Читать интересную книгу Король - Семен Юшкевич

Маша. Нет-нет. Вот я их вижу всех, жалких, оплеванных, ненавидимых… Страдать с евреями? Нет! Пусть их вырежут. Лучше пойти к христианам и сказать: умертвите нас.

Женя. Почему любить нас, если мы сами себя ненавидим?

Маша. В моей душе тоска. Посмотрите на эти комнаты. Их здесь двенадцать, и ни одной уютной, человеческой. Все грубо, пошло. Здесь обитают вампиры.

Сидят мрачно. Пауза. Входят Гросман и Этель. Гросман в сюртуке.

Этель. Ну поезжай уже. Ты и так много времени потерял.

Входит Розенов. Он среднего роста, изысканно одет, в пальто. В руке палка. Носит пенсне. Все смущены.

Вайц выходит. Женя убегает в кабинет.

Розенов (громко, вслед Жене). Женя, Женя!

Этель. Что же ты, Яков, даже здравствуйте не скажешь? (Хочет взять у него палку и шляпу.)

Розенов. Нет-нет, мама. Я зашел только на минутку.

Этель. Все-таки можно отдать шляпу и палку…

Гросман. Зачем ты пристаешь к нему? Не хочет — и не надо.

Этель (робко). Сказать правду, Яша, я этого не ожидала от тебя. Это не идет к тебе. Ты образованный человек, ты доктор…

Розенов (прерывает ее). А я от вас не ожидал таких действий.

Гросман (сердито). Каких действий?

Этель. Ну вот уже и мы виноваты. Я так и знала, что ты это скажешь. Яков, ты ведь меня называешь мамой. Будь со мной как с матерью. Душа ведь болит и за тебя и за нее.

Розенов. Почему же вы ей позволили остаться здесь?

Гросман. Не задавай нам вопросов, и мы тебе не будем задавать. Я не хочу ничего знать. Я выдал ее за тебя и отсчитал тридцать тысяч рублей. Я устроил такую свадьбу, которую будут помнить в городе двадцать лет. А дальше не мое дело. Вот это я хотел сказать тебе. Делайте что хотите, но меня оставьте в покое.

Этель. Дорогой Яша, помирись с ней. Она ведь молодая женщина. Выросла в нежности, все ей прислуживали. Пойди к ней…

Розенов. Но разве я поссорился с ней? Вам надо вникнуть в нашу жизнь. Женя очень странная женщина. (Расстегнул пальто. Ходит по комнате.) Я не понимаю ее. То она запиралась в своей комнате, и по целым неделям ее нельзя было выманить оттуда. Ведь это невозможно. Подумайте, жена, которую муж по неделям не видит. Я сам несколько раз собирался поговорить с вами. Иногда она начинала швырять деньгами. Что же это такое? Тесть, вы ведь знаете, что деньги не падают с неба. Ведь если бросать деньги направо и налево, как она, бывало, делает, то не только моей практики — и ваших тридцати тысяч не хватит, но можно и Блейхредера* разорить.

Гросман. Вот я и прав, когда говорю, что не хочу знать ваших дел.

Розенов. Войдите же в мое положение. Я тяжелым трудом зарабатываю деньги, и мой труд топчут ногами. Со мной разговаривают как с мужиком, меня упрекают в мещанстве, в скупости. Позвольте, кажется, я окончил университет и могу знать цену всем этим возвышенным разговорам о мещанстве, об идеале. Вправе ли я желать, чтобы в моем доме было тихо? Подумайте же, тесть. Бросила детей… На что это похоже? Хорошо еще, что моя мать согласилась присмотреть за домом и что нас не бросила… эта добрая бонна. Теперь нужно бояться, чтобы скандал этот не огласился.

Этель. Хорошо, я пойду к ней. Только, Яков… ты ведь тоже неправ. Машенька, пойди к себе. Мне надо поговорить о том, чего девушке нельзя знать и слушать.

Маша. Не хочу.

Розенов. Пожалуйста, пожалуйста, мама, без интимностей. Все остальное — наше дело, и я никому не позволю вмешиваться…

Этель (покорно). Хорошо, не буду вмешиваться… Только ты, Яков, должен уступить ей. Ты должен. Ты старший, а старший всегда умнее и уступает.

Гросман (со скучающим лицом). А мне пора. Устраивайтесь как знаете. (Подает руку Розенову.)

Розенов. Прощайте, тесть.

Женя (показывается в дверях кабинета). Мама, я не хочу, чтобы ты с ним разговаривала. Выгони его. Не хочу знать ни его, ни его детей, ни его родственников! Его мать, когда приходит, изводит меня.

Розенов. Женя, Женя, постыдись же…

Женя (у дверей). Не хочу стыдиться. Начни ты первым. Ты врач и стал биржевиком. А я не хочу жить с биржевиком.

