Конечно, делать этого он не собирался. Этого вообще нельзя было делать ни в коем случае. После встреч с горгоной раненых не бывает. Все происходит мгновенно и окончательно. Либо Павел все-таки вернется, либо вместо него придет фантом.
Все это Нина прекрасно знала не хуже остальных, просто забыла. На несколько минут забыла, не больше.
Павел появился из-за кустов спустя два часа тридцать семь минут после выхода из планера. Они увидели его одновременно, все трое, и молча следили за приближением. Что-то было не так в его облике, что-то не так. Чернолецкого сразу кольнуло предчувствие нехорошего, и он стал лихорадочно размышлять: что именно?
Павел помахал им рукой. Видно было, что он им улыбается, но как-то смущенно.
Он встал у иллюминатора и стукнул в стекло костяшками пальцев. Чернолецкий подошел первым, приложил ухо и в ту же секунду понял: за спиной Павла _не было контейнера_. Он вернулся _без_ контейнера с ферментом.
- "Весна", - услышал Чернолецкий слабый голос, окинул Павла странным, рассеянным взглядом и знаком попросил повторить.
"Весна!" - закричал снаружи Павел. Голос его звучал именно так, как и должен звучать человеческий голос через толстое иллюминаторное стекло.
Чернолецкий отошел и записал: "весна". Это слово задумывал не он.
К иллюминатору подошла Нина, она вся светилась от радости. Приникла к стеклу, закивала и отошла тут же, черканув что-то на своем листке.
Шелихов, которого Чернолецкий сменил у разрядника, тоже подошел к стеклу, сразу же отошел и тревожно посмотрел на капитана. Он тоже заметил.
Они сверили то, что записали. У всех было одно слово: "весна". Тогда Шелихов взял шкатулку и начал доставать, развертывая по одной, бумажки. Нина беззвучно разговаривала через стекло с Павлом.
- "Время", - монотонно читал Шелихов. - "Коррида", опять "время", "клетка", "клетка", "коррида", - он сделал паузу, пошарил в ящике, лицо его растерянно вытянулось, он перевернул шкатулку и потряс.
- Б-больше нет, - сказал Шелихов, запинаясь.
Он бросил шкатулку на стол и обеими руками стал ощупывать развернутые бумажки.
- Время, - бормотал он. - Клетка, коррида, время, коррида, клетка... так... так...
Снова схватил ящик, затряс его, вновь отшвырнул, принялся осматривать стол и все, что было вокруг.
- Нет записки! - крикнул он. - Вы понимаете! Нет!
- Как нет? - Чернолецкий прыгнул к нему, схватил за отвороты комбинезона. - Этого не может быть!
Нина еще ничего не понимала. Она переводила ласковый, затуманенный счастьем взгляд с одного на другого.
- Все же совпало, товарищи, - сказала она и вдруг перестала улыбаться.
Чернолецкий включил внешнюю связь - теперь уже было все равно.
- Павел, - произнес он, - мы ищем вторую записку. Подожди немного и будь внимателен. Кстати, она не могла к тебе попасть?
- Ищите, ищите, - послышался из динамика громкий, уверенный голос Павла. - Я подожду. Нет, другой у меня нет, это я знаю точно.
А Чернолецкий в этот момент мучительно размышлял: такого ли ответа он ждал от Павла? Впрочем, он прекрасно знал, что все подобные гадания совершенно бессмысленны.
Они обыскали весь отсек. Быстро, тщательно, пядь за пядью. Записки не было. Не имело смысла искать в отсеке дальше. Здесь не было лишних вещей, не было углов и щелей, куда бы она могла завалиться. Иголка не могла бы здесь остаться ненайденной.
Павел терпеливо ждал, стоя спиной к кораблю и внимательно оглядывая местность. Нина взглянула на его спину и сразу побледнела. Она тоже увидела, наконец, что Павел вернулся без контейнера.
