Читать интересную книгу Российская империя 2.0 (сборник) - Ольга Елисеева

Нина напряглась, заметив, как засветился зеленый светодиод на боку рации. Через минуту коробка заговорила хриплым баритоном Бегуна.

– Бегун вызывает Мавра.

– Мавр здесь, – был ответ.

– Я иду к Матери.

– Я уже здесь.

– Не опоздай на кофе, Мавр. Не то твоя старая жена выпьет его сама…

Нина заметила, как дрогнула сутулая спина Лики, сбросив на гранитные плиты беседки темно-синюю шаль. Молниеносным движением Мать управилась с черной коробкой. Рация умолкла.

Они явились оба сразу. Мавр – надежный старший товарищ и наставник. Бегун – просто и страстно любимый, а порой и горячо ненавидимый брат. Вкатились под своды беседки кубарем, подобно сцепившимся в остервенении котам. Бегун, оглушительно матерясь, пытался вырваться из свинцовых объятий старшего брата. Он сучил длинными, босыми ногами, силясь лягнуть Мавра куда господь допустит. А тот ухитрялся уворачиваться от пинков, не выпуская брата из тисков. И Мавр добился своего. Бедовая головушка Бегуна не один раз со звоном ударилась о железную трубу – опору беседки. Лоза затрепетала. На головы женщин посыпались увядающие листочки. Напоследок старший брат приложил младшего бородатым личиком о каменную столешницу. Но это уж было почти лаской, потому что Бегун прекратил сопротивляться.

– Не называй мою жену старой, гаденыш, – прорычал Мавр.

На голову ниже младшего брата, но в полтора раза его шире и значительно сильнее, старший сын Матери несколько раз приложил своего меньшого брата лицом к каменной столешнице и отпустил.

– Отдыхай, мертворожденный, – прорычал он. – Гамарджоба! Я тоже хочу кофе, родная. Как ты живешь со мной?

Лика кивнула. Ответила ему что-то на наречии мингрелов. Они беседовали тихо, почти шепотом, а Нина с теплым удовлетворением наблюдала за ними.

– Слышишь, Мать, как он называет твоего сына? – шипел Бегун, отирая с рыжей бороды кровь. – Всегда меня так называет. А почему?

– А потому, – Лика предстала перед ними с дымящимися джезвами в обеих руках. – Ты попрекаешь мениа годами. Стара я. Седа я. А ведь твой брат старее меня на два раза десят лет! Я юная за него шла. Красивая за него шла!

– Ты и сейчас красивая! – вставила Нина.

– Я замужем за твой брат тридцать пять лет и если завтра умру, на могиле напишут мои года – тридцать пиат лет! Потому, что человек жил столько, сколько жил как человек! Я так жила тридцать пиат лет. А на твоей могиле напишут нол, баранка, ишачье ухо. Потому – мертворожденный! Вот!

– Смотри-ка! Твоя жена считает тебя мужчиной! – усмехнулся Бегун. – Любит тебя! Ой, любит!

Нина уже опустошила свою чашку и наслаждалась кофейным послевкусием, когда в отдалении громыхнуло. Распространившийся в туманном воздухе звук показался особенно громким, как резкий удар по тамтаму.

– Где-то рядом? – насторожилась Мать.

– По дороге фугасами шмаляют, – ответил Бегун. – На той стороне зеленозадые прячутся. Видят транспорт и давай!

– Да что они разглядят в тумане-то?

– Нынче утром меня разглядят! – рявкнул Бегун.

Младший из сыновей Матери бранился долго и витиевато, избегая, впрочем, поминать по матери мусульманского пророка.

– Я Аллаха уважаю, хоть сам и христианин. В Сирии бок о бок с нами и мусульмане, и курды сражались. Отличные ребята, – проговорил он напоследок.

Туман вздрогнул от нового взрыва.

– Война, война!!!

– Цуберберги выселили нас за черту оседлости, – продолжал надрываться Бегун. – Войти можно, выйти – не смей!

Бегун сорвался с места; совершив немыслимый прыжок, он повис на обрешетке беседки. Нина со смехом смотрела, как его грязные ступни болтаются перед носом возмущенной Лики. А боец одними зубами, не используя рук, сорвал темно-синюю, в цвет Ликиной шали, гроздь и с грохотом сорвался вниз. Он поедал виноград с первобытной жадностью. Темный сок струился по его бороде, груди, оставляя грязные полосы на безрукавой тельняшке.

– Сожру цубербергов так же, как этот вот виноград! Вот только справимся с иблисситами! – бормотал он.

– С Божьей помощью! – тихо проговорила Мать.

Они казались очень разными, сыновья Большой Матери.

Командир разведвзвода сержант Станислав Костылев, позывной Мавр, принял вакцину долголетия, дарующую долгую молодость, после серьезного ранения в возрасте тридцати лет. Рядовой разведвзвода Вячеслав Костылев, младший брат Мавра, позывной Бегун, принял вакцину долголетия одновременно с братом. Это случилось неподалеку от хорватского городка, которого больше не сыскать на карте. Третья мировая кровавым псом металась по югу Европы. Братья Нины, рожденные в начале Долгой Войны и повзрослевшие на ней, прошедшие через многие схватки Третьей мировой и уцелевшие благодаря вакцине, теперь жили вблизи имперских рубежей. Познавшие в течение долгой жизни одно лишь занятие – войну, братья никогда не считали себя свободными от солдатской службы.

