

В месяцы, предшествовавшие московскому саммиту, советский лидер был поглощен борьбой за политическое выживание. С одной стороны, президент СССР, его союзники и доброжелатели на родине и за рубежом были убеждены, что реформирование системы невозможно без демократических преобразований, а с другой – что экономические реформы вкупе с демократизацией не дают желаемых результатов. Перестройка разрушила старую экономическую модель еще до того, как были внедрены и заработали рыночные механизмы. Гласность раздражала аппаратчиков, так как ставила крест на их монополии в СМИ, а также (впервые после 1917 года) позволяла открыто критиковать пороки системы. На фоне нарастающих экономических трудностей и стремительного снижения уровня жизни Горбачев подвергался нападкам со стороны и аппаратчиков, и реформаторов, призывавших к радикальным преобразованиям по образцу Польши и других восточноевропейских стран – бывших сателлитов Советского Союза.

В бюллетене, подготовленном Джином Гиббонсом из агентства “Рейтер” для западных журналистов, прибывших в Москву на встречу Буша с Горбачевым, указывалось на пропасть между властью и народом. “‘Форт Апачи’, – гласит вывеска над вестибюлем посольства США в Москве, точно отражая атмосферу в советской столице, терзаемой муками экономических неурядиц. Проезжая по улицам города с населением 8,8 миллиона человек, Джордж Буш увидит длинные очереди, пустые витрины, изношенные автомобили и десятки замерших строительных кранов. Но совершенно иное откроется ему в Кремле: люстры, сверкающие позолотой и хрусталем, потрясающая живопись, изысканнейшие наборные полы из дорогой древесины, мрамор, которого хватило бы на не одну тысячу памятников”11.

Из-за ухудшения уровня жизни с каждым днем росло недовольство рядовых советских граждан, вызванное не только их собственным положением, но и привилегиями верхушки, и потому решения Горбачева не находили отклика у людей, ради которых он старался. Ведя в дни саммита репортаж из Москвы, Питер Дженнингс (ведущий телеканала Эй-би-си, входящего в “большую тройку”) сообщил зрителям, что рейтинг Горбачева упал до критических 20 % (аналогичный рейтинг Буша в то время – вскоре после “Бури в пустыне” – превышал 70 %). Однако в общении с западными журналистами Горбачев излучал оптимизм. Он показал на дружелюбно настроенных людей у Кремля и, обращаясь к Дженнингсу, сказал: “Смотрите, кому-то я все-таки нравлюсь… Я – тот человек, который все это начал. И если кто-то списывает Горбачева, то это от поверхностности суждений”. Впервые за многие месяцы у Горбачева появилось ощущение, что он наконец берет ситуацию под контроль12.