единственным, кто действительно интересовался мной и моими достижениями, и я позволяла ему это.
— Мы победили.
— Еще бы. Ты ведь Кейтлин Джексон!
— Спасибо, Ричард. Спасибо за заботу.
— Игра была трудной?
— Победа была трудной.
Сколько я помню, мы говорили это всегда. Ричард включил для меня Bluetooth-радио, мой телефон мгновенно подключился к нему.
— Сегодня слушаем «Скайлайн»? — лукаво усмехнувшись, спросил Ричард.
— Всегда.
Дорога до репетиционного зала была короткой, и телохранитель Коннора, Эдди, уже ждал нас снаружи.
— Здрасьте, — сказал Эдди, открывая передо мной дверь.
— Спасибо, Эдди.
Он повел меня наверх, «Сумерки» доносились отовсюду. Ее репетировал Коннор со своим хореографом Кристофером Клайном. Коннор улыбнулся и помахал мне рукой, а потом умудрился упасть со стула, на котором стоял.
— Прости, Крис, — сказала я.
— Ты вовремя. Нажмешь пуск, Кейт?
— Конечно.
Танец был безупречен, Коннору удалось точно повторить его. В конце Крис, радостно завопив, протянул Коннору руку:
— Дай пять!
— По крайней мере, мы знаем, что это сработает, — сказал Коннор, плюхаясь на стул.
— Нужно, чтобы так было постоянно, — сказал Крис.
Я помогла Крису навести порядок в студии, пока Коннор собирал свои вещи.
— Увидимся в двенадцать на общей репетиции, — вслед нам крикнул Крис.
Вслед за Коннором я вошла в комнату с его именем на двери. В небольшом помещении стоял одинокий стул, с потолка свисала сумка для одежды. Коннор сел на стул и, закрыв глаза, откинул голову назад.
— Я выжат как лимон.
Дверь открылась, и вошла Лори, рекламный агент Коннора. Она занималась всем — от планирования интервью до работы с аккаунтами брата в социальных сетях.
— Лана хочет поговорить с тобой, — сказала Лори. — До твоей вечерней сессии «Вопрос — Ответ».
Лана Регас, бывшая подружка Коннора. Коннор и Лана встретились на какой-то красной дорожке, и у них все сразу сложилось. Между ними все было великолепно… некоторое время. А после одной пьяной ночи и взаимных признаний было подписано соглашение о неразглашении тайны, и отношения внезапно закончились.
Лана была греческой богиней. Высокая, метр девяносто, она часто бывала ведущей моделью на показах роскошных брендов. Но самое главное, она была отменной стервой. И все это знали. Если она чего-то хотела, она это получала. Хотя не всегда по праву.
— Я не хочу разговаривать с ней сегодня, — сказал Коннор. — Скажи ей, что мы поговорим, о чем она хочет, на следующей неделе.
— Ты же знаешь, как Лана себя ведет…
— Я не готов к турне, которое начнется через две недели, — сказал Коннор. — Меня не волнует, что она грозится сделать. Сегодня у меня нет времени выслушивать ее чушь.
— Записала, — сказала Лори, делая пометки в своем ежедневнике. — Остаток дня проведем в приятном общении. Мы продолжим вбрасывать анонсы к новым музыкальным клипам в твои социальные профили, и у тебя «Вопрос — Ответ» с поклонниками в семь вечера.
Коннор кивнул.
Лори взглянула на меня:
— Привет, Кейтлин.
— Привет.
— Принести тебе что-нибудь?
Я покачала головой:
— Нет, спасибо, все нормально.
Она еще что-то чиркнула в своем ежедневнике, потом вышла, закрыв за собой дверь.
— У тебя так каждый день? — спросила я.
В этот раз Коннор открыл оба глаза:
— Как?
— Приходят люди и говорят тебе, какое у тебя расписание на сегодня, и ты его выполняешь?
— В общем, так.
— Какой ужас.
И тут, как по заказу, в двери появился отец с планшетом:
— Тебе нужно одеться и приготовиться.
— «Скайлайн» никогда не приходят вовремя, — пожаловался Коннор. — Я не буду надевать этот кожаный костюм до самой последней минуты.
Коннор специально попросил «Скайлайн» на разогрев, и я закричала от радости, когда узнала, что они согласились. Я не только буду слушать их выступления в каждом городе, но и встречусь с ними. Иногда полезно быть Джексон.
— Десять минут, — ледяным тоном произнес отец. — Встретимся в репетиционном зале.
С этими словами он исчез. Казалось, стычка нисколько не задела Коннора, он с непроницаемым лицом вновь уткнулся в свой телефон. Я не завидовала такой жизни. Мы с отцом не проговорили бы в таком тоне и двух минут. Я бы не позволила ему приказывать мне. Моя карьера закончилась бы, даже не начавшись.
— Ты ведь не будешь истерить, как фанатка, — сказал Коннор, не отрываясь от телефона.
— Фанатка? — спросила я.
— Фанатка «Скайлайн», когда они приедут. Не веди себя, как истеричная поклонница.
— Кто сказал, что я поклонница?
— А разве нет? Во-первых, огромное фото их солиста у тебя на стене. Тот факт, что ты буквально умоляешь меня помочь им раскрутиться… и еще то, что ты все время слушаешь их песни.
Сильные аргументы.
— Я могу сохранять спокойствие, — пожала я плечами. — Увидишь, я и бровью не поведу.
— Ни хрена. У тебя. Не получится.
— Я буду непробиваема, вот увидишь.
Мы захохотали.
— А тот парень у тебя на плакате? — спросил Коннор. — Это Зак?
— Вы с ним подружились?
— Я уверен, они меня считают самовлюбленным придурком, — сказал он.
— С чего бы им так думать?
Коннор немного помолчал.
— Я не очень хорошо разбираюсь вдружбе.
— Видимо, придется разузнать мне, — сказала я.
— Держу пари, у тебя получится.
Он встал и зевнул.
— Я встречался с Заком только раз.
Они репетировали неделями.
— Неужели?
— Он вообще-то не часто приходит на общие репетиции, мы обычно ставим дублера.
— Что значит он не приходит на общие репетиции?
Если Маккензи, «Скайлайн» и Коннор исполняют финальную песню вместе, откуда Заку знать его партию, если он не появляется на репетициях?
— У него эта болезнь, — пробормотал Коннор; его глаза слипались. — Боже, я так устал. Как она называется?
— Эпилепсия, — подсказала я.