Франц Меринг. Очерки по истории войны. — Москва. 1924 г., 338 стр., перевод Н. Попова.
Это — сборник статей выдающегося марксистского публициста, который также, как и пишущий эти строки, считает Дельбрюка величайшим историком за последние сто лет. Основу этого сборника составляет интересная рецензия капитального труда Дельбрюка (Mering. Eine Geschichte der Kriegskunst. 1908 г., стр. 52), существенно повлиявшего на подход Меринга к оценке военных вопросов. Имена собственные в русском переводе подверглись искажению.
Полковник де Пик. Исследование боя в древнейшие и новейшие времена. Извлечение из труда Ардан де Пика под редакцией. Пузыревского. II изд. 1911 г. (156 стр.).
Чрезвычайно талантливая работа, но интересная преимущественно в военно-психологическом отношении Многие французы считали Ардан де Пика своим Клаузевицем. Оригинал относится к шестидесятым годам прошлого века.
В. Рюстов. История пехоты. Перевод Пузыревского.
Гениально-легкомысленная работа, впервые увидевшая свет в оригинале в 1867 г. Содержит много фактических ошибок; автор своими широкими обобщениями привлек внимание к истории военного искусства Дельбрюка и посейчас не потерял интереса. Заслуги автора, поднявшего историю военного искусства до уровня науки, чрезвычайно велики.
J.Colin. Les transformations de la guerre. — Paris. 1911 г. (стр. 305).
Краткий очерк изменения методов боя, тактики и стратегии.
L'armée à travers les ages. — Paris, t. I 1899, t. II 1900 (стр. 328).
Это — две серии докладов, которые читались в Сен-Сирском училище в 1898 и 1899 гг., известными учеными и университетскими профессорами — Рамбо, Шюке, Альбер Вандаль, Альбер Сорель, Гиро, Ковиль, Кебар, Лехюгер, Бутру — и, таким образом, дают точку зрения гражданских ученых, при том далеко не специализировавшихся на военных вопросах. Первая серия посвящена организационным вопросам — римская армия, воинская повинность при феодализме, наемничество, кондотьерство, армия Людовика XIV, армия республики, армия первой империи. Вторая — известным вождям — Александру, Ганнибалу, Арно де Серволь, Гастону де Фуа, Конде, Бюжо, Хошу, Суворову, Даву. Доклады написаны очень живо, научная ценность их различна.
Русские труды Н. С. Голицына (Великие полководцы истории. 2 тома. 1875 г. и Всеобщая военная история. 1876–78 гг.), П. Михневича (История военного искусства с древнейших времен до начала XIX столетия. II изд. 1896 г.) и П. А. Гейсмана (Краткий курс истории военного искусства в средние и новые века), I изд. 1893—96 г. г, II изд. 1907 г. (очень устарели).
Н. С. Сухотин. История военного искусства. Энциклопедия военных и морских наук под редакцией Г. А. Леера, т. III, выпуск 3. Спб. 1888 г.
Н. А. Орлов. История военного искусства. Энциклопедия изд. Сытина, т. XI, стр. 89–109. Спб. 1913 г.
Указание дальнейшей литературы будет приведено по соответственным главам.
Глава первая
Греческая фаланга
Александр Македонский
Феодализм исключает возможность сомкнутых строев. — Фаланга. — Победа рядового бойца в строю над квалифицированным нерегулярным бойцом. — Фланги и их прикрытие конницей и легковооруженными. — Переход от милиции к наемным войскам. — Военное искусство профессионалов: обучение, маневрирование, тактика Эпаминонда, осады. — Ксенофонт и Сократ. — Греческая дисциплина. — Македония. — Македонская фаланга. — Конница. — Эллинистический империализм. — Обеспечение общей базы. — Численность армий. — Персы и парфяне. — Стратегия Александра Македонского. — Его тактика. — Управление в бою. — Диадохи и перипатетики.
Феодализм исключает возможность сомкнутых строев. На первых шагах военной истории, кои мы можем проследить, мы встречаем греков, действующих своими главными силами в составе фаланги. По филологическому происхождению слово фаланга обозначает массив, монолит, валек. В военном отношении фаланга — прежде всего тактическое целое, тактический монолит, в котором нет воли отдельных людей, а есть одна коллективная воля; фаланга представляется как бы тактическим организмом, спаянным, слитым из людей жерновом, назначение которого — перемалывать противостоящую ему людскую пыль.
Отличие метода боя в фаланге от варварских приемов подчеркнуто еще Фукидидом[5]: страшно только появление варваров, их число, их воинственный крик, наклонение их оружия. Но в рукопашной схватке они немного стоят, так как они не сохраняют своих мест в шеренгах и рядах и не видят ничего постыдного в том, чтобы уклониться со своего места. Но раз каждому предоставляется на усмотрение — драться или отступать, то в мотивах уклониться от схватки не будет недостатка. Поэтому варвары предпочитают грозить издали и не любят рукопашного боя. Фаланга же была сильна именно тем, что лишала бойца этой инициативы и заставляла идти на врага стенкой.
