Я спустилась на пляж к беспокойному океану. И неожиданно пришло решение проблемы с поиском причин. В Москве нет волн и не слышно шума прибоя.
Этого было достаточно, чтобы через несколько месяцев вновь собрать рюкзак в южные морские страны.
Азиатские истории
– Всё, мама, папа, я побежала! Аэроэкспресс уезжает через минуту. Напишу, как приземлюсь в Пекине!
Папа взял меня за руку, глубоко вздохнул и спросил:
– Оля, а дальше что? Нельзя же всю жизнь мотаться! А семья, работа, учёба? Ты так хочешь прожить жизнь?
– Будет видно. Целую!
Почему в напутствие в путешествие папа выбрал именно эти массивные и тяжёлые, словно свинец, слова? Без недели четыре месяца прошло с начала путешествия. Жизнь в дороге, в постоянном приятном незнании, где буду ночевать в новом городе, с какими людьми меня познакомит путь. Жизнь в рюкзаке, который я приноровилась складывать за десять минут, а спальник научилась скручивать закрытыми глазами в тонкий рулон. Порой следующую остановку подсказывают случайные попутчики, а не толстый путеводитель.
Если бы мне полгода назад сказали, что покупка дешёвого кипятильника меня осчастливит, то, безусловно, не поверила. Зато теперь это возможность пить по утрам сносный кофе, варить овсянку и по вечерам согреваться чаем. Радуюсь, когда мне удаётся хотя бы на неделю обустроить оседлый быт, раскладывая вещи по полочкам в стене холодной комнаты индийского ашрама.
«Нельзя же всю жизнь мотаться, подумай хорошенько».
Три месяца слова папы настолько часто приходили ко мне на ум, что я даже решила вернуться в Москву раньше, чем планировала. Стану правильной девушкой, перееду к Саше, давно влюблённому в меня серьёзному мужчине, свадьбу с которым мои родители видели в самых кружевных мечтах. Новые страны буду узнавать во время отпусков, зато возьмусь за ум и восстановлюсь в институте, найду важную работу и полюблю длинные зимы.
Но на границе между Таиландом и Мьянмой, в горной деревне Мэхонгсон, задыхаясь от переполнявшего меня чувства осознания величия и красоты мира, поняла, что это не мои мечты.
Можно, папа, можно. Мотаться и делать то, что любишь. Это удел не только молодых бездельников, поверь. Меня этому научили многие люди: шестидесятисемилетняя боевая японка Сьян, с которой мы вместе были волонтёрами в «Центре Матери Терезы»; красивая пара из Бразилии, мы встретились с ними сперва в маршрутке в Чиангмае, а после на автобусной станции недалеко от Камбоджи, они отправились год назад в кругосветное путешествие; поляк Лукас, с которым мы пили горький холодный джин и делились историями на высокой крыше бара в Бангкоке; пожилой очаровательный Анхель, ставший мне первым учителем испанского языка на Camino de Santiago; молодые и свободолюбивые испанцы Кристиан и Алехандро, способные собрать толпы зрителей на неожиданный музыкальный концерт, организованный ими в ожидании поезда. Эти люди показали мне, что значит жить, слушая интуицию.
Бездельники, сказочники, прожигатели жизни, хиппи, неучи, заигравшиеся дети, раздолбаи. Какой ярлык ни повесь, суть не изменится. Каждый из них показал, как это – проживать дни с наслаждением, смакуя каждый рассвет, впиваясь ясным взглядом в новый пейзаж, радуясь вкусному домашнему вину, холодной чистой воде и свежему хлебу.
«Ненавижу римлянина по имени Статус Кво! Шире открой глаза, живи так жадно, будто через десять секунд умрёшь. Старайся увидеть мир. Он прекрасней любой мечты, созданной на фабрике и оплаченной деньгами. Не жди гарантий, не ищи покоя – такого зверя нет на свете. А если и есть, так он сродни обезьяне-ленивцу, которая день—деньской висит на дереве головою вниз и всю жизнь проводит в спячке. К чёрту! Тряхни посильнее дерево, пусть эта ленивая скотина треснется задницей об землю!»
«451 градус по Фаренгейту»Рэй Брэдбери
В поезде с Пекином
Мы познакомились с ним в душном вагоне поезда. Невысокий коренастый мужчина без интереса смотрел в покрытое пылью окно. От него пахло дешёвыми сигаретами, лапшой «просто добавь горячей воды» и земельным ароматом не менее крепкого чая пуэр. Смуглая, но словно покрытая тонким слоем песка кожа, глубокие морщины на лице и сухие руки рассказывали о нелёгкой жизни и тяжёлой работе под лучами безжалостного солнца и порывами сильного ветра. Об этом также говорила его простая одежда: коротковатые старые брюки, тупоносые стоптанные туфли, шерстяной пуловер и вельветовая серая кепка, которая пользовалась необъяснимой популярностью среди советских таксистов лет так тридцать назад.
Он сидел на боковом сиденье вагона, беспрерывно курил одну за одной дешёвые сигареты, наполняя коридор густым дымом. Если же мужчина не курил, то пил из пузатого термоса горячий чай. Изредка он смотрел в окно, разглядывая высокие, объятые плотными облаками горы или озера, с плавающими в них с блестящими красными карпами. Но чаще его взгляд был устремлён на кроссворд, который он отгадывал уже не первый час. Иногда ему звонили по телефону, и тогда мужчина низким, сильным, немного с надрывом голосом выкрикивал в трубку короткие слова: «Да! Слушаю! Что? Повтори, ничего не слышу! Приеду завтра вечером, расскажешь!» Даже во время разговора мужчина не прерывал разгадывание головоломки.
Казалось, что его интересует только отгадывание слов и горячий чай. Мы проехали страну с севера на юг, но старик не обращал никакого внимания на пейзаж за окном. Но если бы он оторвал взгляд от газеты, то увидел высокие зелёные горы, чайные плантации, прозрачную гладь больших озёр и деревянные дома крестьян, раскиданные по бесконечным изумрудным полям. Но за всё время путешествия Китай, так звали моего загадочного знакомого, не перекинулся и парой слов с попутчиками.
Лаос – Вьетнам
В густых джунглях меня встретил молодой монах Самнанг в оранжевой робе, проводил в бамбуковый дом на берегу шумной реки Меконг и налил в глиняную пиалу горный чай. Он рассказывал про Будду, маленькая статуэтка которого стояла в центре алтаря в единственной комнате монаха. Статуэтка была украшена ароматными цветами, яркими кусочками дорогой ткани, а с двух сторон от неё горели свечи. В дом иногда залетали большие разноцветные смелые бабочки. Почему смелые? Потому что в тех краях редко бывали гости, поэтому ни животные, ни насекомые не боялись людей. Бабочки садились мне на плечи, путались в волосах. Блестящие, будто металлические, зелёно-голубые змеи, свернувшись в кольцо, отдыхали на пороге домика, словно сторожевые собаки. Вскоре наш разговор с монахом прервался из-за громких размеренных звуков. Казалось, что кто-то очень большой с трудом ступает по влажной земле, иногда увязая в грязи.
Конец ознакомительного фрагмента.