Читать интересную книгу Разговоры в песочнице, или истории из жизни мам. - Мария Климова

К этому моменту, если Нюська еще спит, я направляюсь к новой цели — одежде, решив «гулять на полную». Общими усилиями мы с продавщицами находим, где у них штаны и ползунки для младенцев, и даже разбираемся в размерах. При этом сколько раз я ни прихожу в этот магазин, возникает стойкое ощущение, что девушки все товары видят, как и я, впервые, и имеющийся ассортимент почему-то повергает их в невероятную задумчивость…

Иногда мне удавалось сбегать за чем-нибудь страшно нужным, пока Нюська спала на улице под надзором отца. Но в будни Нюська везде заходила вместе со мной. Ну, заходила — это, конечно, громко сказано. Скорее втаскивалась, причем мучительно. Люди, планирующие и строящие пандусы и въезды — наверняка, здоровые холостые мужчины, которые хорошо ходят на двух ногах и не знакомы ни с инвалидами–колясочниками, ни с молодыми матерями и младенцами. Иначе объяснить несоответствие этих конструкций своему назначению я не могу. Одолеть с коляской сплошную наклонную плоскость под углом градусов этак 40–45, вершина которой находится на расстоянии одного шага от твердой стены, мне, например, не под силу. Так что приходилось трясти бедную Нюську по лестницам — не оставлять же ее одну на улице на растерзание прохожих (почему-то в первые месяцы ее жизни я панически их боялась, и считала, что им непременно приспичит утащить мою дочь или ее коляску). А пока я пыталась как можно скорее купить то, что очень нужно, и еще немножко того, что совсем не нужно, но очень хочется, скучавшие продавщицы сбивались в кучки и умилялись: «Это сколько же ей месяцев? Это девочка, да? Такую на руки брать, наверное, страшно… Ой, кака–а–а–ая!!!» — и пытаясь поддержать разговор, предлагали участие в какой-нибудь акции по товарам для младенцев: «У нас тут корма… то есть питание…» — «У меня все с собой!» — стремительно реагировала я и разворачивалась к выходу, впервые в жизни гордо демонстрируя появившуюся с приходом молока грудь.

По мере роста дочери шопинг становился все экстремальнее. Одно из моих самых кошмарных воспоминаний о Нюськином раннем детстве — приобретение зимней детской одежды, особенно, верхней. Находясь в душном тесном помещении, засунуть ребенка в теплый комбинезон, чтобы понять все достоинства и недостатки данной модели — и так испытание не для слабонервных. Но повторить это несколько раз подряд, по–моему, подвиг.

Я завидовала таким мамам как Наташка, которые спокойно шли в одиночку покупать обувь ребенку. У Нюськи почти сразу обнаружился высокий подъем, так что без нее что-либо выбрать было просто невозможно, а ботиночки требовалась регулярно. Никогда раньше я не воспринимала смену времен года настолько остро, как теперь, когда Нюська стала ходить. При этом все, от бабушек до Наташки, утверждали, что обувь для ребенка должна быть новой, так что вариант подарков «по наследству» от выросших знакомых не подходил совсем…

С детской одеждой было проще именно потому, что иногда нам что-то перепадало от «старших товарищей». Но порой брало верх мое жадное женское начало: нестерпимо хотелось нарядить свою принцессу во все самое красивое. Поэтому даже случайный «забег» в магазин детской одежды был сопоставим с небольшим стихийным бедствием. Я понимала: моей девочке пока что глубоко плевать, сколько у нее юбок. Но устоять перед четвертой, хотя, ясно, что из нее Нюська вырастет месяца через три, не удавалось почти никогда. Когда я пожаловалась на это в песочнице, Малина поделилась, как она справляется с этими желаниями: наряжает пупсов и барби. Оказалось, что взрослые тети тоже играют в куклы, да еще как. Наташка залезла в Интернет и обнаружила чуть ли не целые руководства, как вязать или шить микроскопическую одежду, и еще наткнулась на виртуальные клубы мам, увлеченных кукольной модой. Так что теперь Наташка регулярно приносила распечатанные выкройки, и в песочнице с некоторой периодичностью стали проходить показы свежих коллекций.

Обычно все это происходило в Юлькино отсутствие, с ней мы обсуждали более приземленные вопросы. Например, лифчики для кормящих матерей. Хотя дискутировать тут было не о чем — никто не понимал, чем мы провинились перед конструкторами женского белья специального назначения.

— Нет, вы объясните мне: что, кормящая мать — не женщина? Если у меня в груди, пардон, молоко, значит, мне можно предлагать вот ЭТО? И они еще хотят, чтобы муж от меня не шарахался? Да мне самой в таком белье перед ним раздеваться страшно! — риторически гневалась Юлька, формулируя наши коллективные бессознательные мысли. К сожалению, ни у кого из нас не было знакомых производителей «кормительных» бюстгальтеров, и узнать их мнение по этому поводу не было никакой возможности.