Для того, чтобы иметь возможность сформировать фалангу, которая бы поглотила в себе отдельные личности, отдельные воли, необходимы определенные предпосылки в отношении политического, экономического и социального развития народа. Варварские племена, не вышедшие еще из родового быта, и в бою будут признавать единственный авторитет родового старейшины, и варварская энергия их в атаке выльется в форму удара отдельными толпами, каждая из которых будет представлять мужчин отдельного рода или деревни. Когда цивилизация разложит родовой быт, но государство остается еще в нецентрализованных формах феодального строя, когда, при господстве натуральной системы хозяйства и слабости контроля, обмена и денежного хозяйства, подати натурой могут быть изысканы и поглощены только на местах, а со средствами по местам раздробляется и власть, то такому состоянию государства отвечает крайнее развитие индивидуализма в военном деле, столь характерная рыцарская тактика[6]. Гордого феодала, привыкшего безраздельно царить в своем округе, всегда помнящего о своих привилегиях, заставить отказаться от своей ярко выраженной личности и раствориться в фаланге — слабое феодальное государство не в силах. В 1509 году, при осаде Падуи, ландскнехты соглашались идти на штурм при непременном участии в приступе, наравне с ними, дворян. Тогда авторитетнейший представитель французского дворянства, «рыцарь без страха и упрека», Баярд возмутился: «должны ли мы идти в бой рядом с портными и сапожниками»? К нему присоединились и немецкие рыцари, и высшему командованию пришлось снять осаду.
В доисторический период Греция переживала феодальный строй. На грани XV и XIV веков началось нападение ахейцев на государства Критской культуры, окончившееся успехом; в ХII веке — на Египет 20-й династии, с трудом отраженное; на XI век приходится организованный из Микеи поход ахейцев на Трою. Затем появляются в некоторых восточных государствах наемные дружины греков, игравшие роль варягов своей эпохи. Хотя в некоторых источниках, по отношению к греческим дружинам того времени, и употребляется слово фаланга, но это, по-видимому, основано на применении понятия, возникшего в позднейшее время, по отношению к военной организации, имевшей совершенно отличный характер. Илиада Гомера дает нам правдивое изображение образа ведения боя феодальной Греции. Крайне слабое центральное управление, которому приходится более уговаривать, чем приказывать, которое допускает, чтобы его критиковали и осмеивали иногда даже не самые храбрые бойцы; крикливое и самовольное воинство; бой, в котором массы принимают лишь слабое участие и который решается поединком рыцарей, героев обеих сторон, — вот характеристика доисторического греческого военного искусства. Гомеровская «фаланга» — это фон, на котором только отчетливее выступают действия героев; гомеровская фаланга — десятки и сотни людей бегут под натиском Ахиллеса или Гектора.
Это превосходство одиночного бойца над массой представляется нам, при ближайшем исследовании, не слишком сказочным. Герой — человек большой силы духа и тела, развитой с молодости соответственным воспитанием, обладатель прочной репутации, которая заставляет простых смертных, каждого в отдельности, чувствовать себя совсем маленьким и бессильным в сравнении с ним, обладатель дорогого, блестящего, крайне редкого предохранительного вооружения, делающего его неуязвимым для гнущихся и ломающихся копий и мечей простых смертных, которые сделаны из такого плохого металла, что нуждаются чуть ли не после каждого удара в ремонте, герой, появляющийся на украшенной колеснице и держащий в руках дротик, метнув который, он, наверное, способен умертвить любого рядового бойца со слабым неметаллическим панцирем — такой герой, разумеется, был ужасен, наводил панику на рядовую массу, не сплоченную в одно целое, не имевшую чувства взаимной выручки. Если рядовой боец не уверен в поддержке своих соседей, то у него, при столкновении с героем, только одна мысль, что тот, кто будет бежать последним, героем будет настигнут и убит, — и, чтобы не быть этим последним, каждый заранее пятится, и масса бежит. Секрет успеха героя заключается в отсутствии сплоченности массы, что дает руководящее значение инстинкту самосохранения отдельных личностей. Ахиллес, разгоняющий один 50 греческих дружинников — герой, но Ахиллес, который один бросился бы против взвода кирасир, был бы дурак. Нам не известен ход процесса, который перевоспитал отряды гомеровских героев в исторические фаланги Спарты и Афин. Но нам понятно, что развитие городской жизни, оживленные торговые сношения, денежный обмен, уничтожение феодальной власти на местах, культ государства, смиривший и подчинивший себе отдельные личности и их интересы, вся эта новая культура, создавшаяся на берегах Эгейского моря, способствовала развитию массы и обуславливала быстрое распространение тактической формы, которая позволяла массам играть на полях сражений не бесправное, а главенствующее положение. Этой тактической формой был сомкнутый строй — фаланга.