Первое пришедшее в тот день письмо было от члена комитета по присуждению ежегодной премии "Пульсар"*, учрежденной ПФТ (Писатели-Фантасты Терры). Ник принадлежал к этому обществу, но до сих пор его членство выражалось в том, что он отчислял в его поддержку определенный процент своих доходов. И однако (смотрите-ка!) один из его романов "Горячие ночки на Венере" был выставлен на соискание, и... И! -- его монстр почувствовал себя, словно он -- "Квин Мэри"**, на всех парах -- только ветер свистит -- стремящаяся в родную гавань! -- он получил "Пульсар"!
* "Небьюла" ("Туманность") -- литературная премия писателей-фантастов США.
* "Квин Мэри" -- одно из самых быстроходных судов компании "Кунард" в 40-50 годы.
"Нет никаких препятствий для того, чтобы Вы могли об этом рассказывать кому бы то ни было,-- писал член комитета.-- Приз будет вручен в течение двух месяцев с данного момента. Мы своевременно Вас известим, чтобы быть уверенными в Вашем присутствии на торжественном банкете ПФТ в Нью-Йорке".
Ник стал читать второе письмо. Оно было от Лекса Фиддлера -самого крупного в стране литературного критика. Фиддлер информировал, что он выдвинул роман Ника "Прощай, окружность"* на соискание самой почетной награды в Штатах -- премии Майкла Оберста по литературе, учрежденной пятьдесят лет назад пивоваром из Сент-Луиса. Если Ник ее удостоится, то получит 50 000 долларов, станет знаменитостью, а его книга станет бестселлером. Но даже если он и не получит ее, контракт с Голливудом, можно считать, уже подписан.
* Роман Э.Хэмингуэя "Прощай, оружие".
Ник вскрыл третье письмо.
И вопя от счастья, закрутился вокруг оси, сшибая концом своего колосса вазочки и пепельницы со столов и секретеров. Свой бешеный танец он прекратил лишь когда у него окончательно закружилась голова. Оперевшись на стол и уставившись на свой все увеличивающийся конец, он взвыл:
--Мне срочно нужна Мумах! Только... Надеюсь, она не сомлеет, когда увидит ЭТО!
Но сомлел Ник, а не Мумах. При последней мощной попытке удовлетворить его "эго" кровь отхлынула от мозга, а сердце замерло. Вся кровь устремилась в ныне самую выдающуюся часть его тела, которая налилась так, словно Кинг-Конг сжимал ее своей лапой обезьяньего Гаргантюа.
Если бы Ник был еще способен соображать, возможно, он испугался бы, и это остановило бы процесс, заставив часть тела бробдингнежских размеров осесть, как непропеченную пиццу. Но мозг его был обескровлен, и поэтому, не сумев принять никаких мер предосторожности, он стал валиться ничком. Лишь на секунду его падение замедлилось, встретив препятствие в виде его гигантского члена, уже упиравшегося в ковер; а затем, словно прыгун с шестом, он со всего размаху ахнулся побледневшим, осунувшимся лицом об пол.
Он лежал на боку, а его член, подстегиваемый подсознанием, все рос и рос, словно питон, выползающий из норы. Он раздувался, как воздушный шар, достигший более разряженных слоев атмосферы. Но и у воздушных шаров есть предел прочности -- в какой-то критический момент, когда давление внутри становится выше, чем снаружи, оболочка с треском разрывается, и газ устремляется наружу.
Почтальонша как раз собиралась садиться в свой джип, когда услышала грохот. Он резко обернулась и закричала при виде летящих в нее стекол и дыма, валящего из разбитых окон.
Полиции было несложно определить эпицентр взрыва. Но, увидев, что послужило его причиной, они только обалдело покрутили головами и вынесли решение, что это -- загадка природы.
Полиция выяснила, что третье письмо, с адресом шведского посольства в Вашингтоне, было фальшивкой. Кто послал его, так и осталось невыясненным, и скорее всего не выяснится никогда. Но кому понадобилось сообщать Нику Адамсу-младшему, писателю фантастических романов, что он получил Нобелевскую премию по литературе?
Дальнейшее расследование показало, что письма от комитета "Пульсара" и от Лекса Фиддлера также были фальшивками. Равно как и звонок секретарши литературного агента, сообщившей ему об огромном авансе от "Шарпера и Рэйка". Все улики недвумысленно указывали на миссис Адамс, но выяснилось, что она в Европе, где и остается по сию пору. Кроме того, полиция все равно не смогла бы вменить ей в вину ничего, кроме невинной шутки.
Сейчас Эшлар живет в Испании. Временами по ее лицу блуждает загадочная улыбка, причину которой затрудняются объяснить даже самые близкие ее друзья. Что она выражает -- сожаление или триумф?
Писала ли она эти письма, отдавая себе отчет в том, что они сотворят с ее благоверным? Конечно же, она и представить себе не могла, как мощно они могут подействовать; она недооценила силу "эго" и переоценила возможности плоти.
А может, она хотела только подкачать его гордость, сделать его счастливым, потому что все еще продолжала его любить; и на свой лад постаралась по максимуму, чтобы дать ему возможность хоть один денек полетать от радости?
Хотелось бы думать, что так.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});