— Что, простите?
— La cathedral está… — Он запнулся, пытаясь подобрать подходящее слово. — Закрывается, сеньора. Церковь закрывается.
Женщина смутилась, и ее лицо неожиданно залилось румянцем.
— Закрывается? Ой, я и не заметила. Я, должно быть… забыла о времени… Perdón… Perdón, рог favor.
Служитель помог ей подняться, подобрал соломенную сумку и повел ее к выходу. По пути из нефа она все время оглядывалась, словно старалась еще раз взглянуть на Богородицу.
— Это действительно одно из самых священных мест на земле, — сказала женщина, когда служитель отпирал двери. В ее глазах вновь появился огонек, и он почувствовал, как она крепче прижалась к его руке. — Это то, что я испытала на себе, а значит, это правда. То есть действительно говорят, что это святая земля, не так ли?
Не понимая, о чем идет речь, служитель энергично закивал и закрыл двери.
Он посмотрел на свои карманные часы. То ли ему кажется, то ли Дон Мигель действительно молится дольше обычного? Служитель поспешил в Камару Санта, готовый к тому, чтобы объяснить свое отсутствие. Еще на полпути он увидел священника, лежащего на спине. Его ноги были подогнуты в сторону, а руки, словно веревки, распластались на каменном полу. Казалось, что он уснул во время молитвы.
Паника охватила служителя. Реликвия! Что с реликвией?
В следующее мгновение он с облегчением вздохнул.
Все в порядке. Вон она, лежит себе на крышке серебряного ларца, никем не тронутая. Он бережно поднял реликвию и закрыл в шкафу у задней стены крипты. Лишь тогда служитель обратил свое внимание на дона Мигеля и осознал, что священник отошел в мир иной.
Служитель осенил крестным знамением тело старика, иссушенное течением времени, и подумал: «Если судилось, чтобы его сердце перестало биться, а, скорее всего, так и есть, то произойти это должно было именно здесь». Старик безгранично любил это место, а преданность его не знала границ. И теперь он выглядел таким умиротворенным.
Без сомнения, Небеса уготовили для него достойную награду.
Как же ему повезло!
Глава 4
— Да ты и впрямь стала жаворонком, — пробормотала тетя Рут, прошаркав в кухню. — Уже третий раз на этой неделе ты встаешь раньше меня. Что на тебя нашло?
Сидя за накрытым клеенкой столом, Ханна перестала рассматривать желток приготовленного ею яйца всмятку с тостами и подняла голову.
— Ничего. Просто не спалось.
— Не заболела?
Рут искоса посмотрела на племянницу. Она испытывала своего рода чувство гордости за свою способность видеть людей насквозь. Пусть в колледже она и не училась, да и в доме было не найти мало-мальски серьезной книги, но она любила тешить себя мыслью, что Бог ее умом не обидел. Она внимательно относилась к мелочам и носом чуяла обман.
— Не хватало еще, чтобы ты слегла с какой-то заразой, — сказала она. — Достаточно и одного больного. У твоего дяди опять язва разыгралась.
Мать Ханны часто рассказывала, что, когда они повзрослели, Рут была бойкой девчонкой, за которой ухлестывали все парни. Теперь в это с трудом верилось. Ханна всегда представляла свою тетю не иначе как полную, всегда ворчащую домохозяйку. Сейчас Рут брела к кофеварке за очередной дозой кофеина, знаменующей начало еще одного дня безысходности.
— О, уже и кофе сварила? — удивленно спросила тетя.
— Я рано встала.
— С тобой точно все в порядке?
«К чему эти постоянные расспросы, — подумала Ханна. — Ни тебе “как мило с твоей стороны”, ни хотя бы просто “спасибо”». Ничего подобного для тети Рут не существовало. Она всегда считала, что в этом мире никто не поступает без скрытого умысла. Тебя либо пытаются задобрить, либо пустить пыль в глаза. Никто ничего не делает просто так. Всему есть причина.
Рут поднесла чашку к губам и сделала глоток.
— В котором часу ты вчера вернулась с работы?
— Как обычно. В пятнадцать минут первого.
— И встала ни свет ни заря? — Опять этот взгляд искоса. — Почему ты не говоришь мне, что случилось?
— Ничего не случилось, тетя Рут! Честно!
Она всего-то позвонила в «Партнерство ради Жизни» неделю назад. Трубку взяла женщина и сказала, что в самое ближайшее время вышлет ей ознакомительную литературу, вот только Ханна сгоряча взяла да и выдала почтовый адрес Риттеров. Лишь потом до нее дошло, что следовало оставить адрес «Голубого рассвета».
— Пока ты живешь здесь и пользуешься нашим гостеприимством, — Рут никогда не забывала напомнить ей об этом, — в этом доме не будет секретов.
Если на конверте с письмом из «Партнерства ради Жизни» тоже будут изображены сердечки и улыбающийся ребенок, как это было в газете, то Ханне придется долго объясняться. Поэтому каждое утро она всю неделю встает рано в надежде перехватить почтальона. Но письма пока не было.
Девушки в ее возрасте должны думать о женихах, свадьбе и семье. Тогда почему мысль о том, чтобы выносить ребенка для бездетной четы, так запала ей в душу? Объяснение для себя Ханна могла найти лишь в воспоминаниях о своей матери. Ее мама была из тех людей, кто не может отказать другим и верит, что всякий должен помогать тому, кому повезло меньше. «То, что тебе не дают покоя проблемы, — повторяла она, — свидетельствует о том, что пора позаботиться о ком-то другом, кроме себя». Ханна на всю жизнь запомнила этот урок, хотя с грустью замечала, что постепенно забывает нежный голос мамы.
Рут достала из микроволновки тарелку горячих плюшек с корицей и, произведя тщательный осмотр, выбрала ту, которая более-менее удовлетворяла ее требования.
— Я думала, что ты всю неделю должна работать в утреннюю смену, — сказала она.
— Должна, но в закусочной сейчас пусто. Видать, после праздников все сидят дома.
— Смотри, чтобы Тери не заграбастала все лучшие смены себе.
Рут запила плюшку остатками кофе, затем полезла в холодильник за яйцами.
— Надеюсь, что твой дядя не думает проспать все утро. Скажи ему, что завтрак на столе.
Ханна в благодарность за то, что можно ускользнуть из кухни, поспешила подойти к лестнице и прокричала:
— Дядя Герб! Тетя Рут зовет тебя завтракать.
Сверху послышалось недовольное ворчание.
— Уже идет, — передала она ответ дяди и посмотрела в окно гостиной. Как и ожидалось, почтальон уже шел вниз по улице. Было холодно, и Ханна, обхватив себя за плечи, выскочила во двор, едва он только ступил на дорожку.
— Помогаешь мне, да? — весело сказал мужчина. Он открыл сумку, достал из нее пакет, слегка перетянутый шнурком, и вручил его Ханне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});