— Почему не может быть цветных лифчиков с отстегивающимися чашечками? Такое ощущение, что их шьют для монашек — черные или белые. Ну, телесные, в крайнем случае. А я хочу красные и с кружевами! И чтоб трусы в комплекте! — продолжала Юлька с детской горки, как с трибуны. — И вообще, где они видели женщин с такой фигурой? Маруся не в счет, таких все равно почти не бывает. А у меня грудь не лезет в их кофточки в обтяжку! Не могу же я в тридцать лет быть с фигурой девочки! Я уже зрелая женщина! Я мать, и горжусь этим! — продолжала она импровизированный митинг.

Чувствовалось, что претензий к мировому империализму накопилось порядочно. Начиная с того, что с коляской в приличные магазины женской одежды просто не добраться, заканчивая тем, что примерочные в таковых явно не рассчитаны на женщин с детьми.

— Там даже стульев зачастую нет, а если мне, например, ребенка покормить надо или переодеть? — поддакивала Наташка.

— Да ты видела рожи этих девиц, когда входишь в их магазин с маленьким ребенком? Сразу перекашиваются так, будто я притащилась с бегемотом, только что вылезшим из болотной тины! У них прямо на лбу написано: «Родила — сиди дома, нечего расфуфыриваться!» И ходят за тобой как орлицы, смотрят, чтоб ребенок, не дай Бог, пальцем ничего не тронул, можно подумать, их драгоценные шмотки от этого ядовитыми станут! — продолжала наш комиссар.

— Даже в продуктовых, как видят ребенка, сразу начинают: «Вы за ним смотрите, чтобы руками ничего не трогал», — поддерживала Малина. — И коляску потом обыскивают, будто я специально с ней пришла, чтобы украсть что-нибудь!

— Вот именно! На каждом шагу чувствуется презрение, неуважение общества к молодым матерям! — подытоживала Юлька, слезая с горки. После чего мы с праведным гневом и легкой грустью расходились по домам — до следующей вылазки в булочную или обувной за новой порцией острых ощущений.

Разговоры о… ГВ

Говорят, фанатками грудного вскармливания (ГВ) чаще становятся женщины с очень маленькой грудью. Мне сложно судить о том, насколько этот фактор оказался значимым для меня, может, просто совпало, но мой бюст до родов, действительно, лучше всего подходил под определение «прыщики зеленкой надо мазать». А с приходом молока у моей груди появился размер, обозначаемый целым положительным числом, и ГВ захотелось сохранить подольше.

Наташа полностью поддержала мой настрой, но с совершенно другой аргументацией: «Неудовлетворенные потребности фиксируются!» — грозно пообещала она тем детям, кому не предоставляется грудное молоко в нужных количествах. Предостережение звучало настолько пугающе, что я даже не стала уточнять, в чем именно это может выразиться, и только утвердилась в мысли дать своему ребенку столько молока, чтоб из ушей потекло — лишь бы избежать этой страшной неудовлетворенности.

Но иногда меня тревожила мысль о том, что дар небес может внезапно пропасть из моей груди. Правда, еще больше это беспокоило всех моих знакомых и многочисленных родственников: «Ты пьешь чай с молоком? Принести гомеопатию для лактации? Хочешь, заварим лактогонный сбор? Надеюсь, ты сцеживаешься после каждого кормления до последней капли? Ей точно хватает? У вас уже есть весы, или подарить?» Когда степень тревожности почти достигла паники, я спросила Наташу, а что она делает из вышеперечисленного.

— Ничего, — спокойно ответила она. — На выработку молока влияют пролактин и окситоцин.

— А они продаются в нашей аптеке? — обеспокоилась я, попутно размышляя, нужны ли рецепты на такие лекарства и кто их даст: педиатр или гинеколог.

— Мда, правду говорят, что у кормящей женщины мозги утекают в молоко… — Наташа даже не улыбнулась, до того абсурдным оказалось мое высказывание. Я же была польщена: похоже, производила впечатление человека, у которого было, чему утекать. Жаль, что, судя по всему, вытекло все без остатка. Мой вид слегка вернул ее на землю. — Пролактин и окситоцин — это гормоны, понимаешь? Они у тебя в организме сами вырабатываются. Пролактин — от визуального и тактильного контакта с ребенком… Проще говоря, если боишься, что мало молока — носи ребенка на руках как можно больше, лучше всего кожа к коже — то есть оба голые; спи рядом, чтоб чувствовать его запах, и смотри на Нюську почаще.