- Павел, послушай, - сказал вдруг в микрофон Чернолецкий. - Почему ты не принес контейнер?
- А-а, вот что вас испугало, - усмехнулся Павел. - Нет там больше фермента. Все контейнеры пусты, как один. Я из-за этого и задержался. Все перерыл - пусто. Зачем же мне было пустой тащить?
Все было логично и понятно. И причина задержки, и отсутствие контейнера. Но это не имело никакого значения. Пока среди них троих оставался хотя бы один, сохранивший рассудок, ответы того, кто снаружи, звучали бы абсолютно логично.
Чернолецкий на минуту выключил связь.
- Кто из нас писал слово "весна"? Мое слово "коррида".
- Я писал - "клетка", - сказал Шелихов.
- Я писала - "время", - прошептала Нина.
Чернолецкий вновь включил микрофон.
- Павел, слово "весна" никто из нас не писал.
- Естественно, - не оборачиваясь, дернул плечом Павел. - Это слово писал я.
"Действительно, если не мы, значит, он. И если никто, тоже он", подумал Чернолецкий и увидел, что Шелихов с Ниной подумали то же.
- Мы не можем найти этой записки, Павел, - сказал Чернолецкий, ощущая, как растет его отчаяние. - И никто из нас не писал слово "весна"!
Павел присвистнул, повернулся и внимательно посмотрел сквозь иллюминатор.
- Ищите записку, - кратко произнес он.
- Чего вы волнуетесь? - сказала Нина. - Мы просто напишем сейчас заново все, он отойдет метров на сто, мы вытянем пароль и выложим ему. Можно даже для страховки по две пары написать.
- Послушай, Павел, - сказал в микрофон Чернолецкий, - записку искать негде. Ее просто нет здесь.
- Ну и что? - возразил Павел. - Напишите еще раз. Я отойду, а потом вернусь. Можете даже по две записки написать для страховки.
Они вздрогнули одновременно от последней фразы. Чернолецкий почувствовал, как на всем теле у него проступил липкий холодный пот.
- Ну и что же! - внезапно крикнула Нина. - Мы с ним думаем одинаково. Это же естественно. Мы ведь любим друг друга! Как вы не понимаете?
- Нина, успокойся, - сказал Шелихов. Губы у него тряслись.
- Слово у нас у всех совпало! - Нина бросилась к столу, перещупала, перетряхнула каждую бумажку. - Ребята, хорошие мои! Так ведь не было еще, не может быть, чтобы все совпадало и... - она оглянулась на иллюминатор и закончила шепотом, - ...впустую.
- Нина, мы ничего не знаем о них, - прохрипел Чернолецкий. У него вдруг отчего-то перехватило горло. - Может быть... - он облизнул языком сухие губы, - ...может быть, мы просто не видим записку? Нина, Шелихов, вы понимаете? Она здесь, но мы ее уже не можем увидеть?
- Чушь, - сказала Нина, но в голосе ее было больше ужаса, чем убежденности. - Чушь это, глупость. - Голос ее окреп и зазвучал в полную силу. - Этого не может быть, это... это...
Шелихов смотрел на них с застывшим, каменным лицом.
- Мы ничего не знаем, - с усилием проговорил Чернолецкий. - За каждой крупицей опыта стоит жизнь. Любое знание приобреталось ценой гибели людей. Больше никто не должен погибнуть.
- А он! А он! - выкрикнула Нина, показывая на входной люк.
- Стойте! - тоже каким-то не своим голосом воскликнул Шелихов. Глаза у него сделались совсем сумасшедшие. - Я придумал выход, стойте! Можно... можно проверить. Послушайте! Вадим, включи микрофон, чтобы он слышал тоже. Павел, ты слышишь меня? Слушай внимательно! Сейчас мы выключим связь и Вадим подойдет к иллюминатору. Ты... - Шелихов на секунду запнулся, ...ты должен будешь... ты ему расскажешь что-нибудь, о чем знаешь, только ты и Нина, больше никто.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});