Розенов (обращаясь к старикам). Что вы скажете о ней? Вот такие сцены происходят у нас ежедневно.

Гросман (с досадой). Оставьте вы меня все в покое… (Быстро уходит.)

Маша (с иронией). А полгорода завидуют нашему счастью. (Выходит.)

Этель. Женечка, прошу тебя. Послушай свою старую мать.

Женя. Пусть он уйдет… Вы еще не знаете его. На словах он всегда выйдет правым. Нужно его увидеть дома. Это зверь. Он уже угрожал мне кулаками. Да-да, кулаками. За кого вы меня выдали? (Истерично заплакала.) Служанку мою сделал своей любовницей.

Этель. Женечка, Женечка…

Розенов (в гневе). С каким удовольствием я бы убил тебя. Притворщица!.. Шарлотта Корде!..* Несчастен тот, кто решается жениться на богатой девушке из простого грубого дома.

Этель (обняв Женю). Кто грубый? Чтоб у тебя язык отнялся! Скажите пожалуйста! Его просили жениться на ней! От тебя ведь, как от пиявки, нельзя было отвязаться, когда ты ее увидел. Грубого дома! А ты из какой семьи? Твой отец был лавочником, — пусть честным, но твоя мать? Ведь весь город знает, что она подожгла свой дом. Бессовестный! Он еще учился в университете! Взять такую нежную девушку и замучить ее. Ты со мной поговори. На чьи деньги ты грязь свою обмыл?…

Розенов (вне себя). Сама ты бессовестная! Не смей так разговаривать со мной… (Готов броситься на нее.)

Женя (вскрикнула). Вон, вон!..

Александр (быстро входит. Он в черной косоворотке, подпоясан шнурком). Что тут за крик? Как вам не стыдно? Яков, Женя!

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Окраина. Низенькое одноэтажное строение. Слева уголок улицы — темный, неприветливый. Смутное очертание руин. Из тьмы выплывают тени людей и исчезают. Далеко на небе застыл тонкий рог луны. Силуэт мельницы и ее трубы отчетливо выделяются и как бы царят здесь. Поверх руин справа и далеко дом Гросмана. Окна освещены. Вся картина мрачная, тяжелая. Квартира Эрша. Небольшая комната с одной дверью направо в кухоньку. Слева длинный портняжеский стол. Эрш в очках, разложив на столе шубу, стоя работает. В правом углу сапожник Шмиль прилаживает подметку к башмаку. Перед ним низенький столик, покрытый кожей. На столике сапожный инструмент. Недалеко от Эрша на скамеечке сидит Бегя и клеит коробочки. Жена Эрша, Роза, высокая старуха с пергаментным лицом, в цветной косынке, вяжет чулок. Посреди комнатки стол, за которым сидит старший сын Эрша Мирон и ужинает. Комната освещается двумя лампами. Одна висит на стене над Эршем, другая, маленькая, на кожаном столе Шмиля. Остальная обстановку жалкая. На полу сор. Чувствуется теснота, спертый воздух и труд. Два оконца заклеены бумагой; оба выходят на улицу.

Эрш (режет ножницами). Такого времени я не запомню. Вот тебе и время. Чтобы еврей шел против еврея Этого никогда не было. Бывало, случится, рабочий поспорит с хозяином. Так поспорит. Чем же кончалось? Хозяин выгонял рабочего, и был конец, и было тихо…

Мирон (ест). Это время уже не вернется.

Бетя. Сварила я хороший клейстер. Придется-таки его выбросить. Я его слишком рано сняла с огня.

Роза (почесала спицей в висках). Когда вы все летите… Что такое? Горит? Нигде не горит. Сделала бы медленно — не пропал бы материал.

Бетя. А ты хочешь отдыхать? Я тоже хочу. Может быть, меня колет во всех местах от сидения. Наработалась как хорошая лошадь за целый день — пусть хоть вечер будет моим. Нет, вечер есть у господ… Разве у меня не такая же душа, как у них? Но нет. Работай и работай.

Роза. В твои годы я работала двадцать четыре часа в день. Раскричалась!..

Бетя. Ты много выиграла от этого. Посмотри-ка, в каких палатах ты живешь. Отложила тысячи на старость. Отец не работает, мы не мучимся, ты сохранила здоровье и совсем не кашляешь часами по ночам. Не говори глупостей. Ты и теперь живешь, только чтобы служить… этим зверям.

Роза. Что правда, то правда. Кашель таки добивает меня, но я не жалуюсь.

Бетя. Всякий знает, что ты выжила из ума. Стану еще тратить время на разговоры с тобой. (Выходит и уносит кастрюльку с клейстером.)