стала такой трусихой?»
Мысленно подбадривая себя, Сона на всякий случай передвинула постель подальше от шкафа и выключила свет. Непривычная тишина маленького городка после шумного, никогда не спящего Сеула давила, и девушка вставила в уши наушники, негромко включив любимый плейлист. Ненавистный запах рыбы, моллюсков и морской воды, который, кажется, пропитал каждый сантиметр этого дома, раздражал обоняние, поэтому Сона накрылась с головой и постаралась расслабиться. Ей никак не удавалось заснуть, но усталость и недосып давали о себе знать, и под тихие звуки песен любимой группы она провалилась в тяжелый, тревожный сон.
Глава 2
Ночь прошла в беспокойных снах. Сона постоянно мерещилось, что кто-то ходит по комнате, и она несколько раз вздрагивала, со страхом оглядывая спальню. Проснулась она на рассвете с больной головой и ощущением, что ее переехал фургон: было непривычно снова спать на полу, и теперь она чувствовала себя старой развалиной. Запутавшись в проводах наушников, Сона раздраженно сдернула их с шеи и, кряхтя, села на постели. Было чудовищно рано, но, как назло, спать уже не хотелось.
Навязчивый рыбный запах по-прежнему витал в воздухе, и она открыла окно, чтобы проветрить комнату. Теплый ветер принес с улицы аромат диких хризантем и воспоминания о далекой юности, когда они с Ухеном целовались на заднем дворе его дома, прячась в ярко-лиловых клумбах. «И чего это меня понесло? Нужно думать о том, как найти хорошую работу, а не о засранцах из прошлого». Упрямо тряхнув головой, она поднялась и прошлепала на кухню в поисках кофе.
Естественно, глупо было надеяться, что у бабушки есть кофемашина. Все, что нашлось на полках – растворимый три в одном. Сона скривилась. Его не то что пить, нюхать не хотелось. «Не знаю, смогу ли я здесь выжить без нормального кофе», – подумала она, все же вскрыв упаковку. Надежда умирает последней. А вдруг он не такой отвратительный, каким она его помнила? Заварив половину чашки, Сона вышла во двор и обернулась на поднимавшееся из-за дома солнце, которое еще пряталось в розово-оранжевых перистых облаках.
Сжав пальцами горячую чашку, она сделала пару глотков и с отвращением поморщилась: как вообще можно пить эту гадость? Но по многолетней привычке организм требовал хотя бы подобия кофеина, и, закрыв глаза, Сона предприняла еще одну мужественную попытку распробовать отвратный напиток. Нет, точно нет.
Окрестности Чхунмун еще окутывала тишина, и за голубыми решетками калитки отчетливо слышался тихий шелест волн. Сона открыла ворота и подошла к заграждению, глядя на то, как оживает мир под лучами просыпающегося солнца. На горизонте серо-голубое море сливалось со стальным небом в туманной дымке. Белые барашки волн размеренно разбивались о черные скалистые выступы у берега, разбрызгивая крупные хлопья пены. У Сона что-то сладко заныло внутри от этой почти невыносимой красоты. Перед ней будто расстилался весь мир, и тихий морской простор шептал, что все будет хорошо, она восстанет из пепла и вновь поверит в себя.
– …тише! Блин, калитка скрипит, черт ее возьми!
Чей-то громкий шепот словно плеснул черной краски на голубое полотно. Сона сердито обернулась и едва не выронила чашку из рук. Крадучись, словно воры, из соседского дома вышли Ухен и…
– Хесу! – Сона инстинктивно дернулась, чтобы обнять подругу, но остановилась, пораженная неожиданной догадкой. – Ты что здесь делаешь в такую рань?
Ухен и Хесу отшатнулись друг от друга, разрывая сцепленные руки. Подруга была одета в светло-бежевое шифоновое платье, на ногах – лакированные туфли на тонкой шпильке, длинные пряди волос крупными волнами спускались по плечам. Она выглядела так, будто собралась на свидание, но макияж размазался, и вокруг пухлых губ остались едва заметные бледные следы, как будто она только что… с кем-то целовалась.
Хесу шагнула навстречу Сона, не сводя с нее вытаращенных от страха глаз.
– Понимаешь, мы… – Она бросила умоляющий взгляд назад.
Заметив этот знак, Ухен выпрямил спину и демонстративно обнял ее за плечи.
– Мы встречаемся.
Сона показалось, что небо, которым она только что любовалась, рухнуло ей на голову и вбило в землю по самую макушку.
Ухен самодовольно смотрел на бывшую пассию, очевидно, наслаждаясь ее потрясением. Хесу выглядела жалко и едва сдерживала слезы, но руку Ухена не скинула, словно хотела остаться под его защитой.
– И давно?
– Год… – прошептала Хесу, опуская глаза.
Год? Уже год?! И она все это время молчала?! Ни словом не обмолвилась! После смерти родителей Хесу была ее самым близким человеком, Сона рассказывала ей все. И она лучше всех знала, чего ей стоило пережить расставание с Ухеном. А теперь его рука лежит на ее плече, и лучшая подруга делает вид, что это совершенно естественно.
– Поздравляю, хорошо смотритесь вместе, – глухо выдавила Сона, пытаясь сохранить остатки гордости.
– Прости! – Хесу вскинула на нее полные слез глаза и умоляюще сложила руки. – Я не знала, как тебе об этом рассказать! Я знала, что тебя это ранит и…
– С чего бы? – криво ухмыльнувшись, Сона до побелевших костяшек стиснула в руке чашку и хлебнула уже остывший кофе. Мерзкий напиток, словно мазут, медленно потек по пищеводу, вызывая приступ тошноты. – Немного обидно, конечно, что ты не рассказала, но, с другой стороны, я тоже не сообщала тебе о каждой своей интрижке.
Очень хотелось убежать домой, но ноги не слушались. Ей оставалось только стоять и смотреть на свою бывшую любовь рядом с лучшей подругой и пытаться переварить эту гнусную ложь.
– Прости… – опять захныкала Хесу, и Сона впервые в жизни захотелось влепить ей пощечину.
– А чего вы крадетесь, как воры? Папочка опять запрещает тебе встречаться с девушкой не твоего круга? – язвительно выдавила она.
– Совсем нет. – Красивое лицо Ухена расплылось в удовлетворенной ухмылке. Он понял, как ей больно. – Просто родители не знают, что Хесу осталась у нас ночевать. У них очень консервативные взгляды, ты же знаешь.
– То есть ты не встретила меня в аэропорту не потому, что проспала, а из-за того, что была с ним? – спросила Сона, все еще не веря, что это правда.
– Я попросила Ухена пойти тебе навстречу и проводить до дома! – залепетала Хесу, размазывая по лицу слезы вперемешку с осыпавшейся тушью.
– О, спасибо, я очень тронута! – Внутри все клокотало от гнева, и Сона едва сдержалась, чтобы не выплеснуть ей в лицо остатки кофе. Жаль, уже холодного. – Я, пожалуй, пойду. Да и вам пора, пока родители вас не застукали. Спишемся, – кивнула она Хесу, открывая калитку.
В несколько широких шагов Сона добежала до своей комнаты и рухнула на постель, накрывшись с