— Рутенским духом от тебя шибко пахло, — отрезала ведьма. — Переборщила ты, стало быть, с достоверностью.
Девица тяжко вздохнула, передернув узкими плечиками, и еще раз попробовала пошевелить связанными за спиной руками.
— На ошибках учатся…
— Ты мне зубы не заговаривай, — пригрозила Яга отобранным кинжалом. — Сказывай, где моя внучка?
— Так ты ее потеряла? — заюлила лиса. — А до меня слухи дошли, что в Мохнатовке у Яги новая владычица ветра подрастает, я и решила разведать, разнюхать, что к чему…
Варвара цыкнула зубом:
— Не хочешь по-хорошему, будем делать, как привыкли.
Острие кинжала вошло под кожу, из яремной вены девицы хлынула кровь, стекая в расчетливо подставленное серебряное блюдо.
Радар явился, сыто отдуваясь:
— Отменяем соглашение?
— Еще чего! Просто молока под рукой не нашлось. Срочно ты мне понадобился.
Демон опрокинул еще рюмашку:
— Мм… Что за экзотика? Кого иссушила?
Варвара развернула блюдо:
— Вот ее.
— Ух ты! — Радар хлопнул в ладоши. — Это же Хумэнь — ручная зверушка Трисветлого Ива, главного рутенского вещуна. Потешила ты меня, Ягиня. Хинских лис мне раньше не доводилось пробовать.
И, видя недоумение Варвары, добавил:
— Раса такая есть, древняя очень: лисицы-перевертыши… В смысле была. Их уже, наверное, с десяток всего и осталось.
Хумэнь высокомерно вздернула подбородок. Рана на ее шее уже почти затянулась.
— Нас осталось четверо! Чтоб тебе, уроду, лопнуть!
— Только чтобы тебя порадовать, — хлопнул себя по пузу демон. — Давай, боль души моей, выкладывай все, что от тебя наша хозяйка услышать хочет, и разойдемся по-хорошему.
— А иначе?
— Сладенькая, я же запросто Ягине перескажу, как даже такой древней сущности, как ты, сделать максимально больно. Ну или…
Радар откашлялся и продолжил низким гортанным голосом:
— Их останется всего трое.
Девица вздохнула:
— Спрашивайте, госпожа.
— Не обманет? — уточнила Яга у демона. — Как лучше вопросы формулировать?
— О, с ними весело, при всех талантах к перевоплощению и хитрости один маленький недостаток — не умеют при нас врать. Так что, если захочешь еще кого из их племени допросить, не забудь меня позвать для компании.
— Зачем ты ко мне пришла? — обернулась Варвара к пленнице.
— У тебя должен быть текст, который интересен моему хозяину.
— Верю. О твоем задании мы после поговорим. А теперь расскажи мне все, что ты знаешь о моей внучке. Как ты с ней познакомилась и зачем?
Хумэнь, глядя перед собой пустым взглядом, принялась излагать:
— Две луны тому объявилась твоя внучка в Стольном граде. Зигфрид фон Кляйнерманн при ней был, дылда белобрысая. Он-то меня тогда и интересовал. Я искала заклинания для активации големов и знала, что свитки у шваба. Приняв облик уличного мальчишки, я выжидала момент познакомиться с Кляйнерманном. Тут твоя Лутоня и подвернулась.
— Втереться в доверие — первейшая шпионская хитрость, — пьяно икнул демон из зазеркалья. — Ты, наверное, ей в чем-то помогла… Нет. Скорее сделала так, чтоб она тебе услугу оказала.
Лиса с интересом посмотрела на демона:
— Ты прав — я пыталась спасти ее от валашского Дракона, а она меня — от своры вовкудлаков.
Варвара вскрикнула и зажала рот ладонью. К счастью, никто из присутствующих особого внимания на нее не обратил.
Хумэнь продолжала тем же ровным голосом:
— Я ранила и обыскала Зигфрида; полного текста заклинаний у него не оказалось, а допросить твою внучку не было ни времени, ни возможности — она к тому времени уже была под защитой валахов. Ее провожатый меня учуял — пришлось скрыться.
— Боевая барышня-а-а! — глубоким баритоном пропел Радар.
Яге подумалось, что за сегодняшний день демон перебрал с кровью и допрос пора сворачивать, пока его окончательно не развезло.
— Ты знаешь, что дальше с Лутоней было?
— Тогда я ее упустила, слишком сосредоточившись на ее друзьях — Иване-дураке с дядюшкой Колобком. Они суетились, пытаясь отыскать какие-то записи Кляйнерманна, и отвлекли меня от главного. Потом до меня дошла информация, что Лутоня с благословления Дракона отправилась в Заповедную пущу к единорогам.
— Она жива?
— Я не знаю, — пожала плечами лисица. — Только поговаривают, что валашский князь в Рутении цацкался с какой-то потерявшей память ведьмой.
— Ты понял? — торжествующе вскричала Яга. — Она не помнит своего имени! Поэтому и найти ее мы не можем!
— Есть идеи? — попытался сосредоточиться демон. — Что делать будем?
— Меня больше интересует, что делать с ней, — указала Яга на пленницу. — Не убивать же ее в самом деле…
Служба началась еще засветло. Певцы, облаченные в белые одежды, тоненькими голосами славили Трехликого, повернув головы к восточным воротам храма. Заходящее солнце окрашивало багрянцем развевающиеся полы плащей, маски под глубокими капюшонами сверкали.
Ганиэль прошел меж рядами певцов, подобно черному ворону в стае лебедей. Обычай требовал от Трисветлого будничных одеяний. Подойдя к воротам храма, Ив трижды постучал в них. Створки открылись с неторопливой торжественностью. Трое служителей, отделившись от стен, стали усыпать путь к храму бутонами белых роз. Ив шел уверенно, впечатывая в дорожную пыль хрупкие лепестки. Простой понятный символ — бренность всего сущего, быстротечность красоты, красота смерти. Легкую улыбку Трисветлого под маской рассмотреть было невозможно. Но она была — вещуну нравились обряды. Тридцать три неторопливых шага от ворот к внутренней двери, трижды три негромких постукивания по серебряным створкам. Пение не умолкало.
Трисветлый Ив вошел в храм. Здесь было темно. Уверенные руки освободили его от одежды. С легким шуршанием исчез плащ, нижнее облачение, исподнее платье. Помогая невидимым слугам разуть его, Ив сделал шаг вперед. Босые ноги ощутили гладкую прохладу мрамора. И тут вспыхнул свет. Яркий, белый, слепящий, он будто стекал с потолочного свода с неотвратимостью снежной лавины. Ганиэль, абсолютно обнаженный, стоял в центре зала. Он кожей чувствовал взгляды соратников, приближенных, допущенных в святая святых — в главный храм Трехликого бога. Пение смолкло. В напряженной тишине Ив пересек зал, приблизился к последним алтарным дверям, уверенно открыл их и вошел внутрь. Одновременно с последним разделяющим шагом он сорвал с лица серебряную маску и отбросил ее за спину. Захлопывая дверь, Ганиэль слышал, как звенит металл по мрамору пола.
— Ну наконец-то ты наигрался!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});