до самого вечера. А уж вечером возвращались, неспешно так, оставляя на улице следы от копыт и лепешки.
Были еще и колхозные, которых держали отдельно, на особом поле…
Зачем коровник?
Трава вон. Свежая. Бесплатная…
— Их кормят какой-то пакостью, от которой удои хорошие. Но и живут они недолго, — Весняна похлопала Красавице по боку и спросила. — Будешь молоко? Свежее?
— Буду.
— Не боишься?
— Чего?
— Не знаю… сырое многие не пьют.
— Рискну.
— А еще очаровать могу…
— Очаруй, — Леший пожал плечами. — Если охота.
Весняна чуть нахмурилась.
— Не говори так больше, — тихо сказала она. — Слова — никогда не просто слова. Для людей — возможно, для нас… мои сестры могут принять это за разрешение. А ты один. Не связанный ни с кем. Мигом очаруют.
— И что тогда?
— Ничего. Женишься. Семью заведешь. Будете жить… — это Весняна произнесла почему-то печально. И ведро протянула. — Подержи.
— Может, я и не против, чтоб жениться и семью завести. Ну, так-то… в теории… правда, я для семейной жизни бестолковый…
— А кто толковый-то?
Весняна вернула скамеечку куда-то в кусты, из которых появился кувшин.
— Давай, отолью. И людям своим отнесешь.
— А ты откудова про людей знаешь?
— Птицы говорят. Не думай, они ж только нашим. Да и девочки не обидят. У нас… если слово дано, то уже не отступить, не разорвать. Говорят, раньше маги таких как мы сами привечали. От нас и дети одаренные родятся… силы отцовской в сыновьях только прибавится.
— А теперь не привечают?
— Теперь… своей силы, видать хватает. Да и где те маги…
— Ну да. Поставь кувшин на землю. Придерживай чуть.
Леший и щит поставил, чтоб дождь в молоко не капал. А самого его много вышло, вон, ведро почти до краев. И молоко это кажется плотным, тяжелым да густым, будто и не молоко — сливки живые. Течет тонкой струйкой, наполняет кувшин.
— С магами мы хорошо ладим. Им силы только прибавляется. Мы берем её и возвращаем сторицей.
— Рекламируешь?
— А то… случай-то такой, что пользоваться надобно. Сестер у меня много. И не все хотят к воде возвращаться.
— А сама?
— Сама… что уж теперь…
— Второй раз замуж выйти нельзя?
— Почему? Так-то запрета нет. И с Егором связь у нас слабою вышла, если я тут, с Данькой, остаться сумела. Но… вот кому я нужна-то?
— Потом решим, кому ты нужна, — проворчал Леший. — Ты рассказывай, давай…
— А ты пей, коль не боишься, — и снова улыбается.
— Не боюсь. Не хватало мне тут еще всяких малохольных бояться…
Смех у нее, что звон ручейка. И молоко сладкое, теплое, живое. Такое, какого он никогда-то не пил…
— Свежее — самую силу имеет… ты кликни, чтоб забрали.
— Погоди, — Леший остановился. — Даньке надо же…
— Вот налей опять, а остальное пусть твои забирают. Только ведро чур вернуть.
— Ворон? — потянулся Леший к связи.
— Тут я… а ты там все не выхлебай! И вообще… тут крепко покумекать надо, если правда, что она говорит…
— Так вы слушали⁈
— Ну… ты сам не отключился. А мы просто приглядели. На всякий случай. А то мало ли… вдруг бы заманила тебя в чащобу?
— Ворон!
То, что связь не отключил, это по привычке. Но почему-то стало неудобно, хотя ничего-то этакого Леший не говорил. И не слышал.
— А там бы домоглась жестоко. Мы б тогда помогли…
— Чем?
— Ну… советом премудрым⁈
— Шеф, — подал голос Мазин, спасая Ворона от того, что Леший готов был высказать. — У меня племяш есть. Славный парень. И одаренный… уровень четвертый, конечно, не ахти, но если так-то… может, им там кто в деревне на работу надобен? Он холостой…
— Так, — Леший аж головой затряс. — Отставить! Я еще только свахой не был…
Весняна глядела, чуть склонив голову на бок.
— Ворон, молоко забери. Ведро вернете… и помыть мне! А я вон… пройдусь.
— Правильно, шеф, — поддержал Залесский. — Женщину проводить надобно. А то чуть отвернешься, сразу какой маг нарисуется с недобрыми намерениями.
Да чтоб их всех…
— Здрасьте, — Ворон поднялся из кустов и, кивнувши на Красавицу, уточнил. — Не забодает?
— Доброго вечера, — Весняна положила руку на шею коровы. — Добрых людей она не трогает.
— На, — Леший сунул ведро. — И чтоб глаза мои тебя не видели!
— Не увидят… а…
— Сгинь!
Не хватало всяких тут с наглыми рожами. И ведь женатый, а туда же, кланяется, того и гляди руки целовать полезет. А оно Лешему надо?
Вообще…
— Я до дому проведу, — буркнул Леший. — И что там дальше приключилось?
— Дальше… дальше обживались. Работали… а потом оказалось, что муж мой дурное зелье попробовал. На работе поднесли. Магом-то он был, но силы невеликой. А работы много. Выкладывался. Не получалось что-то. Ему и сказали, что если зелье использовать, то сил прибавится.
Идиот.
Вот как еще человека назвать, который в этакую-то сказку поверит? Душа сильная, слабая — это душа. А мозги в голове наличествовать должны бы. И хорошо б работающие.
— Я сперва и не замечала. Да на нем и не сказывалось особо… я ж, пусть младшенькая, но берегиня… — Весняна шла рядом. И Леший чуть растянул щит, потому как вода водой, но когда сверху льется, оно приятного мало. И спорить, отказываться Весняна не стала. — Ему и хорошо было. Сил становилось много, а последствий и никаких. Пока однажды не слег. Оказалось, что рак…
На белых ресницах повисла капля воды.
Воды ли?
Леший не стал уточнять.
— Сначала ведь и понятно не было, насколько серьезно. Рак ведь сейчас лечат и неплохо. И я думала, у нас получится. И в клинику его устроили. По программе для сотрудников. Лечили… я помогала. Но становилось лишь хуже и хуже. И денег не хватало. Он перестал работать, и оказалось, что дом совсем не бесплатный, как и переезд. Что мы должны и много. Потом еще за лечение… а ему все хуже и хуже становилось. В страховке отказали. Выяснилось, что Егор употреблял препараты, и значит, сам виноват. Нам даже штраф грозил, но… не стали вешать.
Лес закончился как-то совсем быстро и