24 декабря 1874 года генерал Кампос поднял восстание и провозгласил сына Изабеллы Альфонса XII королем Испании. 14 января 1875 года 16-летний Альфонс XII прибыл в Мадрид. Так закончился первый в истории Испании республиканский эксперимент.
Он надолго запомнился правящим классам как время, когда под угрозой были их жизнь и собственность. Также и многие крестьяне после этого суматошного года охладели к республике, потому что она им ничего не дала. Часть рабочего движения повернулась к респектабельному профсоюзному социализму западноевропейского образца, а анархисты извлекли для себя лишь тот сомнительный вывод, что в следующий раз надо разрушать любые формы власти еще радикальнее.
Последовавшие после гибели республики десятилетия носили название режима Реставрации и обеспечили Испании относительное спокойствие вплоть до 1917 года. В стране был создан чем-то напоминающий американский политический механизм чередования у власти двух партий-консерваторов и либералов, но при конституционном монархе. Правда, в отличие от США эти партии были очень верхушечными и опирались на двух ярких лидеров. Консерваторов возглавлял Кановас, а либералов Сагаста.
Кановас дель Кастильо (1828–1897) происходил из дворянского рода Малаги. Он начинал как либерал и поклонник О’Доннела. Кановас был блестящим оратором и очаровательным собеседником, человеком, привыкшим трудиться много и упорно. Всю последнюю четверть XIX века он определял судьбы Испании, заслужив даже прозвище «испанского Бисмарка». Республика уверила Кановаса в том, что у “бестолковой” Испании, имеющей великое прошлое, вряд ли будет столь великое будущее. Любые реформы противопоказаны слишком темпераментной стране, так как неизменно превращаются в революционные потрясения. Кановас поэтому старался привлечь наиболее беспокойные и чуткие умы городской интеллигенции хорошими должностями или прибыльным бизнесом.
Сагаста (1827–1903) был сыном купца и инженером по профессии. Он участвовал в восстаниях Прима 1860-х годов и был вынужден бежать за границу. В 1868–1872 годах он занимал ряд министерских постов и не принял установление республики. По взглядам Сагаста эволюционировал от левого радикала и поклонника Эспартеро к праволиберальному, осторожному реформизму. От Кановаса его отличал, пожалуй, только несколько более демократичный стиль жизни. Любой житель Мадрида каждый день в 15 часов мог прийти в его дом и побеседовать на любую тему.
Стоит сказать несколько слов и о монархах конца XIX века, бывших, скорее придатками при двух великих политиках испанской Реставрации.
Альфонс XII знал, что он — сын Изабеллы II и одного из ее любовников, поэтому старался вести себя, чтобы не возбуждать кривотолков. Живя в эмиграции в Париже, принц получил неплохое образование, удивляя всех прекрасной памятью и отличными языковыми способностями. Принц окончил английскую военную академию в Сандхерсте. Прибыв в Испанию и став королем, Альфонс XII всецело слушался советов Кановаса, который, в свою очередь, внимательно следил за дружескими и любовными связями монарха. Короля, в целом, воспринимали в народе неплохо, так как после войн и революций с его именем связывался долгожданный мир. Правда, анархисты пытались убить монарха в 1878 и 1879 годах, но безуспешно.
Король страдал туберкулезом и умер, превратившись в живой скелет, 25 ноября 1885 года. Сын появился на свет уже после его смерти — 17 мая 1886 года. С именем Альфонса XIII будут связаны сильнейшие потрясения испанской истории. Регентшей стала вдова Альфонса XII Мария- Кристина Австрийская. Она отличалась тактом, хорошими манерами, была умна и образована, обладая обширными знаниями по философии, истории, экономике и языкам. Мария-Кристина всеми силами пыталась усвоить испанские традиции и обычаи, хотя терпеть не могла корриду. Королева больше благоволила Сагасте, чем Кановасу, и за время ее регенства в стране появились суд присяжных и всеобщее избирательное право.
30 июня 1876 года была принята новая конституция, которой было суждено просуществовать рекордный для Испании срок — 47 лет. Это была конституция монархии, где у короля сохранялись обширные прерогативы (так половина членов верхней палаты — сената — назначались монархом). Король мог распускать кортесы и назначать министров, которые, правда, были ответственными перед парламентом. Все декреты суверена должны были быть контрассигнованы одним из министров. Избирательное право получили только те, кто уплачивал высокие налоги (около 6 % взрослых).
