Читать интересную книгу Грешник - Сьерра Симоне

был со мной откровенен.

Я даю ей минутку, хотя мне безумно хочется прижать ее к тросу и потереться своей ноющей эрекцией о шелковое платье, облегающее ее фигуру, уткнуться лицом в ее шею и обхватить губами чувствительную кожу, пока задираю ее подол и прижимаю ладонь к ее горячему холмику.

– Хорошо. Честность. – Она делает глубокий вдох и пристально смотрит мне в глаза. – Я хочу, чтобы ты меня поцеловал.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас, – подтверждает она. В ее голосе слышится едва уловимая бравада, и мне это не нравится. Я имею в виду, что почти готов упасть на колени и умолять ее позволить мне увидеть ее киску, но моя совесть хочет, чтобы она была полностью готова и уверена. Не хочу, чтобы она притворялась храброй ради поцелуя… Я вообще не хочу, чтобы ей требовалась храбрость. Забираю у нее из рук бокал и ставлю его на выступ рядом со своим виски, затем протягиваю ей руку.

Она выглядит растерянной.

– Ты не поцелуешь меня? Я думала… после всего, что ты сказал…

– Я очень сильно хочу тебя поцеловать. Но «прямо сейчас» может продолжаться столько, сколько мы захотим, верно? Возможно, это будет в следующие десять минут, может в следующие двадцать. Как бы долго это не продолжалось, я не хочу торопиться. Что, если это единственный поцелуй, который я получу от тебя? Я не хочу торопить события. Хочу насладиться этим.

– Насладиться этим, – повторяет она. А затем, расслабившись, кивает. – Мне это нравится.

Она принимает мою руку, и я веду ее вглубь террасы, где установлен шатер с танцевальной площадкой для гостей, желающих выпить и потанцевать после благотворительного ужина. Но сейчас тут почти никого нет, только одинокий официант разносит подносы с бокалами для шампанского, а из динамиков вылетают звуки секстета, играющего в вестибюле.

– Может, сначала потанцуем? – спрашиваю я.

Она оглядывает шатер, и часть ее прежней уверенности возвращается.

– Ты уверен, что хорошо танцуешь?

– Я превосходно танцую, – отвечаю уязвленно. – Я, наверное, лучший танцор во всем мире.

– Докажи, – подначивает она, и я принимаю вызов. Я делаю то, чего жаждал с тех пор, как увидел ее, и провожу рукой по изгибу ее талии, касаясь соблазнительных ямочек на пояснице и борясь с желанием опустить руку еще ниже. Затем притягиваю ближе к себе, крепче сжимая ее руку в своей руке.

Девушка снова дрожит, а я улыбаюсь.

Мне требуется совсем немного времени, чтобы найти ритм и закружить нас в простом тустепе. Я неплохой танцор (одна из моих двоюродных сестер потребовала, чтобы все мальчики семьи Белл взяли уроки танцев перед ее свадьбой, и мне удалось извлечь некоторую пользу из этого изнурительного опыта для подобных мероприятий), и меня радует, что красивая женщина в моих объятиях выглядит достаточно впечатленной мной.

– Ты неплохо танцуешь, – признает она. Пока мы скользим по безлюдному танцполу, а вокруг нас сверкают огни города и весело стрекочут цикады, она встречается со мной взглядом, который я не могу прочесть. Он кажется таким многозначительным, полным тайных знаний и опыта, и я почти слышу в глубине своего сознания церковные песнопения, ощущаю на языке сладкий вкус залежалых причастных облаток.

– Да и ты ничего, – отвечаю я, но это пустые, ничего не значащие слова, которые заполняют тишину, потому что воздух уже наполнен каким-то напряжением, безымянным и древним, и мои сердце и душа откликаются с таким страстным пылом, которого я не испытывал уже много лет. И это пугает. Пугает и будоражит, а затем она перемещает руку с моего плеча на затылок робко и одновременно решительно, и это кажется важным, восхитительным. У меня возникает ощущение, что мое тело вот-вот взорвется от вожделения, желания защитить и абсолютного таинства того, что я чувствую прямо сейчас.

– Как тебя зовут? – шепотом спрашиваю я. Мне нужно знать ее имя, потому что не думаю, что смогу уйти сегодня вечером, не выяснив это.

Не думаю, что вообще смогу уйти.

Но мой вопрос заставляет ее напрячься, и внезапно она снова становится настороженной, словно воздвигает между нами невидимые преграды.

– Я собираюсь его поменять, – загадочно отвечает она.

– Ты собираешься изменить свое имя? – спрашиваю я. – Типа… по программе защиты свидетелей или что-то в этом роде?

Мои слова вызывают у нее смех.

– Нет. Это для работы.

– Работы? А ты вообще колледж закончила?

– Я на последнем курсе. Но, – продолжает она строгим тоном, – знаешь, девушка может учиться и работать одновременно.

– Но работа, ради которой тебе нужно изменить свое имя? – Я внимательно изучаю ее лицо. – Ты уверена, что это не для программы по защите свидетелей? Прямо на сто процентов уверена?

– Да, – отвечает она. – Просто это не совсем обычная работа.

– А ты расскажешь мне об этой работе?

Она наклоняет голову, размышляя.

– Нет, – решает она вслух. – По крайне мере, не прямо сейчас.

– Так нечестно, – упрекаю я. – Это похоже на приманку, и ты знаешь об этом. К тому же я до сих пор не знаю, как тебя зовут.

– Мэри, – отвечает она через мгновение. – Можешь звать меня Мэри.

Я бросаю на нее скептический взгляд.

– Звучит неправдоподобно.

Она пожимает плечами и легонько сжимает пальцы на моем затылке, ощущение настолько приятное, что мне хочется замурлыкать. Я спал со многими женщинами, великолепными и опытными, бывало более чем с одной за раз, но по какой-то причине, когда Мэри играет с короткими волосами у меня на затылке, я испытываю более сильные, более волнующие эмоции, чем когда-либо раньше. Притягиваю ее немного ближе, когда начинает играть мелодичная меланхоличная песня, а цикады стрекочут в такт со струнами, как будто сами пригласили себя в секстет. Их громкое стрекотание такое успокаивающе и до боли знакомое.

– Я уже много лет так не танцевала, – признается Мэри, когда мы непринужденно кружимся по танцполу.

– Ты слишком молода, а говоришь так, будто прожила долгую жизнь, – говорю ей. Она одаривает меня грустной улыбкой.

– Это правда.

– Что ты уже много лет так не танцевала или что слишком молода для таких слов?

– И то и другое, – отвечает она все с той же грустной улыбкой. – И то и другое правда.

Я слегка кружу ее на месте, подталкиваемый эгоистичным желанием увидеть, как подол платья колышется и шелк облегает ее тело. При виде этой картины мне приходится подавить рвущееся из груди рычание. Господи, эти бедра. Эта талия. Эта маленькая упругая грудь, скрытая лишь тонкой тканью. Она отлично поместится в ладони. Я притягиваю Мэри к себе, медленно скользя рукой по ее спине и подразнивая, касаюсь обнаженной кожи вдоль бретелек.

Она вздрагивает от