как обычно на нашем месте.
Друзья и сослуживцы обступив плотным кольцом своего боевого друга не стесняясь, хлопали его своими ладошками по спине и плечам и радуясь награде вместе с ним. Солдатская радость в этот раз была безграничной. В рейд ушли полным составом разведвзвода и полным составом вернулись, да ещё и героями.
Вечером, на сборе сослуживцев и костра его плотным кольцом обступили товарищи.
– Ладно, Шурка расскажи, чего таить, ведь место и время мы из без тебя знаем, ты нам обрисуй общую обстановку, а мы уж после дофантазируем, нам не впервой.
– Нет, уж. Я сегодня генерал, меня не беспокоить, иначе кефир разливать перестану, пусть, вон Миха, военные тайны выдаёт, сливай информацию, Мишаня, разрешаю.
Отшутился сам Шурка, командир этого геройского разведвзвода 2-ой штурмовой бригада ВДВ. В десанте разведчиком он служил по призыву. В Афгане находился уже шестой месяц и его срок службы приближался к демобилизации по-простому – дембель. Как принято у младшего состава армии – до приказа солдат дед, а после выхода дембельского приказа – дембель. Как утверждали солдатские неписанные порядки: для дембеля служба в тягость. Дембель, личность неприкосновенная. Дембеля ни при каких условиях не кантовать, при пожаре выносить первым. Дембель по данному неписанному закону обязан «шланговать», то есть прикидываться шлангом или попросту лоботрясничать. Однако, такое где-то ещё можно допустить, но только не в разведке, и тем более не в Афгане. Здесь смерть подстерегала солдата почти что за каждым пригорком, а встретиться с ней ни у кого желания не возникало. Так сказать – «Всё было по-взрослому». Хоть солдатики в шутку и называли это событие «дибилизацией», но от этого меньшей радости оно не доставляло. Главная фраза военнослужащего Советской Армии была следующей: «Дембель неизбежен, как крах капитализма». В это все военнослужащие верили свято. Кстати они убеждённо верили и в первую часть фразы, и во вторую. Собственно, что мы сегодня, в виде краха прогнившего капитализма, и наблюдаем.
– Саня, ты после дембеля домой поедешь, или рванёшь ещё куда. Сейчас уже конец апреля, а в мае вас, дембелей, в Союз отправят и следом на ДМБ, это всегда так происходит.
Прилёг рядышком на пожухлой травке Ванька Жирков, одновременно задавая свой вопрос.
– Я, Ванюха, очень даже рвану. Нет, конечно, дома, в аккурат, недельки три четыре отдежурю, по своим, страх как соскучился, а потом в Москву укачу.
– В Москву, это учиться, что ли? Выходит, как раньше задумал, так и порешил? А как же твоя, Натали к этому отнесётся? Кстати, пишет? Что-то я давненько тебя с письмом не видовал.
– Год писала, теперь год не пишет, да и так, всё словно не серьёзно было. Детство прошло, а во взрослой жизни, мы вроде чужими становимся. Потом, Вань, я хочу служить в погранцах. Давно хочу. А когда ей написал о своей мечте, так она сразу и замолчала. Мне после этого всё и понятно стало, как не понять. Пограничники на службе в лесах, да в горах, а ей, наверное, всё это не по душе.
– Что же, так с ней и не повидаешься?
– Возможно, и повидаюсь, но напрягаться специально, чтобы увидеть её не стану, а там как выйдет.
– Может быть ты и прав, если нет понимания, об чём с ними балакать? Уж лучше в погранцы, чем в бабью неизвестность…
– Помнишь, про своего Палкана я тебе рассказывал, так это он меня надоумил податься в пограничники.
Иван рассмеялся, услышав про такой странный совет от пса, пусть даже и очень умного.
– Это что же он, твой пёс, тебе лекции читал про караульную службу?
Продолжил зубоскалить Шуркин армейский друг. Только сам Шурка, наоборот все это воспринимал вполне серьёзно и ни сколечко на друга не обижался. Немного помолчав, вновь, как бы задумавшись, с наивной мечтательностью во взгляде, продолжил.
– А ведь он и лекции вполне смог бы читать, ты прав, парниша.
И уже совсем в качестве шутки добавил.
– Но некому было читать, умных людей вокруг оказалось маловато.
Сказал и следом расхохотался.
– Ну, да, конечно, акромя тебя умника?
Добавил Ванька свою фразу и оба вновь рассмеялись. Но Санька вновь посерьёзнел и продолжил свой импровизированный рассказ.
Всё проще, дружище, увидел как-то я на картинке пограничника с собакой. Оба красавцы, оба военные. У него медаль, у его пса целая подвеска медалей. Всё так и загорелось внутри. Думаю, где же ещё с собакой служить, как не на границе? Вот и размечтался. А здесь повидал такого, что и думать больше ни о чём не могу. Хочется эту грязь давить и выметать с планеты – Земля, что бы ими нигде и не пахло.
Сжав зубы, процедил Сашка.
– Видишь, Санёк, у того с картинки медаль была, а у тебя теперь целый орден, ты поважнее его будешь.
Хихикнул, было, дружок. Но Сашка опять не обратил на это никакого внимания, о чём-то о своём задумавшись. И на выдохе, немного помолчав, тихо продолжил, словно не другу, а себе самому что-то объясняя:
– Я ведь почему этих выродков в их лазейке гранатами забросал, они, твари, в этой горной сараюшке комнату пыток устроили. Я папку с фотографиями нашёл, припрятанную в камнях недалеко от входа. По-видимому, для отчёта хозяевам приготовили. Мы, поначалу, когда их вычислили, да пересчитали, хотели повязать живыми. Уже к стенам подошли, я даже их лаз замаскированный засёк, как обычно сверху деревянный люк и под стену в сторону уклона. Там дальше за стеной нора из пластиковых труб и аккуратно сверху камнями замаскирована. Когда парням своим фотки показал… В общем, решение своё мы отменили, тут же вынесли всем им приговор – живыми не брать. Я и раньше с подобным лазом сталкивался, поэтому конструкцию знал наверняка. Мы с парнями у стен слегка шумнули, те свои шмотки где попало покидали и в лаз попрыгали. Миша, тут же, им вдогонку, четыре гранаты и отпустил. Серёга с другого конца ещё четыре добавил. Мы тогда прикинули, судя по грохоту, им там в трубе за глаза хватило. Так всё и было, дружище.
Тихо смолк Сашкин голос. Ванька выслушал и немного помолчав, спросил:
– А сколько их всего было-то?
– Двенадцать, в общем, насчитали, на том и закончили.
– Саша, расскажи мне, как ты их так ловко находишь? Тебе ведь домой скоро, а мне это может и пригодится. Следующую банду, возможно, я отыщу.
– Да действительно, тебе следующих бандитов искать, а кому же ещё.
Шуткой ответил дружку Сашка.
– Не смейся, я, если хочешь знать, давно хочу с