Мавр походил на Мать, хоть и был ниже ее ростом. Босое и бледное лицо его, коротко стриженные темные волосы, прозрачные, круглые, как блюдца, глаза, спокойный нрав – все в нем напоминало Нине облик Матери.

Высокий, темноглазый, рыжий, бородатый, по-беличьи подвижный и порывистый, Бегун обликом походил на младшую сестру. Его не знавшие покоя руки и ноги, подобно побегам подводного растения, колеблемым неудержимым морским течением, постоянно находились в движении. Доев виноград, Бегун снова начал приставать к Лике. Подобно мальчишке-второкласснику, он дергал ее за седеющие косы, щекотал, пытался обнять. Лика нешуточно злилась и даже схватила столовый нож.

Тогда Мавр подошел к жене сзади, положил большую ладонь на ее седеющую макушку, сказал коротко:

– Успокойся. Скоро мы уйдем. Бегун спустит пары. Он не злой. Просто скучно ему.

– Незлая собака громко лает! – кипятилась Лика. – То старухой обзывается, то хватает за бока. У, походник!

– Ходок, – поправила невестку Нина.

– Когда вы уйдете? – тихо спросила Мать.

– Завтра рано утром, Мать, – проговорил Бегун. – Надо помочь погранцам. Разведка боем. Шмальнем по позициям иблисситов фугасами. Пусть попрыгают, зеленожопые. Я трубу почистил. Все нормально. Прицел цейсовский, хороший. Помнишь ли, Мать, как я их колонну растарабанил? Пять прямых попаданий! Пять! Ни одна ракета не легла мимо!

– Сейчас везде плохо! Ай! – проговорила Лика. – Европа воюет. Раньше там райская жизнь была. Все ездили, любовались, завидовали. Покой-красота! А сейчас чего? Ай! Страшно смотреть! Христиан убивают. Раньше поляки вас, русских, не любили. А сейчас чего? Ай! Скоро в империю запросятся. Спасите, закричат!

– Не возьмем, – насупился Бегун. – Они не православные. На хрен нам шляхтичи? У, надменные твари! Мамаева ига на них не было, так пусть иблисситы поимеют тонконосых! Отделились – живите! Придет к ним бандит в зеленой чалме с чулком на морде, шмальнет ракетой по краковскому собору. Тогда куда им деться?

– Куда? – вытаращила глаза Лика.

– Туда! – заржал Бегун. – Ах, ты, бокастенькая чернявочка! К тебе под бок корявого польского цуберберга!

Лика угрожающе выставила перед собой нож, но Мавр снова обнял ее, и она обмякла.

– Тогда шляхта к нам притащится, бабла занесут! – вопил Бегун. – А мы со шляхтичей до-о-орого запросим, а с жидов ихних еще дороже! Пусть цуберберги поерзают! Тогда, милая Лика, Мавр тебе новую шаль купит и платьишко в розовый цветочек размером с мой парашют!

– Я слышала, на границе Германии и Чехии нехорошая заваруха, – тихо проговорила Мать. – В Лондон прилетело две ракеты.

– Да, – подтвердила Нина. – Со стороны Марокко. Я слушала в новостях.

– Зато теперь не пидоры в розовом там маршируют. Там долбят брусчатку такие, как мы! Война всех со всеми! Смерть пидорам! – завопил Бегун. – Пусть у британского цуберберга играет очко!

Невдалеке снова ухнул взрыв.

Мавр положил руку Матери на плечо, его бледное лицо сделалось еще белее. Нина поняла: старший брат волнуется.

– Значит, будет еще работа. И для тебя, и для Нины, и для нас с Бегуном!

Рация снова ожила. Картавый голос выкрикивал длинные фразы на мингрельском наречии. Отвечал командирский баритон. Слышался оглушительный треск. Мавр напрягся. Снял руки с женских плеч.

– Картавый фестивалит, – пояснил Бегун. – Эх, Ноя бы сюда! Жаль же, что старик отошел от дел. Что бы было, если б все по монастырям подались?

– Сегодня за Ниной придет Проводник, – просто ответила Мать. – Ваша сестра намерена воспользоваться своим правом и побывать в России.

– А здесь ей не Россия? – вскинулся Мавр. – За что мы кровь проливали?

– Ты воспользуешься правом? Чего это вдруг? – Темные пронзительные глаза Бегуна уставились на Нину. – Конечно! Раз в пять лет каждый из нас может, но почему-то не хочет никто. Вопрос: почему? Собралась, значит. Любопытно: зачем?

– Не твое дело, – вяло огрызнулась Нина.

Улыбка Бегуна очаровывала внезапным добродушием. Вот и сейчас рыжая борода его раздвинулась, и он показал Нине ровный ряд белых зубов.