Испания конца XIX века, казалось, наконец-то обрела спокойствие после 70 лет войн, революций и восстаний. Довольно высокими темпами росла промышленность. Если в 1864–1866 годах в Испании добывалось в среднем 414 тысячи тонн угля в год, то в 1900 году — 2,7 миллионов тонн. Добыча железной руды за тот период выросла в 20 раз, хотя более 90 % ее экспортировалось, главным образом, в Англию и Германию. В 50 раз возросла выплавка стали, хотя абсолютная цифра — 200 тысяч тонн была по европейским масштабам крайне низкой.
В 1900 году в Испании было около 1 миллиона рабочих. Как и Россия, Испания была страной крайне неравномерного развития капитализма. В Стране басков, Мадриде, Каталонии и Астурии складывалась вполне современная промышленность (в основном текстильная, горнодобывающая и металлургическая), в то время как в Андалусии и Кастилии господствовал сельский феодализм.
С 1870 по 1900 годы более чем в два раза возросла протяженность железных дорог (с 5541 км до 12900 км) и примерно удвоилась внешняя торговля.
Казалось, Испания вступала в XIX век умиротворенной, неплохо развивающейся страной, оберегающей свою самобытность. Тем страшнее оказалось пробуждение от этого розового сна.
Глава 2. Двадцатый век начинается
XX век начался для Испании в 1898 году и гроза, обнажившая всю хрупкость режима Реставрации, пришла из-за океана.
Потеряв в первой четверти XIX века все американские колонии, Испания сохранила власть над островами Куба и Пуэрто-Рико. Кубинцы несколько раз поднимали восстания против испанского колониального владычества: их поддерживали США, пытавшиеся поставить остров под свой контроль. Очередное кубинское восстание началось в феврале 1895 года и приняло характер народной войны.
США сразу же начали вмешиваться в конфликт, помогая повстанцам. Вашингтону не хватало только формального предлога для объявления войны Мадриду. Он появился 15 февраля 1898 года, когда на рейде Гаваны неожиданно взорвался американский крейсер «Мэн». Американцы заявили, что причиной взрыва стала испанская мина и 25 апреля объявили Испании войну. В течение четырех месяцев Испания была наголову разгромлена. 3 июля 1898 года ВМС США полностью уничтожили испанскую эскадру в заливе Саньтьяго-де-Куба, потеряв в бою одного человека. Быстро были оккупированы Пуэрто-Рико, Куба и Филиппины. Всего за время войны американцы не досчитались 1857 убитых. 10 декабря 1898 года был подписан испано-американский мирный договор, по которому Испания теряла свои колонии в Америке и Филиппины, окончательно прощаясь со своим великим имперским прошлым.
Страшный в своей быстроте разгром получил в Испании название «национальной катастрофы». Возникло движение философов и деятелей культуры, пытавшихся выяснить ее причины и наметить путь к возрождению страны. Эту группу людей стали величать «поколением 1898 года». Как и в России того же периода, в Испании сложилась группа мыслителей, ставших властителями умов всей интеллигенции страны. Не знать этих людей или их труды считалось в образованных кругах верхом неприличия. Что же это были за люди и что они предлагали?
Хоакин Коста (1846–1911) выходец из крестьянской семьи, наделенный острым умом и физически безобразным телом, был человеком энциклопедических знаний. Он требовал для Испании «европеизации», т. е. просвещения народа, истинной демократии и более или менее справедливой экономики. Выступая в 1903 году на республиканском митинге, он призывал обучить массы педагогов, ученых, изобретателей, судей, государственных деятелей, построить заводы, школы, дороги, плотины, санатории, новые хорошо спланированные города, т. е. создать современную Испанию.
Другой выход из кризиса 1898 года видел баск по национальности и профессор древнегреческой истории Мигель де Унамуно (1864–1937). Он не любил Европу за ее бесчеловечный рыночный капитализм, лишенный героики и добродетелей. Унамуно рекомендовал искать выход в героическом прошлом Испании, проповедуя идеалы преданности государству и традициям.
Унамуно и Коста, не зная того, фактически дали знамена будущим лагерям гражданской войны 1936–1939 годов. Здесь прогресс, демократия и светское государство, там — традиции, религия, великое прошлое.
В целом, «поколение 1898 года» всколыхнуло умы, но не предложило целостной программы столь необходимых стране реформ. Ведь для этого надо было подвергнуть жестокому, беспристрастному анализу все стороны испанской действительности, а философы, поэты и писатели анализировали, в основном, духовные стороны испанского характера. И вряд ли можно их за это упрекнуть.